Михайлова И.Б.
Проблемы социальной истории и культуры средних веков и раннего нового времени. 2001. № 3. С. 275-286.
В отечественной историографии ХХ в. утвердилось представление о феодализме в средневековой Руси, поэтому княжеский двор характеризовали как средоточие домениальных владений сеньора.1 Не подвергая сомнению этот тезис, ученые расходились во мнениях относительно статуса и занятий дворовых людей, а также эволюции двора. К примеру, весьма противоречиво писали о дворовых людях К.В. Базилевич и Б.Д. Греков: историки считали их то занятыми в хозяйстве рабами, то свободными воинами. Согласно П.П. Смирнову и А.М. Сахарову, то были бесправные холопы. По В.В. Мавродину, во дворах проживали и трудились как вольные, так и зависимые слуги. Ю.А. Лимонов писал о них как о «лично свободных членах феодального общества».
Также разнятся мнения исследователей об этапах развития княжеских дворов, причинах и времени их распада. Если К.В. Базилевич наблюдал в ХV в. расцвет дворов, увеличение обслуживавших их людей, объясняя это «развитием княжеского войска и княжеского хозяйства», то Б.Д. Греков, а вслед за ним С.В. Юшков, П.П. Смирнов и А.М. Сахаров писали о быстром развитии на рубеже XV-XVI вв. товарно-денежных отношений и разложении в новых условиях крупных вотчин и их центров. Б.А. Рыбаков отмечал ослабление в период «феодальной раздробленности» (с середины ХIв.) влияния старейшего киевского князя и усиление младших Рюриковичей и вассалов-бояр, а следовательно, расширение и упрочение дворов последних.2
В.Д. Назаров обозначил несколько стадий в развитии княжеского двора. По его мнению, во второй половине XI -середине XII в. так называли резиденцию князя, место, где реализовывались его «государственно-финансовые прерогативы» Не позднее второй трети XII в. сложился институт княжого двора как «группы лиц из состава господствующего класса», что обусловливалось «прогрессирующим развитием феодализма вглубь». В период монголо-татарского ига структура этого образования, пополнявшегося выходцами из разных земель и городов, изменялась в сторону «сословно-чиновного его строения». Важной вехой в этом процессе стала вторая половина ХV в., когда выделился и оформился в самостоятельный социально-политический институт Государев двор. К середине XVI в. «сложились главные принципы выделения и основные признаки сословного статуса таких групп, как стольники, стряпчие и (видимо, не позднее 50-х годов) дворяне. Это, однако, не означало еще полного разрыва с прежней территориальной: структурой двора… Но решительный шаг в перестройке принципов оформление двора был уже сделан».3
Слияние домениального центра с государственным аппаратом в домонгольский период «феодальной раздробленности» прослеживал М.Б. Свердлов. При этом он неубедительно объяснял происхождение и статус дворянства.4
Княжеский двор в средневековой Руси, при всех обозначенных различиях во взглядах историков, предстает как порождение феодального общества, органичный и неотъемлемый институт его социально-политической структуры. Предложенный в Ленинградском – Санкт-Петербургском университете подход к изучению русского общества XI-XV вв. как общинного, в условиях монголо-татарского ига трансформировавшегося в служилое,5 позволяет по-новому осветить вопрос о генезисе и эволюции княжеского двора.
В ХI – середине XIII в. на обширных, принадлежавших городовым общинам землях возникло частное княжеское хозяйство. Территория частновладельческих земель была невелика и формировалась прежде всего за счет необжитых пространств, а управление сосредоточивалось в княжеском дворе, населенном главным образом рабами, в меньшей степени свободными слугами. Доходы с вотчин шли на удовлетворение нужд князя как частного собственника, а не носителя государственной власти. (Для обеспечения его как общинного лидера предназначались «корма» – подати с населения, и вся система содержания правителя поэтому называлась «кормлением» .) Следовательно, основной обязанностью дворцовых слуг был труд на частно владельческих промысловых работах и по дому. Пожалуй, единственной отраслью княжеского хозяйства, имевшей общеволостное значение, было коневодство – выращивание боевых лошадей.6
«Правда Ярославичей» (70-е годы XI в.) отражает уже сложившуюся систему управления княжеским хозяйством. Она знает и сельских старост, и «старых», т.е. старших конюхов, и хозяйственных управителей – тиунов, и огнищан, как нам представляется, ведавших всеми дворцовыми землями, службами и занятыми на них людьми. Закон защищал жизнь и здоровье княжих управителей в большей степени, чем рядовых слуг. Так, жизнь огнищанина, тиуна и старшего конюха оценивалась в 80 гривен штрафа, сельского старосты – в 12 гривен, в то время как за убийство рядовича, смерда и холопа полагалось выплачивать 5 гривен. За физические мучения, причиненные огнищанину и тиуну, взыскивали 12 гривен, а за мучения смерда – только 3 гривны.7 Организаторы и руководители административно-хозяйственной деятельности в княжеском частном хозяйстве, по нашему мнению, составляли двор как орган управления им. С конца XII в. в состав двора вливались младшие дружинники, привнесшие в его организацию «некоторые дружинные принципы» 8.
Период монголо-татарского ига характеризуется постепенным свертыванием общинной демократии и усилением власти Рюриковичей, что было обусловлено разорением городов и затуханием в них вечевой деятельности, а также назначениями русских правителей в Орде: теперь глава волости не избирался народом, а определялся ханом, что подтверждалось выданными в его ставке ярлыками. С усилением власти князей разрастались их вотчины и все более общественно значимыми становились дворы.
На дворцовых землях по-прежнему работали свободные и рабы, осуществлявшие прежде всего хозяйственные функции. В источниках имеется немало упоминаний о конюхах, ловчих (псарях, сокольниках, осочниках), бортниках, трубниках, истопниках и проч. Они подчинялись дворским, которых возглавлял дворецкий (должность, видимо, трансформировавшаяся из огнищанина), а потому всех работников княжеского хозяйства называли «слугами под дворским». В формировавшемся едином государстве дворцовое хозяйство Великого князя Московского социально и экономически упрочилось к середине ХV в. Именно этим временем датируются первые сведения о великокняжеских дворецких, назначавшихся из числа видных бояр, с XIV в. служивших дому Калитовичей.
Первым из упомянутых в источниках московских дворецких был Григорий Васильевич Криворот, правнук Михаила Сорокоума, ведшего род от легендарного касожского богатыря Редеди. По семейным преданиям, при Василии II Васильевиче он – «боярин, а был дворетцкой на Москве по свою смерть без перемен». Однако достоверно установить время его пребывания на посту дворецкого непросто. В 1442/43 г. он был ранен в челюсть, после чего, по предположению А.А. Зимина, оставил ратную службу и стал управляющим княжеским хозяйством. С.Б. Веселовский, однако, считал, что в 1455-1462 гг. Г.В. Криворот был наместником в Бежецке. Опровергая это мнение, А.А. Зимин указывал, что в Бежецке наместничал его тезка. В правление Ивана III дворецкими были, возможно, М.И. Сабуров (1462/63 г.) и Г.В. Заболоцкий; с конца 60-х годов, как достоверно известно, – представители боярского рода Морозовых: Иван Борисович Тучков-Морозов и Михаил Яковлевич Русалка.9
Разрастание вотчинного хозяйства, увеличение количества заняты в нем слуг, усложнение его организации привело к выделению из дворцового ведомства путей. Некоторые исследователи считают, что путь – это ведомство, занимавшееся отдельной отраслью дворцового хозяйства.10 Однако есть и другие мнения. Согласно И.Д. Беляеву, это доход «с области или города, или же от известной… статьи». Так же рассуждал И.А. Порай-Кошиц, который сопоставлял термины «путь» и «дорога», на которой собирались пошлины для сановника, обладавшего при дворе влиятельной должностью. Согласно А.А. Зимину, «это определенная административно-территориальная единица, население которой судится и облагается поборами феодалом, исполняющим те или иные служебные обязанности по дворцовому ведомству… Кроме того, “путь” – это кормление в дворцовом ведомстве».11
При обращении к изучению путей наблюдается любопытное явление: они охватывали не только дворцовые, но и черноволостные земли. Причем, казалось бы, частная княжеская деятельность, такая, как охота и рыбная ловля, подведомственные конюшему, ловчему и сокольничему – путным боярам, приобретала общественное значение, когда «потехи» организовывали в недворцовых волостях, а местное население обязывали принимать в них участие, давать подводы, неводы, «корм» для людей и животных.12 Здесь мы наблюдаем постепенное изменение прерогатив княжеской власти на черноволостных и служних землях. Князь, с домонгольских времен осуществлявший на этих территориях исключительно правительственные функции, все увереннее распространял на них принципы дворцового управления. Дворцовые же земли были его частным владением. Вместе с тем не следует отождествлять этот процесс с окняжением земель, т. е. слиянием государственных и частных прерогатив князя на формировавшейся территории единого Великорусского государства (речь идет не о владельческих правах Рюриковичей, а только об организации управления в вверенных им областях).
К тому же в те же годы изменялся характер княжеского дворца. В отличие от домонгольских предшественников дворцовые люди (прежде всего, конечно, отличавшиеся организаторскими способностями, т. е. служившие во дворе) чаще появлялись в волости, выполняя общественно значимые поручения. Именно они организовывали княжеские охоты и рыбные ловли и вовлекали в эти службы местное население. При этом источники называют подведомственных данничу, потом – стольничу пути рыбников и поледчиков (ловцов рыбы в зимнее время),13 чашничу пути – бортников, 14 ловчему пути – бобровников, подлазников, псарей.15 Некоторые слуги под дворским назначались местными судебными исполнителями.16 Для обозначения всех этих людей источники употребляли термин «дворяне».
Историография вопроса о происхождении и статусе дворян на Руси ХII-XV вв. обширна. Одни исследователи выводили их из среды свободных младших дружинников,17 другие считали потомками холопов. 18 М.М. Щербатов отстаивал мысль о родовитости дворян, указывал, что они «служили токмо ко умножению велелепия придворного».19 Также различны мнения о статусе и занятиях этой категории служилого населения. Со страниц научных изданий дворяне предстают и независимыми людьми,20 и рабами,21 и княжеской прислугой,22 и судебными исполнителями,23 и административно-хозяйственными управителями, всегда готовыми отправиться с дипломатическим поручением за рубеж или выступить в военный поход.24 Наиболее интересными нам представляются высказывания М.А. Дьяконова и В.И. Сергеевича о выполнении ими не только хозяйственно вотчинных, но и «правительственных» (военной, судебной, правоохранительной) функций.25
Впервые термин «дворяне» упоминается в «Повести об убиении Андрея Боголюбского», помещенной в Лаврентьевском летописном своде под 1175 г. здесь названные им люди предстают участниками «грабежей» в княжеском доме после убийства Андрея Юрьевича. Как показали новейшие исследования «Повести», кровавая развязка в Боголюбове явилась закономерным итогом постепенно нараставших разногласий князя и возглавляемой им общины, причем Дворовые слуги реализовывали не собственные планы мести, а замысел возмущенного «людья».26 В этик событиях дворяне выступают как вырвавшаяся из круга хозяйственных забот небольшого частного мирка общественная сила. На протяжении последующих XIII – XV вв., когда общественная роль бывшего средоточия частной вотчины – княжеского двора – становилась все более явственной, употребление термина «дворяне» участилось, затем стало нормой. Как уже отмечалось, наиболее часто этот термин применяли для обозначения судебно-административных исполнителей при местных властях.27
Как судебные исполнители княжеские слуги все настойчивее теснили избранных общинами блюстителей порядка, и тем самым способствовали усилению власти Рюриковичей на местах, формированию единого, подчиненного центру судебного аппарата. Это наиболее отчетливо прослеживается на примере эволюции должности пристава.
Приставы, обязанные выезжать на места совершения преступлений, расследовать обстоятельства случившегося, арестовывать преступников, доставлять нарушителей в темницу, а затем в суд, а также обеспечивать выполнение судебных решений, по нашим наблюдениям, появились не в придворной, а в общинной среде, поскольку в некоторых документах эта должность не только противопоставлена дворянским назначениям (к примеру, в ст. 66 Псковской судной грамоты: «а которои пристав или дворянин… »), но также указывается, что ее занимали волостные жители с санкции не Москвы, а местных управителей – наместников и волостелей.28
Однако общинных блюстителей закона все чаще заменяли великокняжескими «даными приставами», приезжавшими из «стольного» города. Па сравнению с функциями местных судебных исполнителей, они были наделены более широкими полномочиями. Вместо разовых поручений они осуществляли обеспечение нормального функционирования («служебной системы» на нижнем уровне в целом: возвращали разбегавшееся с княжеских служб население, охраняли частные владения, вызывали ответчиков в великокняжеский суд и следили за исполнением его решений, сопровождали дипломатические миссии и т.д.29
С конца ХV в. параллельно с «даными приставами» на местах действовали «недельщики» – это уже представители государственной власти с четко определенными постоянными функциями, подотчетные только центру. Оформляя этик людей на государственную службу, власти стремились окончательно изолировать их от родной общинной среды. Указ, вошедший в Судебник 1497 г., гласил: «А в котором городе живеть неделщик, ино ему с приставными в том городе не ездити, ни посылати ему с приставными в свое место ни в какове деле».30 На местах «недельщики» приступали к исполнению своих обязанностей, когда сил приставов было недостаточно, или в случае совершения особо тяжких преступлений – разбоев или нападений «скопом и заговором». Так княжеская власть при помощи своих дворовых людей проникала в общинное управление, постепенно перестраивая его на новых основаниях, приспосабливая к формировавшейся монархической государственности.
За службу дворцовые слуги получали в условное держание землю, что было одним из путей сложения поместья. В институте поместья так же, как в системах управления и суда, преломились особенности переходного этапа от общинных отношений к служебным. С одной стороны, по наблюдениям В.Б. Кобрина, условное держание «воспринимали как часть волостной земли, которая только находится за помещиком. Помещик выступал в роли покровителя волостных крестьян: становясь адресатом повинностей, он должен был “стоять” за волостную землю».31 С другой стороны, поместье давалось только на период службы. Здесь мы не можем согласиться с В.Б. Кобриным, обнаружившим схожесть процессов слияния вотчины с поместьем в XIV-XV вв. и в XVII в. Условное держание XIV-XV вв. действительно могло переходить по наследству, но только мужчинам и при условии обязательного несения службы. 32
В завершение статьи заметим, что не следует, как это наблюдается в работах некоторых исследоватепей,33 смешивать понятия «княжеский двор» и «Государев двор». Государев двор как неранжированное окружение великого князя Василия II Васильевича возник во второй четверти ХV в. (первое упоминание о нем датируется 1433 г.) в ходе борьбы с усилившимся боярством и рвавшимися к власти удельными князьями. В него вошли представители различных страт служилого населения: княжата и их потомки – Стародубские-Ряполовские, Г.В. Заболоцкий, И.А. Звенигородский, Оболенские, Иван Баба Дрютский, Гедиминовичи – Юрий Патрикеевич и его сын Иван; бояре – К.А. Беззубцев, А.Ф. Голтяев, Ф.А. Белеутов, Ю.Р. Каменский, Морозовы-Филимоновы , В.М. Шея-Морозов, Плещеевы, В.И. Собакин, Ф.М. Челядня, Сорокоумовы-Глебовы; менее знатные «придворные» – В.A. Зворыкин, Ф.Д. Долголдов, И. Руно, Г. Перхушков, В. Тоболин, М.Чепечкин; худородные «удалые воеводы» – Ф.В. Басенок и литвин Юшко Драница.34 В правление Ивана III начала складываться служебно-генеалогическая иерархия придворных, определявшая ранг каждого служилого человека в окружении великого князя. На рубеже XV-XVI вв. Государев двор стал превращаться в ту «основную социальную силу, на которую опиралась власть московских великих князей».35 Однако вопрос о структуре Государева двора и взаимоотношениях княжеских приближенных между собой и с правителями в те годы изучен слабо и ждет своих исследователей.
Список сокращений
ПСРЛ – Полное собрание русских летописей. М., 1962. Т. 1; СПб., 1851. Т. 5; СПб., 1910. Т. 23; М.; Л., 1949. Т. 25.
АФЭХ – Акты феодального землевладения и хозяйства. М., 1951. Ч. 1; М., 1956. Ч.2.
АСЭИ – Акты социально-экономической истoрии Северо-Восточной Руси конца XIV – начала ХVI в. М., 1952. Т. I: М., 1958. Т. II: м., 1×64. т. III.
Сб. РИО – Сборник императорского Русского исторического общества. СПб., 1882. Т. 35; СПб., 1884. Т. 41; СПб., 1887. Т. 59.
1 Базилевич К.В. 1) История СССР от древнейших времен до середины ХV века М., 1944 С. 262; 2) История СССР от середины XV до конца XVII века М., 1945. С. 14, 18; Греков Б.Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. 1. М., 1952. С. 515, 524; Мавродин В.В. Образование единого Русского государства. Л. , 1951. С. 20; Свердлов М.Б. Генезис и структура феодальном общества в Древней Руси. Л., 1983. С. 108-111; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., С. 245-246; 423-428.
2 Базилевич К.В. 1) История СССР от древнейших времен… С. 262; 2) История СССР от середины ХV… С. 14, 18; Смирнов П.П. 1) Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 6; 2) Образование Русского централизованного государства в XIV-XV вв. // Вопросы истории. 1946. №2-3. С. 31-34; Юшков С.В. К вопросу о политических формах русского феодальном государства до ХIХ века // Вопросы истории. 1950. № 1. С. 84; Мавродин В.В. Образование единого Русского государства… С. 16, 20; Греков Б.Д. Крестьяне на Руси… С. 133, 515, 522, 524-525; Сахаров А.М. Образование и развитие Российского государства в XIV-XVII вв. М., 1969. С. 33-35, 38; Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Л., 1987. С. 154; Рыбаков Б.А. Киевская Русь… С.422-430, 469-472.
3 Назаров В.Д. 1) О структуре «Государева двора» в середине ХVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 40-54: 2) «Двор» и «дворяне» по данным новгородского и северо-восточного летописания (XII-XIV вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 104-123; Москва и москвичи в истории Отечества: Международная научная конференция, посвященная 850-летею Москвы // Отечественная история. 1998. № 2. С. 212.
4 Свердлов М.Б. 1) Дворяне в Древней Руси // Из истории феодальной России. Л., 1978. С. 54-59; 2) Генезис и структура… С. 207-215.
5 Фроянов И.Я. 1) Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980; 2) Древняя Русь. М., 1995; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988; Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого кияжества Литовского. СПб., 1993.
6 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1974. С. 45-65.
7 Правда Русская. Т. 1. Тексты / Под ред. Б.Д. Грекова. М.; А., 1940. С. 71-72, 80.
8 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории… С. 97.
9 3имин А.А. 1) О составе дворцовых учреждений Русском государства конца ХV и ХVI в. // Исторические записки. 1958. Т. 63. С. 181-182; 2) Формирование боярской аристократии в России во второй половине ХV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 214-215.
10 Мрочек-Дроздовский П.Н. История русского права. М., 1892. С. 73; Ключевский В.О. 1) Боярская Дума Древней Руси. Спб., 1919. С. 122; 2) Соч.; В 9 т. Т. VI. М., 1989. С. 150-151; Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении: (Основы социальной динамики). М., 1925. Т. 2. С. 36; Юшков С.В. История государства и права СССР. М., 1950. Ч. 1. С. 73-74.
11 Порай- Кошиц И.А. Очерк истории русском дворянства от половины IX до конца ХVIII века. СПб., 1874. С. 27, 29; Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879. С. 301; 3имин А.А. О составе дворцовых учреждений… С. 183, прим. 25.
12 АФЗХ. М., 1951. Ч. I. №100. С. 95; № 106. С. 101; М., 1956. Ч. 2. №21. С. 25; № 23. С. 27; № 25. С. 28-29; АСЭИ. М., 1952. Т. I. № 92. С. 76; 132. С. 102; № 323. С. 233; № 363. С. 266; № 393. С. 285; М., 1958. Т. II. № 95. С. 57; № 163. С. 98; № 426. С. 466; М., 1964. Т. III. № 492. С. 472.
13 АФ3Х. Ч. 2. № 25. С. 28-29; АСЭИ. Т. I. № 40. С. 47; № 42. С. 48; № 94. С. 77; Т. II; № 78. С. 49; № 131. С. 79; № 136. С. 81; № 147. С. 86; № 389. С. 396.
14 АСЭИ. Т. I. № 133. С. 103;№ 246. С. 174; Т. II. № 395. С. 401; Т III. № 328, С. 356.
15 АФ3Х. Ч. 2. № 25. С. 28-29; АСЭИ. Т. I. № 40. С. 47; № 363. С. 266; Т. II. № 417. С. 450; Т. III. № 324. С. 354; № 328. С. 356.
16 АФЗХ. Ч. I. № 99. С. 95; № 116. С. 108.
17 Беляев И.Д. Лекции по истории… С. 300; Порай – Кошиц Й.А. Очерк истории… С. 30; Яблочков М. История дворянского сословия в России. СПб., 1876. С. ХХV, 72; Мрочек – Дроздовский Л.Н. История русского права… С. 74; Сергеевич В. Русские юридические древности. СПб., 1902. Т. 1. С. 460-462; Мавродин В.В. Образование единого Русского государства… С. 65.
18 Забелин И.Е. Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве (ХVII-й век) / / Вестник Европы. 1871. Кн. 1. Янв. С. 11; Самоквасов Д.Я. Лекции по истории русского права: (Студенческий конспект). М., 1896. Вьп. 3. С. 137.
19 Щербатов М.М. 1) Письма князя Щербатова, сочинителя Российской истории, к одному его приятелю в оправдание на некоторые сокрытыя и явныя охуления, учиненные его Истории от господина генерал-майора Болтина, творца примечаний на Историю древния и нынешняя Россия Г. Леклерка. М., 1789. С. 122; 2) Примечания на ответ господина генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова, сочинителя Российской истории, содержащия в себе любопытныя и полезныя сведения для любителей Российской Истории, также истинныя оправдания и прямые доказательства против его возражений, критики и охулений. М., 1792. С. 381, 423.
20 Беляев И.Д. Лекции по истории… С. 301, 307-308; Порай – Кошиц И.А. Очерк истории… С. 30; Яблочков М. История дворянского сословия… С. XXV, XXVIII; Мрочек – Дроздовский П.Н. История русского права… С. 74: Милюков П. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. Рецензия на сочинение А.С. Лаппо-Данилевского: Организация прямого обложения в Московском государстве. СПб., 1892. С. 10.
21 Забелин И.Е. Большой боярин… С. 11, 14; Самоквасов Д.Я. Лекции по истории… С. 137; Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. СПб., 1897. С. 1: Дьяконов М.А. Русское право. История русского права // Россия. Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А.Ефрон. Л., 1991. С. 520.
22 Порай – Кошиц И.А. Очерк истории… С. З0.
23 Беляев И.Д. О суде наместническом в старину // Юридический журнал. 1861. Май. № 9. С. 392-393.
24 Забелин И.Е. Большой боярин… С. 1З, 14; Мрочек – Дроздовский П.Н. История русского права… С. 74.
25 Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси (до конца XVII века). Юрьев, 1907. Т. 1. С. 264-265, 267-269; Сергеевич В.И. 1) Вольные и невольные слуги московских государей // Наблюдатель. СПб., 1887. Год VI. № 1. Янв. С. 81-86; 2) Русские юридические древности… С. 462.
26 ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 369-370; Ф р о я и о в И.Я. Древняя Русь… С. 640-652.
27 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. № 1. С. 10; № 2, С. 11; № 3. С. 12; № 6. С. 16; № 9. С 20; № 10. С. 20; № 88. С. 144-145; АСЭИ. Т. I. № 101. С. 81; № 217. С. 152; №219. С. 154; №221. С. 156 и др.; Т. II. № 49. С.34; № 426. С. 466; Т. III. № 25, С. 44; № 95. С. 132; № 96, С. 133 и др.
28 О функциях приставов см.: АСЭИ. Т. III. № 7, С. 22. – О назначениях приставов местными властями см.: Судебники XV-ХVI веков / Под ред. Б.Д. Грекова. М.; Л., 1952. Ст. 44. С. 25; АСЭИ. Т. I. № 265. С. 132; Т. II. № 426. С. 467; Т. III. 372. С. 391; Каштанов С.М. Из истории русского средневекового источника. Акты Х-XVI вв. М., 1996. № 8. С. 146; № 5. С. 234.
29 Акты исторические. СПб., 1841. Т. 1. № 50. С. 99, № 119. С. 174; Сб. РИО. СПб., 1882. Т. 35. № 5. С. 18; № 15. С. 60; № 18. С. 74; № 21. С. 93; № 23. С. 103 и др.; Сб. РИО. СПб., 1884. Т. 41. № 61. С. 284; Сб. РИО. СПб., 1887. Т. 59. № 1. С. 2; № 4. С. 30-32 и др.; АФЗХ. Ч. 1. № 99. С. 95; № 116. С. 108; АСЭИ. Т. I. № 93. С. 77; № 265. С. 132 и др.; Т. II. № 201. С. 131; Т. III. № 8. С. 24; № 372. С. 391.
31 Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985. С. 107.
32 Писцовые книги XVI века / Под ред. Н.В. Калачова. СПб., 1877. Ч. I. Отд. В. С. 147, 149, 151-152, 273-274, 283-284.
33 Например, в вышеуказанных исследованиях М.М. Щербатова, Б.Д. Грекова, В.Д. Назарова.
34 ПСРЛ. СПб., 1851. Т. 5. С. 267, 271; Т. 23. СПб., 1910. С. 155; Т. 25. М.; Л., 1949. С. 252, 273; Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 19, 25, 40, 54, 69, 148-149, 155, 163-189, 194-199, 204, 208-209, 397-399, 408-410, 430-431, 434-440; 3имин А.А. Формирование боярской аристократии… С. 29, 35-40, 43. 48, 63, 214-217, 224-227, 234, 242-243; Алексеев Ю.Г. Под знаменами Москвы. М., 1992. С. 46-51.
35 Зимин А.А. Княжеская знать и формирование состава Боярской Думы во второй половине ХV – первой трети XVI в. / Исторические зaписки. М., 1979. Т. 103. С. 197.