Автор: Цакоев Артур Ахсарбекович
Журнал: Проблемы экономики и юридической практики. 2013

Первые светские правовые нормы, касающиеся регулирования отношений, возникающих из игры, появились в нашем Отечестве в 1648 г. В указанном году вышло нормативное установление «Память Верхотурского воеводы Рафа Всеволожского приказчику Ирбитской слободы Григорию Барыбину о строгом наблюдении, чтобы служилые люди и крестьяне в воскресные и праздничные дни ходили в церковь, удалялись чародейства и пьянства и не заводили непристойных игрищ». Данным актом запрещалось «всякое бесовское действо, глумление и скоморошество со всякими бесовскими играми», в том числе запрещались и «закладные игры»: карты, зернь, шахматы, шашки. В этом акте установлен прямой запрет не только на публичные игры, которые являются гонимыми церковью как наследие язычества, но и на малопубличные – карты, зернь и т.д. Из приведённого акта 1648 г. мы делаем вывод о том, что в этом году светская власть Российского государства установила запрет на участие в играх в карты, в зернь, в шахматы, в шашки.

Последовавший вскоре после рассмотренного источника крупный кодифицированный акт русского права – Соборное Уложение 1649 г. не повторил установленного в «Памяти Верхотурского воеводы Рафа Всеволожского …» запрета на игры как таковые, хотя упоминает игры в своих нормах. Имеющееся упоминание в юридической литературе очень часто неверно толкуют, как включение участия в играх в число уголовно преследуемых Соборным Уложением преступлений, то есть как достаточность самого факта игры в карты и в зернь для привлечения лица к уголовной ответственности. Само правило поведения выражено в ст. 15 главы XXI Уложения: «А которые воры в Москве и в городах воруют, карты и зернью играют и, проигрався, воруют, ходя по улицам людей режут и грабят, и шапки срывают: и о таких ворах в Москве и в городах и в уездах учинити заказ крепкой и бирючем кликать многие дни. Будет, где такие воры объявятся, их всяким чинов людям приводить в приказ. … да будет про воровство их сыщется допряма, что они зернью и карты играют и ходя по улицам воруют, людей режут и грабят, и шапки срывают: и тем ворам учинить указ то же, как описано выше о татях». Татей же (лиц, занимающихся кражами) предписывалось ст. 9 той же главы Соборного Уложения «за первую татьбу [кражу] бить кнутом и отрезать ему левое ухо и посадить его в тюрьму на два года. … и, из тюрьмы вынимая, его посылать в кандалах работать на всякие изделия, куда Государь укажет. А как он два года в тюрьме отсидит, его послать в окраинные города, куда Государь укажет и там ему быть.». Основываясь на процитированных нормах, ряд исследователей делают ошибочный, на наш взгляд, вывод о том, что ст. 15 устанавливала одинаковую ответственность за воровство и за игру в карты и зернью.

Во-первых, следует верно понимать использованный термин «воровство», и производный от него глагол «воруют». В терминологии уголовного права XVII в. ещё не существовало терминов «преступление», «преступник». Вместо них использовались термины «воровство» и «вор». Следовательно, под воровством в легальном значении XVII в. понималось не только хищение чужого имущества, как сегодня, но любое посягательство на установленный порядок общественных отношений, то есть это исторический синоним нынешнего термина «преступление». Если бы значение термина «воровство» не было обобщающим, то норма ст. 15 дублировала бы норму ст. 9: в статье 9 говорится о татьбе, то есть о краже, а в статье 15 – о воровстве. Следовательно, воровство – это не хищение чужого имущества, а либо преступление, имеющее иную объективную сторону, либо – обобщающий термин для наименования всех преступлений или группы преступлений. Итак, воровство в Соборном Уложении 1649 г. – это любое преступление, направленное против общественного порядка.

Во-вторых, те авторы, которые приходят к выводу, что игра в карты и зернь была самодостаточным составом преступления, отклоняются от буквального толкования нормы ст. 15 главы XXI Уложения, обращая всё своё внимание только на слова «карты и зернью играют» и теряя из виду продолжение фразы: «и проигрався, воруют, ходя по улицам, людей режут.» и т.д. Представляется, что лексическое значение применённой в норме фразы состоит в том, что наказанию подлежат те, кто, во-первых, воруют беспричинно (то есть совершают действия, направленные на нарушение общественного порядка), а, во-вторых, те, кто играл в карты и зернью, проигрался и по этой причине начинает воровать (то есть также совершать действия, направленные на нарушение общественного порядка). Доказательством такого смыслового значения нормы права служит, по нашему мнению, использование авторами закона соединительного союза «и» перед деепричастием «проигрався». Этот союз как раз соединяет в непрерывную содержательную цепь глаголы «играют» и «воруют, ходя по улицам …».

Таким образом, указание в тексте статьи на игру в карты и в зернь дано с целью объяснения причины, по которой некоторые начинают нарушать общественный порядок. А само по себе участие в играх в карты и в зернь не является объективной стороной никакого состава преступления. Хотя следует признать, что беглое ознакомление с нормой ст. 15 главы XXI Соборного Уложения может и не позволить выявить истинное намерение авторов закона. Возможно поэтому ошибочное мнение по рассматриваемому поводу является широко распространённым в юридической литературе. Так, Р.А.Севостьянов пишет: «пункт пятнадцатый главы девятнадцатой Соборного Уложения 1649 г. «О разбойных и татебных делах» предусматривал ответственность за игры в карты и зернь». Н.В.Карпович указывает, что «в России Уложение 1649 г. предписывало с игроками в карты поступать», как с ворами. Л.М.Исаева утверждает: «Любопытно, что в Соборном Уложении 1649 г. даже не говорилось об обмане при азартных играх, запрещалась сама игра». Причём такое толкование ст. 15 главы XXI Соборного Уложения характерно не только для нашего времени. К примеру, Е.П.Карнович считает, что «законодательство начало преследовать уголовным порядком игроков со времени издания Уложения царя Алексея Михайловича». Ему вторит В.О.Михневич: «Составители Уложения царя Алексея Михайловича не забыли и о карточной игре, отнеся её к преступлениям сугубой уголовщины».

Особую позицию по поводу содержания рассматриваемой нормы предлагает Е.В.Ковтун. Он, в одном месте указывает, что «Уложением 1649 г. азартные игры относятся к особо тяжким преступлениям», а на следующей странице делает вывод, что «закон говорит о проигрыше лишь как об обстоятельстве, которое побуждает вора к воровству». Из этих двух утверждений представляется правильным второе: игра, а точнее, даже не игра, а проигрыш в ней, является побудительным мотивом заняться воровством для проигравшего.

Верную, на наш взгляд, позицию отстаивает В.В.Шевцов, который подчёркивает, что «азартные игры рассматривались, как занятие уголовно наказуемое лишь в тесной связи с вызываемыми ими преступлениями. Соблазн игры был настолько велик, что проигравшиеся, чтобы вернуть долг или отыграться: «людей режут и грабят, и шапки срывают» (в которых обычно прятали деньги)». Интересно обратить внимание на то, что верное толкование нормы права предложено не правоведом, а историком. В дореволюционной науке верную точку зрения высказывал С.Б.Веселовский, который указывал, что в форме уличных нападений на людей «грабёж производился чаще всего пропойцами и несчастными игроками», поэтому «Уложение говорит о проигрыше, как об обстоятельстве, которое побудило вора на воровство».

Иногда главе государства приходили и письменные жалобы чиновников, которые призваны следить за порядком на местах, о том, что игра в карты и зернь провоцирует людей на самовольство и насилие. Так, в 1653 г. из пригорода Москвы, Коломны, приехал к государю глава кружечного двора Микифор Прохоров, который привёз с собой жалобу на солдат, так как они «во все дни собираются на государством Коломенском кружечном дворе и играют зернью и в карты», а когда Микифор пытается разогнать их, они «бранятся и хотят бить и с кружечного двора не идут, чинят силу».

Итак, на самом раннем этапе правового регулирования отношений, вытекающих из игр – в середине XVII в., государство не видело в играх большого нравственного вреда, как это делала церковь, но видело негативные последствия игр в сфере общественного порядка. Именно на борьбу с этими последствиями, то есть с нарушениями общественного порядка игроками, были направлены первые усилия государства, желающего вытеснить игру из жизни как причину правонарушений.

Свидетельством того, что авторы Соборного Уложения не имели в виду запрещать игру как таковую, служит и то, что в следующем нормативном акте, регламентирующем отношения по привлечению к ответственности преступников, упоминание об игре, проигрыше вообще отсутствует в норме, аналогичной рассмотренной статье 15 главы XXI Соборного Уложения. Этим новым законом стали Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах от 22 января 1669 г.. Вообще Новоуказные статьи – это наименование для нормативных актов, дополняющих ил изменяющих нормы Соборного Уложения, принимаемых в связи с необходимостью его обновления по причине естественного развития общественных отношений и устаревания ранее изданных норм. Во введении к Новоуказным статьям о татебных, разбойных и убийственных делах говорится о том, что Великий Государь Алексей Михайлович, ознакомившись с XXI-ой и XXII-ой главами Соборного Уложения, указал изменить ряд норм. Многие из новых норм в той части, которая не требовала внесения поправок, изложены с дословной точностью так же, как и в Соборном Уложении. Практически дословно в части диспозиции повторяется норма 15 главы XXI Соборного Уложения, за исключением того, что в ст. 14 Новоуказных статей о татебных, разбойных и убийственных делах отсутствует упоминание об игре и проигрыше, как возможной причине беззаконий: «А которые воры в Москве и в городах воруют, ходя по улицам, людей грабят и режут, шапки срывают, и о таких ворах в Москве и в городах и в уездах учинить заказ крепкий … да будет про воровство их сыщется допряма, что они, ходя по улицам, воруют, людей грабят и режут, и шапки срывают, и тем ворам за грабёж чинить указ по восьмой статье, что и татям». Таким образом, законодатель отказался от указания в статье на одну из возможных причин уличного воровства, что следует признать результатом повышения законодательной техники, так как предыдущая норма позволяла привлекать к ответственности и в случае «беспричинного» уличного воровства, то есть установление причины воровства никакого юридического значения не имело. Кроме того, проигрыш был, действительно, только одной из многих причин, толкавших на такое преступление, иными причинами могло стать что угодно: пьянство, отсутствие денежных средств на элементарное пропитание для себя и членов своей семьи, корысть в чистом виде и т.д. Следовательно, уголовно наказуемым деянием участие в играх типа игры в карты, зернь, шахматы по рассмотренным законам не являлось.

В то же время во второй половине XVII в. широко распространён запрет на участие в подобных играх без придания им характера уголовных преступлений. Эти запреты можно увидеть в ряде нормативных актов, посвящённых кругу полномочий воевод тех или иных территорий. Воеводам предписывалось следить, чтобы на их территориях не было игры. Справедливо предположить, что государство, давая такие указания воеводам, стремилось пресечь складывание почвы для нарушения общественного порядка, то есть цель этих указаний была та же, что и указание на проигрыш в ст. 15 главы XXI Соборного Уложения – не запретить игру ради неё самой, а лишь не допустить возникающие через неё нарушения общественного порядка. Воеводам было тяжело выполнять данное указание, пока в других нормативных актах разрешалось организовывать игру при условии её откупа.

В качестве примера таких нормативных актов можно назвать следующий. 18 февраля 1696 г. даны Наказные статьи Нерчинским Воеводам «Об управлении земскими и военными делами», согласно которым воеводам предписывалось «над служилыми людьми . смотреть и беречь накрепко, чтобы они . не воровали, зернью и в карты не играли, и не бражничали, табаку и иноземного кумыса не пили, и жалованья не пропивали и не проигрывали, и драки б у них и разбоя и душегубства меж собою и никакого воровства нигде не было.». Изложенная обязанность требует от воеводы повсеместного пресечения игры в карты и в зернь, хотя у него для этого нет соответствующих механизмов. За участие в игре ни процитированная ст. 26 Наказных статей Нерчинским Воеводам, ни другие статьи этого акта не предусматривают никакого наказания. В самой ст. 26 сказано, что если служилые люди начнут «воровать, зернью и в карты играть и меж себя драться и грабёж и душегубства творить ясачным и всяким людям и иноземцам, обиды и насильства, и тесноты, и грабёж чинить, Воеводам тех воров от воровства унимать и чинить им наказание, смотря по их винам по Уложению и по новоуказным статьям, кто какого наказания достоин.». Норма, таким образом, отсылочная: диспозиция, то есть запрет на участие в играх изложены в данном нормативном акте, а санкцию следует искать в других актах. Трудность задачи воеводы «унимать» от игр служилых людей состояла в том, что Соборное Уложение 1649 г., а также Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах не предусматривали ответственности за участие в играх. Следовательно, «унимать» людей от прочего воровства (драк, душегубства, грабежа, краж) воевода мог в силу наличия санкций за такие деяния, а от игр – не мог. Можно сказать, что норма о запрете не имела механизма её реализации, поэтому в принципе не могла быть реализована. Расхождение между формальным правом (то есть правом, зафиксированном в источниках права) и «живым» правом (то есть правилами, действующими в реальности) может иметь место и при качественных нормах права, снабжённых механизмом их реализации, когда нормы просто не реализуются или реализуются иначе, чем задумывал законодатель. Но в рассматриваемом случае норма о запрете игры в принципе не могла быть реализована.

Список литературы:

1. Веселовский С.Б. Азартные игры как источник дохода Московского государства в XVII в. // Сборник статей, посвященных В.О.Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия его профессорской деятельности в Московском университете. М., 1909.

2. Исаева Л.М. Азартные игры // Юридический консультант. 2003. № 4.

3. Карнович Е.П. Очерки наших порядков административных, судебных и общественных. СПб., 1873.

4. Карпович Н.В. Историческое развитие норм права в сфере игр и пари // Общество и право. Научно-практический журнал. Краснодар. 2008. № 2 (20).

5. Ковтун Е.В. История правового регулирования азартных игр в России. М., 2009.

6. Михневич В.О. История карточной игры на Руси // Исторический вестник. 1901. № 83 (январь-март).

7. Севостьянов Р.А. Уголовная ответственность за азартные игры в истории отечественного дореволюционного законодательства // Спорт: экономика, право управление. 2007. № 1.

8. Шевцов В.В. Карточная игра в России: опыт историко-культурного анализа (конец XVI – начало XX в.): Дисс. … к. и. н. Томск, 2002.

9. Наказные статьи Нерчинским Воеводам «Об управлении земскими и военными делами» от 18 февраля 1696 г. // ПСЗ РИ-I. Т. 3.

10. Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах от 22 января 1669 г. // ПСЗ РИ-I. Т. 1.

11. Соборное Уложение от 29 января 1649 г. // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое (далее -ПСЗ РИ-I). Т. 1. С

12. Цакоев А. А., Правовое регулирование лотерей в России в XVIIi – начале Xx века, // Пробелы в российском законодательстве №2, 2013, с. 39-42