Авторы: М.М. Акчурин, М.Р. Ишеев

С определенной степенью уверенности можно считать, что в западной части мордовских земель наиболее ранними известными нам по письменным источникам городскими центрами являлись построенные в 30-е годы XVI века крепости Кадом¹ и Темников ^{[53, с. 25]}. Они дали названия территориальным корпорациям служилых татар: «темниковские князья, мурзы и татары», «кадомские князья, мурзы и татары». Темниковская крепость уже с момента возникновения была прикрыта засечной линией, что следует из текста грамоты 1539 г. Барышу мурзе Мансыреву сыну. Для купленных им лесных угодий, располагавшихся «по Мокше по реке от Городецкой стороны», сделано уточнение: «и тот лес к засике не пришел, и не будет которыя порухи засеком» ^{[2, с. 222-223]}. Являясь ключевыми элементами нового оборонительного рубежа Московского государства, данные города стали административными центрами и для локальных групп мокши и эрзи. По крайней мере, в 1538/39 г. в грамоте Ивана IV подведомственная мордва князя Янглыча Бедишева названа «кадомской» ^{[27, с. 14-15]}. В тоже время летописи уточняют, что Темников был перенесен «на иное место», значит город существовал и ранее; возможно, ранее существовали и другие города, только письменные источники об этом практически ничего не рассказывают. Данная проблематика на наш взгляд имеет прямое отношение к изучению процессов включения бывших ордынских территорий в состав Московского государства в период XV-XVI веков.

Главная цель данного исследования – выяснить возможные обстоятельства возникновения городов и проследить их роль в истории данных областей.

Для предстоящих рассуждений нам потребуется выделить два периода: московский и домосковский (постордынский). Отдельные письменные свидетельства московского периода, как правило, это русские источники XVI-XVII веков, которые позволяют выявить специфические особенности функционирования городов при новой власти. Для домосковского периода единственным источником пока остаются находки, сделанные советскими археологами. Обобщая всю информацию, мы по мере возможностей реконструируем историческую картину XV – первой половины XVI веков, в том числе этап перехода западной части мордовских земель под юрисдикцию великих московских князей. Определение датировки этого этапа является самостоятельной задачей, с которой нам придется столкнуться, но необходимой для понимания задач исследования.

Области, в которых были возведены Кадом и Темников, в московский период стали частью Мещерского уезда. Впоследствии вокруг них образовались новые уезды. Но изначально это были золотоордынские территории. Возможно, что именно эти области входили в «татарские и мордовские места», постоянно упоминаемые в московско-рязанских договорах², начиная еще с 80-х годов ХГУ века ^{[28, с. 29, 44, 54, 254, 285]}. К этим же территориям мы добавляем бассейн реки Теши³. В источниках начала XVI века встречаются такие названия, как «Мордовские места», «Мордовские украйны», «Мещерские украины» или просто «Мордва» ^{[60, с. 197, 223, 231, 292]}. Именно здесь мы обнаруживаем наиболее ранние письменные упоминания о татарах⁴, чьих современных потомков сейчас принято называть татарами-мишарями.

Таким образом, в первой половине XVI века часть западных мордовских областей состояла в Мещерском уезде, а другая «тянула» к Мурому ^{[28, с. 356]}. В рамках нашего исследования не будут рассматриваться города остальной части Мещерского уезда, такие как Мещерский городок (Касимов), пожалованный царевичу Касиму Василием II непосредственно в московских владениях, или Елатьма – скорее всего, они к мордовским землям не относились⁵. И наше исследование не будет касаться восточных мордовских земель – территорий будущего Алатырского уезда и восточной части Арзамасского уезда. Эти территории были тесно связаны с Казанским ханством и, видимо, окончательно вошли в состав Московского государства уже в середине XVI века ^[5].

Город Темников – город темника

Особенное отличие Темникова от других городов Московского государства заключалось в преобладании среди его жителей служилого татарского населения ^[48]. Татары жили в Ширлейской и Ахмыловской слободах, в посаде города находились мечети⁶. Хотя, назвать его полностью татарским городом было бы не совсем корректно, поскольку он был основан по указу великой княгини Елены Глинской⁷, и, соответственно, его жители являлись подданными московских правителей. В городе присутствовали представители центральной власти (в 1546 г. отмечен подьячий Григорий Щетинин ^[18]). Полный же состав жителей города к концу XVI века выглядел так: «князи, и мурзы, и тотарове, и казаки, которые живут на посаде, и стрельцы и пушкари и затинщики и воротники и посацкие люди»⁸.

О прежнем городе нам достоверно известно только, что он был «мал и некрепок» ^{[53, с. 25]}. Бывшее городское место стало называться «Старым городищем», а возникшее там село – Старым городом (Старым городищем) ^{[48, с. 21, 60, 147]}. Существует несколько мнений относительно времени основания Старого Темникова.

По версии И.Д. Воронина ^{[16, с. 105]}, это была русская пограничная крепость, построенная после 1504 г. для защиты восточной границы Московского государства. Аргументом в пользу этой версии стало полное отсутствие каких-либо документальных сведений о раннем существовании города, например, отсутствие Старого Темникова в списках города из духовного завещания 1504 г. Ивана III ^{[28, с. 356]}.

Другие исследователи (М.Г. Сафаргалиев, П.Н. Черменский) считают, что город появился ещё в период существования Золотой Орды, как второй после Мохши (Наровчат) улусный центр в мордовских землях ^{[58, с. 95, 219; 69]}. Основанием для авторов этой версии явилась сама этимология названия города Темникова, связанная с тем, что во времена Золотой Орды здесь якобы могла располагаться ставка ордынского темника.

Свою версию ранней истории Темникова предложили В.В. Первушкин и С.Л. Шишлов. Они предположили, что на рубеже XIV и XV веков Темников стал столицей нового независимого государственного образования – Темниковского княжества, включавшего в себя огромные территории Окско-Ценско-Сурского междуречья. Одним из доводов существования Темникова в 1-й половине XV века стала запись в выписях из писцовых темниковских книг «вотчинным бортным ухожьем» Степана Хрущова 1621-1622 гг. о покупке в 1442/43 г. предками мурзы Тляша Кутыева вотчин у татар, названных «темниковскими» ^[44]. Но изучая выпись, мы выяснили, что текст купчей там не приводится. Присутствовало ли в оригинале купчей характерное для XVI-XVII веков выражение «темниковские татары» по отношению к продавцам -доподлинно неизвестно. Фрагмент выписи на владения мурзы Тляша Кутыева выглядит так: «Да за ним же вотчина по купчей, что купил пращур их Айсагозин сын Хозякулыя-тархана у темниковских татар у Касима да Кутура Акбердеевых лета 6951 (1442/43 – прим. авторов) года бортной ухожей за рекою за Сурою усть речки Инзы и с лугом и с липягом и с дубровою» ^[7]. Но в этой выписи упомянуты описания ещё более десятка аналогичных купленных вотчин за продолжительный период с конца XV до начала XVII веков, и во многих ссылках на купчии продавцы аналогично были названы «темниковскими татарами» или «темниковской мордвой» ^[7]. Есть вероятность, что эти слова могли стать поздним добавлением, сделанным составителями писцовых книг, например, с целью отметить географическую область места проживания продавцов. Не исключено, что город Темников в 1442/43 г. мог существовать, но данное выше замечание пока не дает нам право рассматривать эту версию как достаточно убедительную.

Начнем наши рассуждения о прошлом Темникова с того, что Старый Темников действительно назывался Темниковым как и Новый, поскольку в отдельных документах XVI-XVII веков в указаниях на старое городище писалось «старый город Темников»⁹.

Мы также соглашаемся, что название города образовано от русского слова «темник» – начальник тумена. Обратим внимание, что использование русских суффиксов притяжательности -ов(о), -ев(о), -ин(о) в топонимах данного изначально нерусского региона является характерным явлением. Его специфичность заключается в том, что названия татарских поселений с такими суффиксами, как правило, являются антропонимами, связанными с личными именами их владельцев или основателей. Так, название «деревни Тювеевой» образовано от имени Тювея Асбердинова ^[57], «деревня Айкеева» -от имени Айкея Ураева ^{[17, с. 223-226; 6]}, «деревня Сухова» – от имени Сухая Кугушева ^[13] и т.д. Кроме этого, иногда встречаются названия, в основе которых лежат не имена основателей, а только их титулы в русском переводе. Например, село Княжево10, предположительно основанное татарским князем Мансырем Мердеулатовым ^{[2, с. 191-192]}. Оно утратило прежнее название Мансырево, сохранив в названии лишь титул основателя.

В источниках мы можем найти достаточное количество других примеров для XVI-XVII веков, когда в названиях городов имена татарских правителей заменялись русским наименованием их должностей или титулов, так «Касимов городок» часто называли «Царевичевым городком»; «Карачин городок» ^{[38, с. 226-227]} связан с человеком, занимавшим должность карачи-бека у сибирского хана Кучума ^{[47, с. 484]}; в Томском уезде – «Мурзин городок» ^{[39, с. 368-370, 363-365]}, которым владели чацкие мурзы Кызлан и Бурлак ^{[39, с. 368-370]}. Есть вероятность, что в нашем случае «Темников город» -это город темника, т.е. основателем или владельцем города был некий темник. По-татарски название Темникова звучало как «Темэн каласы» ^{[63, л. 30об.]}.

Однако, на сегодняшний день не обнаружено никаких других значимых подтверждений тому, что Темников являлся еще одним улусным центром в золотоордынский период в XIV – начале XV веках. По сравнению с более южными районами вблизи Наровчата – столицы улуса Мохши, в окрестностях Темникова и вообще в северо-западных мордовских областях находок монет XIV-XV веков зафиксировано крайне мало ^{[64, с. 143-144, 148, 151]}. Подчеркнем, что в изученных соседних городищах, таких как Старокадомское и Итяковское, для золотоордынского периода зафиксировано значительное преобладание лепной керамики местного производства и полное отсутствие гончарной ремесленной керамики или какой-либо иной привозной ^{[71; 65]}. Что по словам Г. А. Федорова-Давыдова и А.В. Циркина могло свидетельствовать о замкнутом натуральном хозяйстве и отсутствии активных торговых контактов в таких поселениях. Этим они значительно отличаются от ближайшего золотоордынского города – Наровчата ^[65]. Данное наблюдение также не позволяет нам предполагать наличие в этих районах торгово-ремесленного полиса, хоть как-то соответствующего статусу резиденции такого крупного должностного лица как темник. Кстати, по причине отсутствия информации о крупных находках золотоордынских монет искать улусный центр в районах Темникова (городища возле с. Старый город) и Кадома в начале прошлого века отказался археолог А. А. Кротков, впоследствии открывший золотоордынский город Мохши ^{[37, с. 8]}. В таком случае возникает вопрос, если не с золотоордынскими, то с какими темниками связано название города?

Ниже дадим свою версию ответа на этот вопрос.

Но для начала подробнее остановимся на том, что нам известно о специфике местных структур власти ^[10]. В XVI веке территории будущих Кадомского, Темниковского, Шацкого, Арзамасского уездов были разделены на множество мордовских административных единиц, по своему статусу сопоставимых с волостями. В соответствии с жалованными грамотами от московских великих князей, каждой группой мордовского населения (и мокши и эрзи) таких «волостей», называемых беляками ^[8], управляли свои династии татарских князей. В источниках они могли обозначаться как «князи мордовские» ^{[28, с. 356]}. Однако есть один существенный момент. В качестве объекта власти в текстах этих грамот татарское население никогда не фигурирует. Тем не менее властные полномочия по управлению татарской частью населения Темникова были сосредоточены в руках одного из таких татарских княжеских родов. Ключевым документом, раскрывающим этот факт, является известная грамота 1539 г., в которой Иван IV пожаловал князя Еникея правом «судить и ведати» всех проживавших в Темникове служилых татар. Это право он унаследовал «по старине» от своего отца князя Тениша Кугушева ^{[2, с. 156]}. Отличительное положение представителей данного княжеского рода в Темниковском уезде также отмечал А.В. Беляков и Г.А. Енгалычева ^[15]. Потомки Тениша получали определенные доходы с города, включая таможенные сборы, а во время походов становились военачальниками над всеми темниковскими татарами. Кроме этого, А.В Беляков заметил, что грамоты посольских книг, направленные из Москвы в Темников, писались только на имя князя Еникея, а не присутствующих в Темникове русских воевод-приставов ^[15]. Все это свидетельствует, что положение князя Тениша Кугушева и его наследников по степени наделенных властных полномочий¹¹ в отношении татарского населения фактически соответствовало статусу уездных наместников или воевод. В отличие от сменяемых русских наместников в нашем случае власть передавалась по наследству пожизненно. Данные наблюдения дают нам право называть Тениша и его наследников татарскими наместниками. В таком случае получаемые ими доходы с города можно рассматривать как аналог наместнического корма. Хотя в источниках мы не встретим того, чтобы они обозначались «воеводами» или «наместниками». Несмотря на отсутствие информации о каких-то иных грамотах, нам представляется, что князь Тениш Кугушев и его сын Еникей относились к категории «мордовских князей», и у них была своя подведомственная группа мордвы, выплачивающая им княжеский ясак ^[10]. Таким образом, выходит, что представители данного рода являясь «мордовскими князьями», вследствие определенных оснований наделялись особыми функциями по управлению всей корпорацией темниковских служилых татар. Другими словами, род князя Тениша был старшим среди остальных темниковских княжеских родов.

Такое положение Тениша нельзя назвать исключительным явлением -скорее, мы можем усмотреть в нем определенную ордынскую традицию назначения татарских наместников. Д.М. Исхаков подробно проанализировал разделение на старших и младших эмиров (князей) в описании Ибн Баттутой праздничной церемонии с участием Узбек-хана ^[33]. Ему удалось показать, что старшие эмиры были крупными военачальниками – «начальники тома-нов», т.е. темники, под началом которых находились по 10 000 всадников. И что важно, некоторые темники, являлись правителями таких городов как Крым, Азов, Хорасан. Но насколько эта традиция и сам термин «темник» были применимы в более поздние периоды, в XV-XVI веках?

Пожалуй, наиболее показательным примером для нас является глава ширинского эля князь Тегине, назначенный в 1424 г. правителем Солхата (Кы-рым) при хане Улуг-Мухаммаде ^{[74, p. 56]}. Как мы знаем, Солхат – это административный центр крупного Крымского тумена, охватывавшего восточную половину Крымского полуострова и часть земель Северного Приазовья, и даже поволжский Укек принадлежал этому тумену ^[23]. Правители Солхата назывались темниками ^[22]. Что важно, эта должность закрепилась за потомками Тегине. Крымский историк XVIII века Абдулгаффар Кырыми отмечал, все ширинские беи получали должность «тумен бей» ^[40]. К этому добавим, что в крымских посольских книгах выражение «темник великий карач» встречается в 30-е годы XVI века¹².

Таким образом, в Золотой Орде, а позднее в отдельных постородынских государствах, отмечается практика назначения наиболее авторитетных родовых беков на должности наместников административных областей – туменов.

Эти аналогии свидетельствуют, что положение правителей Темникова при московской власти было сходно с татарскими темниками, правда в меньших масштабах. Поэтому мы сделаем предположение, что название города Темникова связано с применением термина «темник» в отношении самого Тениша Кугушева или его ближайших предков.

Акцентируем наше внимание еще на одной записи в грамоте 1539 г. -там сказано, что князь Еникей, как и его отец, получал власть над татарами, «которые живут в Темникове». Это уточнение и анализ расселения служилых татар по территории будущего Темниковского уезда в течение XVI века ^[9] дают основания предполагать, что в 1539 г. место жительство всех темниковских служилых татар было сконцентрировано в городе. Где жили татары в более ранние периоды, к сожалению, нам неизвестно. А вот многочисленные татарские поселения «на напольной стороне» реки Мокши ^[67] стали возникать уже после раздачи пашенных угодий в качестве жалований за службу. Согласно дозорной книге города Темникова и Темниковского уезда Ивана Усова 1613/14 г., в самом городе кроме потомков князя Еникея Тенишева проживали и другие татарские князья ^[48]. Этот факт означает, что все темниковские князья и их родственники проживали вместе с остальными татарами, а не в пределах своих мордовских «княжений».

Так или иначе, мы можем зафиксировать, что в организации внутреннего управления локальных корпораций служилых татар московская власть сохраняла определенные ордынские традиции, где ключевые функции возлагались на местную татарскую знать.

Старый Темников

Видимо, в прежнем городе Темникове еще до его переноса не только Тениш Кугушев, но и его отец, также мог выполнять наместнические функции. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что в челобитной Еникея Тенишева 1572 г. в качестве прежних владельцев темниковского кабака указаны не только сам Тениш, но и его отец ^{[2, с. 157]}. Владеть городским кабаком отец Тениша Кугушева мог не позднее 1528 г., когда впервые в источниках упоминается Тениш уже с княжеским титулом ^{[2, с. 155]}. Значит кабак существовал в Старом городе Темникове еще до 1528 г. Более того, для окрестных земель Старый Темников также являлся административным центром, поскольку, как было отмечено В.В. Первушкиным и С. Л. Шишловым, в летописи при описании отступления русских войск после неудачной осады Казани в 1530 г., т.е. до постройки Нового Темникова, встречается такое выражение: «А Волгу перевезлися июля в 31 день. А от Волги пошли на украинные муромские и на темниковские на успение пречистые» ^{[72, с. 122; 44; 54, с. 16]}. Таким образом отмечаем наличие административной преемственности между Старым и Новым Темниковым.

Старый город Темников был покинут жителями задолго до начала строительства новой крепости 29 марта 1536 г. Поскольку ранее, 17 декабря 1535 г., когда было решено строить другой город на Мокше – Кадом, в летописи отмечалось: «что в тех местех несть градов близу; а значит, Старого Темникова как действующего города в декабре 1535 г. уже не существовало ^[70]. Такой вывод косвенно подтверждают дипломатические сообщения. В привезенных грамотах из Ногайской Орды (посольство прибыло 27 июля 1534 г.) записана просьба Ураз-Бердия об освобождении его сына Исень-Бердия, который удерживался в Мещере во дворе князя Мунмыша ^{[45, с. 93]}. Повторная просьба поступила уже от Исмаила мурзы с посольством, прибывшим 25 сентября 1537 г., там появляется одно уточнение: «А ныне деи тот наш человек у Тиниша в селе, а зовут его Исень Бердеем, а живет деи ныне у Мунмыша в дворе» ^{[45, с. 202]}. Поскольку речь идет о Мещере, то мы можем предположить, что Тиниш, упомянутый не простым человеком, а владельцем села, являлся князем Тенишем Кугушевым. Тогда получается, что Тениш Кугушев в эти годы, по крайней мере, в 1534 г., отмечен в некоем селе, а не в городе, причем в его селе также располагался двор другого князя по имени Мунмыш.

Интересны обстоятельства пленения Исень-Бердея. Осенью 1533 г. якобы для торговли в Мещере появились ногайцы князя Сары (посол правителя Ногайской Орды князя Шейдяка) и мангытский князь Бакы (Бакы б. Асан б. Тимур). Однако, зайдя в «Мещерские места», они внезапно взяли в осаду один город: «и под Городом стояли, посады жгли и села воевали, и людей до смерти били, и иных головами с собою посвели, и животы их пограбили» ^{[43; 45, с. 101]}. Название города в сообщениях не было указано. Но отметим, что вряд ли это Касимов¹³, поскольку в речах дьяка Федора Карпова и посла князя Кудояра (карачи правителя Ногайской Орды князя Шейдяка ^{[45, с. 93]}), а также в других посольских посланиях в отношении Касимова, как правило, использовалось слово «Городок». Однако при обсуждении данного инцидента употреблялось исключительно слово «Город». Город, видимо, захватить не удалось, но посады были сожжены, т.е. горожан лишили жилищ. В оправдание самого Исень-Бердея было сказано: «не воевати ходил, торговати с Сары-ем» ^{[45, с. 93]}. Возможно, этим осажденным в 1533 г. городом мог быть или Старый Темников или Старый Кадом. Присутствие в сообщениях имени Тиниш, созвучного с именем князя Тениша Кугушева, делает версию об осаде Старого Темникова более вероятной.

М.В. Моисеев подчеркнул, что в ответных действиях против ногайцев участвовали не только люди великого князя, но и «азстороканцы были и казанцы, и городетъскои казак был туто же, да, лихо учинив, ко государю нашему не едет» ^{[42; 45, с. 101]}. В наказе послу Данилу Иванову состав участников ответного нападения на ногайцев был более широким: «… грабили крымци, азтороканцы, азовцы и казанцы. А государя нашего хоти будет, и были тут человека два или три или колко нибуди городетцких, ино лихих где нет, а тот, пограбив, ко государю нашему не едет, и что взял, того го косударю нашему не везет» ^{[45, с. 112]}. Рискнем предположить, что перечисленные астраханцы, казанцы, а также крымцы и азовцы находились на территории Мещеры. Иначе каким образом столь разнообразная по составу группа смогла так быстро скоординироваться с городецким казаком, чтобы успеть настигнуть уходящих ногайцев посла Сары? Несмотря на то, что причастность московского великого князя к этой атаке Данил Иванов отрицал, вполне возможно, это были татары, совсем недавно испомещенные там же в Мещере и пополнившие собою впоследствии корпорации служилых татар¹⁴. К слову сказать, имя князя Мунмыша, во дворе которого находился плененный ногаец, созвучно с именем казанского князя Мамыша, упоминаемого среди имен бывших получателей ясака с «ихретинской» мордвы Кучукова беляка в грамоте 1554 г., выданной сыновьям князя Тениша ^{[2, с. 156-157]}.

«Старой де город Темников стоял на их вотчине…»

Сохранилось ещё одно важное сообщение, касающееся истории Темникова. Из грамоты царя Бориса Годунова 1600 г. мы узнаем, что и Старый Темников, и Новый Темников располагались в вотчинных владениях предков мурз Булая Кудашева и Янтуды Акшина: «есть за ними наше жалованье бортной ухожей, да и Старой де город Темников стоял на их вотчине, а нынешней де Новой город Темников поставлен на их же вотчинной земле»¹⁵.

В грамоте приводится содержание поданной челобитной, где мурзы указали, что в писцовых книгах Мещенина Морозова и Василия Симонова

 

(1562-1565 гг.¹⁶) «те вотчины написаны искони вечно отцов их и дедов и прадедов»¹⁷. Интересно что, мурзы Булай Кудашев и Янтуда Акшин действительно принадлежат к одному княжескому роду, представители которого владели «княжением» над конялской мордвой. Их общим предком в родословных, собранных монахами Саровского монастыря, показан некий князь Мурат, правнук легендарного князя Бехана. Мурат в свою очередь показан дедом князя Акчуры Адашева, пожалованного княжением над конялской мордвой в 1509 г. ^[6], следовательно, сам Мурат жил ещё во второй половине XV века. Род потомков князя Мурата, к которому также относятся Седехмеевы, Акчурины, Дашкины, Кашаевы, не является родственным к роду Тениша Кугушева ^[56], а значит у Тениша не было общих с ними наследных прав на эти вотчины. Таким образом, перед нами открывается еще одно обстоятельство: как Старый, так и Новый город Темников располагались в чужих для его правителей вотчинах.

Эти вотчинные владения для Булая Кудашева и Янтуды Акшина действительно являлись их исконными родовыми, поскольку назывались «конялскими» так же, как называлось «княжение» их предков. Это следует из текста купчей 1683 г. Чепая мурзы Кутыева. Он продал свою часть вотчин, названную «конялским жеребьем», а в описании их границ указываются те же географические ориентиры: «… и вниз от тово ж от Темникова города по Мокше реке по обе стороны да Старого города да Темникова и на Инерки и на Казерки, да от Старого города вниз по Мокше реке и по Ужове.. ,»¹⁸. А среди других владельцев этих вотчин, названных «мурзами-конялцами», в купчей упоминается сын Булая Кудашева – мурза Досай¹⁹.

Данную наследную вотчину царь Борис Годунов называл в грамоте «нашим жалованием», хотя владели ей еще прадеды челобитчиков. Видимо, он сделал подтверждение пожалования, выданного еще предшествующими великими московскими князьями кому-то из предков Булая Кудашева и Янтуды Акшина.

Подчеркнем, что вотчины представляли из себя не сплошные земельные владения, а, как правило, бортные деревья или другие лесные угодья, предназначенные для различных видов промысла, но при этом их границы четко фиксировались по всему периметру владений ^[7].

Собственно, сам факт постройки Нового города Темникова в частных владениях не вызывает удивления – это был указ из Москвы. Видимо, вотчинные права владельцев при этом не нарушились или каким-то образом компенсировались. Хотя безусловно владельцы стали испытывать большие неудобства от горожан, которые «тое их вотчину пустошат лес секут и борти портят и пчелы дерут и дубья деланое и сосны со пчелами и меченое деревье . и от того де их насильства и от обид и от волокит и от недружбы вотчина их стала пуста, а их де люди и крестьяня вконец погибли.»²⁰. Но, если допустить, что Старый Темников существовал еще в домосковское время, то его нахождение в этих вотчинах представляется не совсем объяснимым. Гораздо логичнее выглядело бы нахождение города непосредственно в родовых вотчинных владениях Тениша Кугушева как наследного правителя этого города.

С учетом указанных в приведенной грамоте свидетельств напрашиваются следующие три версии относительно прошлого Старого Темникова:

1) Либо Старый Темников так же, как затем и Новый Темников, уже как новая пограничная крепость Московского государства был построен в чужих вотчинах по указу великих московских князей. Но тогда это должно было произойти после того как мордовские области перешли под контроль Московского государства, вероятно, не ранее конца XV века или начала XVI века. Соответственно, после постройки города кто-то из предков Тениша Кугушева (отец или дед) мог быть назначен там наместником.

2) Либо предки Булая Кудашева и Янтуды Акшина когда-то сами выкупили вотчины вокруг уже существовавшего Старого Темникова, в котором издавна правили предки Тениша Кугушева. Но нам представляется это менее вероятным, поскольку данные вотчины считались их старинными родовыми владениями, называемыми «конялскими».

3) Либо род Тениша Кугушева изначально не был правящим в этом городе, а появился вследствие замены старой «династии» правителей уже по воле московского великого князя. Однако в этой версии появляется нестыковка с другим сообщением, что делает ее также менее вероятной. Предания начала XVIII века место проживания предков Булая Кудашева и Янтуды Акшина связывают не с Темниковым, а с другим поселением – с уже несуществующей деревней, «нарицаемой Кавтотижан… по-татарски Икемен Азбар -2000 дворов., где ныне Митрялы была деревня.» ^[6]; из чего следует, что их предки не могли быть прежними владельцами Старого Темникова.

Мы больше склоняемся к первой версии, судя по которой Старый Темников был поставлен или перенесен(?) по указу великих князей уже в московский период. И утверждение наместнических полномочий представителям рода Тениша Кугушева над жителями города было также обусловлено волей верховной власти Московского государства. Это объясняет образование названия города от русифицированного термина «темник», а не в качестве татарского топонима «Тюмень».

К сожалению, никаких других более-менее значимых свидетельств по начальной истории Темникова у нас нет. Резюмируя, отметим наиболее значимые моменты, касающиеся прошлого городов Старого и Нового Темникова:

— Наличие преемственности между Старым и Новым Темниковым как административного центра на территории будущего Темниковского уезда в московский период.

— Скорее всего, все служилые татары будущего Темниковского уезда на момент выдачи в 1539 г. грамоты князю Еникею Тенишеву проживали в городе Темникове. Среди жителей Темникова в сообщениях конца XVI – начала XVII веков указываются другие татарские князья. Отметим, что они живут обособленно от своих мордовских «княжений».

— Наместниками для татарского населения города были представители рода князя Тениша Кугушева, которых могли называть в соответствии с ордынской традицией «темниками».

— Старый Темников и Новый Темников, располагались не в родовых для Тениша Кугушева вотчинных владениях.

В настоящее время значительная часть городища Старого Темникова размыта рекой Мокшей ^{[16, с. 91]}, о наличии археологических находок, хоть как-то проливающих свет на прошлое города, нам неизвестно. Однако это не означает, что в данных областях городских центров в ранние периоды не могло быть. Установлено, что вблизи Нового Темникова (более 3 км восточнее) существовало другое хорошо укрепленное поселение, расположенное рядом с современной деревней Итяково и дожившее до московского периода.

Итяковское городище

Старое название города, существовавшего на месте Итяковского городища, нам неизвестно, а название ближайшего населенного пункта Итяково к городищу не имеет отношения. Оно связано с именем его основателя Итяка Барашева, внука князя Акчуры Адашева ^[6]. Деревня Итяково затем перешла во владение к его брату князю Ишею: «За князем Ишеем Борашевым по государеве, цареве и великого князя Федора Ивановича всея Русии, грамоте 98-го (1589/90 г. -прим. авторов) году деревня Отяково Старое Городище» ^{[48, с. 58]}.

На сегодняшний день нам известна следующая информация об Итяковском городище. Оно было дважды обследовано археологами: в 1951 г. под руководством П.Д. Степанова ^[61] и в 1965 г. под руководством Г.А. Федорова-Давыдова и А.В. Циркина ^[65]. В дальнейшем на основе собранного материала специалистами были сделаны отдельные публикации по анализу фауны городища ^[20] и анализу керамики ^[24]. На Итяковском городище было установлено три периода жизни ^[65]:

I период – древнейшее городище со рвом и валом – городецкая культура (I тыс. до н.э.);

II период – открытое поселение с засыпанным древним рвом и срытым валом – золотоордынский период (XIII-XIV вв.);

III период – более крупное городище с новым валом и рвом (XV-XVI вв.).

Нас больше интересуют II и III периоды. Обратим внимание, что в поздний золотоордынский период в конце XIV века город перестал существовать и был отстроен заново уже в XV-XVI веках с мощной фортификационной системой. Более точную дату постройки определить не удается. Несмотря на то, что была обнаружена монета можайского князя Ивана Андреевича (14321462 гг.), В.В. Гришаков на основе анализа керамики высказался, что III период начался только в XVI веке ^[24]. Однако остальные специалисты с ним не согласились и поддержали первоначальную версию датировки верхнего слоя городища (XV-XVI века)²¹. По крайней мере, по верхней дате существования города все специалисты сходятся, что она определяется началом XVI века, т.е. временем, когда эти мордовские области уже считались частью Московского государства.

Анализ археологического материала не позволил сделать Г.А. Федорову-Давыдову и А.В. Циркину точный вывод об этнической принадлежности населения города, они склонялись к версии о мордовском населении. Тем не менее специалисты, продолжившие изучение костного материала животных, пришли к заключению, что население было мусульманским [20], о чем косвенно свидетельствует преобладание лошадей, в первую очередь степного типа, и крупного рогатого скота, а также отсутствие свиных костей в слоях XIV-XVI веков. Возможно, во II период (золотоордынский) город являлся неким волостным центром ханской администрации, но никак не резиденцией темника. Относительно небольшие размеры крепости, возведенной в III периоде [65] (постордынском), и находка бляхи с надписью: «Султан Токтамыш», подтолкнули П.Д. Степанова к версии, что город был перестроен как укрепленный замок татарского мурзы [61]. К сожалению, из сообщения П.Д. Степанова нельзя понять, бляха была обнаружена в слое II или III периода.

Археологи отмечают, что для последнего периода характерно заметное увеличение влияния русской материальной культуры, широкое применение гончарной посуды, аналогичной московской.

Отсутствие точной датировки начала постройки новой крепости в XV веке не дает возможности определить, возникла ли она до установления московской власти или уже после. И также у нас нет уверенности о возможном существовании этой крепости одновременно со Старым Темниковым. Необходимость наличия двух крепостей, расстояние между которыми составляло всего 10 км, на наш взгляд не выглядит логичным. И это дает нам право предположить, что Старый Темников возник вследствие переноса города с Итяковского городища на противоположный берег Мокши, причем уже в московский период. Соответственно, между крепостью на месте Итяковского городища и Старым Темниковым могла существовать такая же преемственность, как затем между Старым Темниковым и Новым Темниковым22. Версия о переносе крепости на место Старого Темникова позволяет объяснить, что и Старый Темников оказался в вотчинах, чужих для его правителей, по указу московского князя.

Кадом и Старый Кадом

Другим старинным городским центром в мордовских землях являлся Кадом, предположительно, перенесенный на новое место в 1535 г. [70] на несколько месяцев ранее переноса Темникова. Локальная группа кадомских татар выделялась в XVI веке среди остальных групп служилых темниковских, арзамасских и цненских татар своей многочисленностью. Так, в Записной книге Полоцкого похода 1563 г. для кадомских татар указано: «в левой руке кадомские князи и мирзы и казаки 825 ч.» [29, с. 127], тогда как для темниковских татар: «темниковскые люди Еникей князь с товарищи и с их людми 369 ч.» [29, с. 126]; а для цненских: «цненские князи, и мирзы, и казаки, и людей их, и мордва 232 ч.» [29, с. 128]. Возможно, город Кадом в XVI веке являлся даже более значимым и крупным центром, чем Темников. Английский посол Джильс Флетчер, бывший в России в 1588 г., отмечал Кадом одним из главных центров Российского государства по поставке меда и мехов [66, с. 23]. Косвенно о большей значимости Кадома свидетельствует и тот факт, что и на карте Антония Вида, изданной в 1555 г. и составленной при участии бежавшего в 1534 г. в Великое княжество Литовское окольничего Ивана Ляцкого, Кадом показан единственным городом на реке Мокше [75]. На карте этот город подписан кириллическими буквами «Кадома» и латинскими «Ка^ша», а ближайшими к нему городами изображены «Муром/Мигош» и «Мещора/Ме812ога», расположенные на Оке. Именно Кадом в качестве центра проживания служилых татар в Мещере упоминается в известном ответе Ивана IV султану Селиму в 1570 г.: «в Кадоме, в Мещере, многие приказные государевы люди мусульманского закона» [35, с. 82].

Информация о достаточно большой численности служилых кадомских татар позволяет нам предполагать, что какая-то часть из них могла проживать в посаде самого города. Хотя в середине XVI века существовали и другие татарские поселения на территории будущего Кадомского уезда, например,село Азеево23.

К сожалению, нам ничего неизвестно о составе жителей Кадома в XVI веке. Документов, подтверждающих проживание служилых татар непосредственно в черте города, не обнаружено. Тем не менее мы можем предполагать, что в Кадоме находились татарские наместники с правами, аналогичными правам темниковского рода Тениша Кугушева. Царь Федор Иванович в 1589 г. направил грамоту «в Кадом» мурзе Капкуну Мамлееву с поручением рассудить спор о поместных жеребьях князя Енгильдея Енгалычева и его родственников и выслать в Москву отдельные и межевые книги «за своею печатью» [2, с. 23-24]. А в Росписи сторожам за 1577 г., отосланной «в Кадому», поручается организация сторожевой службы его возможному родственнику, князю Ивану Мамлееву, так же, как и темниковскому князю Кулунчаку Еникееву [1, с. 19-20]. Похоже, что положение татар Мамлеевых, как мы видим, исполнявших и судебные, и военные функции, соответствовало статусу наместников.

Что ещё интересно, кабак в Кадоме в середине XVII века назывался «Мансыревским» – в 1669/70 г. доход с Мансыревского кабака и таможенную пошлину получал «откупщик» москвитин Васька Васильев [36, с. 127]. Судя по названию кабака, можно предположить, что прежним его владельцем в Кадоме некогда был князь Мансыр Мердеулатов [2, с. 191-192] – предок кадомских князей Мансыревых, которым было пожаловано «княжение» над чепчерянской мордвой [2, с. 190]. В этом факте усматривается аналогия с вышеупомянутым темниковским кабаком, которым владели князь Еникей, его отец и дед. С именем князя Мансыря также связано название отдельной области в Кадомском уезде – Мансырев угол [51, с. 199] (или Мансырев стан24). Нам известна грамота, согласно которой, сын князя Мансыря, Енайдар, был пожалован «княжением» от великого князя Василия в 1525 г., после своего брата князя Бахтеяра [2, с. 190]; значит, к этому времени князь Мансыр уже точно не был живым. Если кадомский кабак действительно принадлежал князю Мансырю, то он существовал ещё до 1525 г., а значит, до постройки нового города Кадома в 1536 г. [70]. Следовательно, кабак существовал ещё в Старом городе Кадоме, находившемся на месте старокадомского городища. Это косвенно подтверждает преемственность между Старым Кадомом и новым городом Кадомом. В.Н. Шитов также привел свидетельство жителей Кадома 1656 г. об этой преемственности: «И против сказки кадомских посадских людей и пушкарей и затинщиков, как в прошлых годех был на Старом Кадоме город, и в то время был у них животинный выпуск и владели от реки от Мокши усть реки Еремши…» [71].

Археологические исследования Старокадомского городища выявили много общего с Итяковским городищем. Так же, как и в Итяковском городище, в Старокадомском городище было установлено три периода жизни [71]:

I период – древнейшее городище (вторая четверть I тыс. до н.э.);

II период – открытое поселение – золотоордынский период (XIV – первая половина XV вв.);

III период – более крупный город с оборонительным сооружением в виде частокола (XV – XVI вв.).

Оба города во II период, в соответствии с ордынской традицией, были лишены укреплений и имели схожие элементы материальной культуры. В частности, В.Н. Шитов обнаруженную лепную керамику Старокадомского городища в слоях золотоордынского периода отнес к керамике итяковского типа [71]. Для золотоордынского периода характерно минимальное влияние русской культуры, что может лишний раз свидетельствовать о нахождении городов в границах Золотой Орды. В конце XIV – начале XV веков города прекратили свое существование.

Так же, как и Итяковское городище, Старый Кадом был заново построен с новыми оборонительными укреплениями в период XV-XVI веков. Для этого периода влияние русской материальной культуры заметно возрастает, в первую очередь оно отражено в появлении гончарной белоглиняной керамики [71].

Саконы

Ещё одним городком, который мог иметь татарского правителя, являлись Саконы на левом берегу реки Теши (рядом с совр. пос. Саконы Ардатовского р-на Нижегородской области). Из написания имени Хозяша князь Чегодаева сына Саконского, которому в грамоте 1524 г. была пожалована деревня в Муромском уезде, мы предполагаем, что, скорее всего, его отец, князь Чегодай, обладал властными правами над этим городом [34]. Дополнение к имени «Саконский» в те времена могло означать, что его обладатель был правителем города Саконы; например, упоминаемый выше правитель Темникова, князь Еникей Тенишев, упоминался как «Еникей князь Темниковский» [51, с. 199]. Высоко расположенное и защищенное валом Саконское городище является небольшим по размерам. Археологических находок XV-XVI веков на городище (городище I) обнаружено не было [12, с. 100]. Тем не менее город в письменных источниках упоминается в 1489 г. в связи с прибытием ногайских послов к Мурому – через Саконы лежал маршрут их движения [59, с. 81]. А в 1552 г. при описании казанского похода Ивана Грозного в летописях говорится уже о «Саканьском городище» [51, с. 199], что свидетельствует о его запустении. Встречающиеся в XVI веке такие названия, как «саканьский лес» [51, с. 199], «саконский беляк» [19, с. 94, 116], свидетельствуют об относительно недавнем существовании одноименного и достаточно значимого города. Итальянский путешественник Иосафат Барбаро в конце XV века писал о северных областях Zagatai и Moxia, которые оставались под властью татар [14, с. 133]. Название области Zagatai очень созвучно с именем князя Чегодая. Род князя Чегодая мы относим к категории «мордовских князей» будущего Арзамасского уезда [10], а под указанными областями можем видеть территории бассейна реки Мокши (Moxia), а также территории бассейна реки Теши в западной части будущего Арзамасского уезда (Zagatai), где располагались владения князя Чегодая.

Сохранившиеся сообщения, позволяют предполагать, что в первой половине XVI века города мордовских земель являлись резиденциями татарских наместников и, возможно, местом сосредоточения групп татарского населения, находившихся на службе московских правителей. Скорее всего, города стали локальными административными центрами для своих прилегающих мордовских областей, которые во второй половине XVI века выделились в отдельные уезды. Данное утверждение относится и к старым городам, существовавшим до середины 30-х годов XVI века, таких, как Старый Кадом, Старый Темников, возможно, Саконы. К этому перечню мы добавляем Андреев городок – изначально русский город [68]. Тем не менее до его передачи касимовскому царевичу Джанаю он уже мог являться неким пожалованием с отдельной татарской слободой, иначе с какой стати на Андреев городок как на «юрт» в 1508 г. стал бы претендовать царевич Ахкурт [60, с. 15]? Соответственно, мы считаем, что Андреев городок являлся административным центром для части территорий будущего Шацкого уезда. Однако в этом регионе татарскими наместниками могли оказаться не местные цненские князья или мурзы, а представители касимовского рода Аргын крымского происхождения – князь Темген и его потомки [62, б. 197-199; 10; 55].

О времени и обстоятельствах возникновения крепостей. «Места татарские и мордовские» в XV веке

Итак, мы можем говорить, что, по крайней мере, Саконы и, очень возможно, города на месте старокадомского и итяковского городищ существовали еще в XV веке. Поэтому одним из главных остается вопрос, связано ли их появление с решением Москвы по укреплению своих рубежей, или они появились в домосковский период?

В том же 1489 г., когда Саконы упоминаются впервые в связи с приходом ногайского посольства, Иван III отправил посольство обратно уже другим маршрутом через Казань и потребовал, чтобы и царь Ибак, и ногайские мурзы впредь посылали свои посольства в обход мордовских земель по территории Казанского ханства до Нижнего Новогорода: «а иными бы дорогами к нам своих людей не посылали» [59, с. 85]. При этом казанскому царю Мухаммед-Эмину вышло предписание будущие ногайские посольства «по своей земле проводити» до русской границы, и также строжайше предписывалось запретить казанским купцам проезд через мордовские территории «на Муром и на Мещеру», поскольку те могли обойти Нижний Новгород и Муром, «избывая пошлин». Но если мы допускаем, что города в мордовских землях уже существовали, то погранично-таможенные функции они не выполняли, что косвенно свидетельствует об отсутствии у Москвы контроля над ними. Из содержания этих посланий мы можем также увидеть, что западные мордовские земли не контролировались и казанским ханом, иначе он смог бы через них обеспечивать сопровождение посольств и в направлении Мурома или Мещеры. В дополнение вспомним слова Иосафата Барбаро, который между 1488 и 1492 гг. [14, с. 20], т.е. уже после установления московского протектората над Казанью, отмечал, что мордовскими областями «владели татары», имея ввиду местных татар, поскольку он их назвал идолопоклонниками так же, как и народ «moxii»25 (мокша). Под татарскими «владельцами» этих мордовских областей могли скрываться «мордовские» князья – о существовании представителей каких-либо других категорий татарской знати нам неизвестно. Поэтому данное уточнение Иосафата Барбаро свидетельствует о сохранении в 80-90-е годы XV века автономности местных татарских князей. Самые ранние известные грамоты, относящиеся непосредственно к мордовским землям, начинают упоминаться в 90-е годы XV века:

— грамота Ивана III о пожаловании Н. Ознобишина «мордвою Кирдановскою в кормление» 1491 г. [27, с. 12-13];

— договорная грамота рязанских князей 1496 г. («мордва на Цне») [28, с. 334-335, 339];

— грамота князя Ивана III 1498 г. («ирехтинские мордвы Шадыбеевы») [26, с. 256].

А это значит, что время существования городов выпадает на домосковский период.

Из текста духовного завещания Ивана III становится ясно, что уже к 1504 г. «князи мордовские все и с своими отчинами» [28, с. 356] окончательно признавали над собой московскую власть.

Но при каких обстоятельствах могли возникнуть города?

Обратим внимание, города оказались расположенными в областях, непосредственно примыкающих к границам русских княжеств. Это обстоятельство и факт обнаружения значительного влияния русской культуры в верхних археологических слоях исследованных городищ (для Старокадомского и Итяковского городищ – период XV-XVI вв.), приводит к заключению, что данные территории в момент возведения крепостей находились в зоне определенного экономического и политического влияния Московского или Рязанского великих княжеств.

Учитывая сообщения из текстов московско-рязанских договорных грамот, мы предполагаем, что восстановление бывших золотоордынских поселений могло начаться уже позднее 30-х годов XV века. Дело в том, что ранее на протяжении длительного периода «места татарские и места мордовские» подвергались нападениям со стороны русских князей, постоянно стремившихся завоевать эти земли. После того, как рязанскому князю Олегу в 1365 г. под Шишевским лесом удалось нанести поражение князю Тагаю («Наручадской стране держатель» [50, с. 6]), рязанские и московские князья посчитали, что могут присоединить к себе соседние золотоордынские территории. На протяжении первых десятилетий XV века со стороны Московского и Рязанского княжеств продолжаются силовые попытки захвата мордовских земель, правда удерживать контроль за ними не удавалось. Возможно, следствием военной экспансии стало запустение открытых поселений на месте старокадомского и итяковского городищ, выпавшее по расчетам археологов как раз на этот временной период. Сведения о последних нападениях фиксируются в договорной грамоте 1434 г.: «ты, князь велики Юрьи Дмитреевич, отомал места Татарьская и Мордовская, а ци переменит бог татары, та места тобе и есть. А что будет дед мои, князь велики Олег или отец мои, князь велики Федор, отнял места Татарская и Мордовская та места мне и есть» [28, с. 85]. Нам доподлинно не известно, мог ли Юрий Дмитриевич участвовать в походах на мордовские земли, будучи великим московским князем (с апреля 1433 г.), или одним из военачальников, посланных его предшественниками26. Но прекратиться эти завоевательные походы могли не позднее июня 1434 г. -даты смерти князя Юрия. Поэтому мы считаем, что строить новые города непосредственно вблизи русских границ в те годы было бы крайне опасно. В следующей известной договорной грамоте 1447 г. имя Юрия Дмитриевича не было указано, там говорится только о прошлых завоеваниях великого московского князя Дмитрия Ивановича (1359-1389 гг.), а с рязанской стороны повторяется сообщение о завоеваниях великого князя Федора Олеговича (1402-1427 гг.) [28, с. 144]. Следовательно, можно констатировать, что после окончания правления рязанского Федора Олеговича и московского Юрия Дмитриевича нападения на мордовские земли прекратились окончательно.

Отметим, что до середины XV века расположенный южнее город Наровчат – столица улуса Мохши, и его окрестности еще были обитаемы. Об этом говорит датировка одной из двух обнаруженных монет князя Василия II (1424-1462) в районе Наровчатовского городища (по мнению А.Е. Алиховой, чеканка монеты была выполнена после 1447 г.) [11], а также находка в его окрестностях монеты крымского хана Хаджи-Гирея (1443-1466 гг.) [37, с. 78]. Итак, археологические находки фиксируют, что к середине XV века происходит окончательное запустение Наровчата и его окрестностей. А в то же время в защищенных лесами северных районах в XV веке происходит восстановление или, если быть точнее, постройка на заброшенных золото-ордынских городищах (Старокадомское, Итяковское городища) новых городских центров с возведением мощных фортификаций. Рискнем предположить, что в этот период произошло переселение оставшихся элит улуса Мохши и групп татарского населения из района Наровчата в северные, приграничные с русскими княжествами области. Тем не менее богатые пушниной и медом мордовские области продолжительное время оставались под властью татарских ханов, о чем свидетельствуют в договорных грамотах уточнения: «а ци переменит бог татар» [28, с. 144]. Видимо, крайне нестабильное положение самих ханов, а также большая удаленность от других крупных татарских центров послужили главными причинами для возведения городков в качестве надежно укрепленных личных замков татарских князей. При этом время возведения укреплений совпадает с расширением экономического влияния русских княжеств.

Сопоставляя приведенные факты, мы приходим к заключению, что в период между 30-ми и 80-ми годами XV века в западной части мордовских земель произошли некие политические изменения. Возможно, между местными элитами, под которыми мы подразумеваем в первую очередь предков «князей мордовских», и русскими князьями возникают определенные договоренности.

Ввиду полного отсутствия письменных свидетельств мы не можем сказать, чем же было вызвано сближение с русскими княжествами. В качестве одной из возможных версий можем предложить такое развитие событий. Местная татарская знать вынуждена была подчиниться прибывшему со своим военным окружением представителю влиятельного клана Ширин. Легенда из родословной князей Мещерских передает, что это был бежавший из Большой Орды от Улуг-Мухаммада ширинский князь Бахмет Усейнов, «а с ним много князей и мурз и рядовых татар». Но нам представляется, что это мог быть не Бахмет, а его вероятный отец Усеин [4] – реальное историческое лицо. Усеин известен по летописям как «постельник» хана Улуг-Мухаммада, предупредивший в 1432 г. своего дядю, ордынского князя Тегине, о готовившейся со стороны Улуг-Мухаммада расправе. Тегине тогда укрывал в Крыму князя Юрия Дмитриевича. Летописи сообщают, что причиной крупного конфликта с Улуг-Мухаммадом стало покровительство Тегине князю Юрию в получении великокняжеского ярлыка [49, с. 96]. Видимо, после этих событий оставаться в окружении Улуг-Мухаммада Усеину стало небезопасно, и он вынужден был бежать. А вскоре Юрий Дмитриевич стал великим московским князем, что могло поспособствовать его сближению с предположительно появившимся в Мещере Усеином или его сыном Бахметом. Как бы там ни было, летописи отмечают, что уже в 1444 г. «мордва на ртах с сулици и с рогатинами и с саблями» оказывала помощь войсками московского князя в сражении на р. Листани против одного из сыновей Улуг-Мухаммада. Что свидетельствует о смене агрессивной политики со стороны Московского и Рязанского великих княжеств в отношении мордовских земель. В 1445 г. мордовские земли подверглись нападению: видимо, это был ответ Улуг -Мухаммада за убийство сына [32, с. 111-112].

* * *

Подводя итоги всему вышесказанному, отмечаем, вероятно, в первой половине XV веке между татарскими князьями бывшего улуса Мохши и русскими князьями Московского и Рязанского великих княжеств возникают определенные взаимные договоренности. Эти договоренности смогли обеспечить безопасное переселение татарского населения из окрестностей Наровчата в более защищенные северные районы мордовских земель, примыкавшие к русским границам, которое привело к появлению там укрепленных городков-замков не ранее 30 – 80-х гг. XV века.

К сожалению, из нашего поля зрения выпадает один важный вопрос: когда именно и каким образом достаточно многочисленное татарское население оказалось сосредоточенным в городах или близлежащих к городам поселениях (например, таких, как Бастаново напротив бывшего Андреева городка, или Азеево недалеко от Кадома)? Источники ничего не говорят. Видимо, этот процесс, начавшийся с 80-90-х годов XV века, был связан с переходом местных татар на службу московским князьям и последовавшим за этим испомещении отдельных групп татарских переселенцев из других бывших золото-ордынских областей. Причем мы можем наблюдать, что на начальных этапах институт служилых татар встраивался в уже сложившуюся в данном регионе традиционную систему управления, где основные функции, как правило, сохранялись за местными татарскими князьями и мурзами. Но каково происхождение татарских групп, из которых формировалось служилое сословие -этот вопрос по-прежнему остается открытым. Но то, что они имели различное происхождение, наглядно демонстрирует описание состава подведомственного населения города Темникова из грамоты 1539 г. князю Еникею Тенишеву: «татар и тарханов и башкирцов и можерян, которые живут в Темникове, судить и ведати» [2, с. 156]. В более поздних документах эти различия уже не учитывались: все служилые татары обозначалось как «князья, мурзы и служилые татары».

---

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Считается, что современный город Кадом был построен в период с 17 декабря 1535 г. по 27 марта 1536 г. [70].

2 А.В. Дедук подробно рассмотрел вопрос локализации «татарских и мордовских мест» и привел доводы, что под ними подразумевались территории бассейна рек Цны и Мокши [25].

3 Земли в междуречье рек Оки и Теши не входили в состав Мещерского уезда и, скорее всего, до середины XVI века контролировались Муромской администрацией. В духовной грамоте Ивана III 1504 г. Муром завещается «с мордвами, и с черемисою, что к Мурому потягло» [28, с. 356]. Названные мордва и черемисы могли проживать не на исконных территориях Муромского уезда, а на примыкающих к восточной границе землях, расположенных на правом берегу реки Оки, поскольку в более ранних духовных грамотах Василия II (1462 г.) и Василия I (1423 г.) Муром завещался ещё без мордвы и черемис [28, с. 61, 194]. Примечательно, что в отписной грамоте 1558 г. дворецкого М.И. Волконского для сотников кирдяновской мордвы (эрзи), указано, что она послана «в Арзян» [Центральный государственный архив Республики Мордовия (ЦГАРМ). Ф.1. Оп.1. Д. 14. Л. 94-94 об.], из чего следует, что данная область до возникновения во 2-й половине XVI века Арзамасского уезда называлась Арзян.

4 Среди разных групп татар в данном регионе служилые татары составляли большинство, наряду с которыми в XVI-XVII века отмечаются немногочисленные посопные татары, которых ещё называли буртасами [3].

5 Города Касимов и Елатьма располагались на левом берегу реки Оки, а мордовские земли начинались на правом берегу. Этот вывод подтверждают слова из записей допроса Степана Щукина, который сообщал, что в 1523/24 г.: «были они на службе на Толстяке со князем с Васильем с Шихою, и князь Василей послал их в Мордву» [31, с. 147-150]. Как видим, Толстиково, расположенное уже на правом берегу Оки, ещё не считалось мордовскими территориями.

6 Увар Лодыгин, сын темниковского воеводы Гаврилы Лодыгина, в своей челобитной на имя царя Алексея Михайловича писал: «Отец мой, будучи у твоего, государева, дела, мурзам и татарам, и посадцким людем ни в чем не потакал, по указу деда твоего, государева, блаженные памяти великого государя святейшего Филарета Никитича, патриарха Московского и всея Руси (с 1619 по 1633 гг. – прим. авторов), их татарские мечети и торг татарский, где они лошади резали на посаде блиско церквей божиих, за посад велел перенесть» [73, с. 560].

7 «Тоя же весны марта 29 дня повелением благовернаго великого самодержца Ивана Васильевича всеа Русии и благочестивые и велемудрые великиие государыни Елены, в третее лето государства его, преставлен город Темников на иное место, на реке Мокше же того ради, что был старой город мал и некрепок, и великая княгиня велела его прибавити и срубити новый город, а доделан того же лета, августа 2» [53, с. 25].

8 Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 196. Оп. 2. Д. 3771. Л. 3536. Авторы статьи выражают особую благодарность Виталию Ненюкову за предоставление данного документа.

9 ГАПО. Ф.196. Оп.2. Д. 3771. Л. 35; Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1167. Оп.1. Д. 916. Л. 1.

10 Ныне Вознесенский район Нижегородской области.

11 Наличие в грамоте 1539 г. выражения «судить и ведати» свидетельствует об обладании административными и судебными функциями. Об обладании военными функциями говорит участие князя Еникея Тенишева в военных походах в качестве военачальника темниковских татар [51, с. 199; 29, с. 126] или, например, руководство его сына кн. Кулунчака организацией станичной и сторожевой службы в Темниковском уезде [1, с. 19-20].

12 РГАДА. Ф.123. Оп.1. Д.8. – Л.53об. Авторы статьи выражают признательность д.и.н. Илье Владимировичу Зайцеву за предоставление данного сообщения.

13 М. В. Моисеев высказал предположение, что осажденным городом мог быть Касимов [41].

14 В преданиях жителей с. Бастаново говорится о том, что их предки вышли из Астрахани [62, б. 197-199].

15 ГАПО. Ф. 196. Оп. 2. Д. 3771. Л. 35.

16 Известно, что Мещенин Морозов «с товарыщи» составлял писцовые книги в Мещерском уезде в 1562-1565 гг. [2, с. 22-23, 32, 189, 389].

17 ГАПО. Ф. 196. Оп. 2. Д. 3771. Л. 35.

18 РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Д. 916. Л. 1.

19 РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Д. 916. Л. 2.

20 ГАПО. Ф. 196. Оп. 2. Д. 3771. Л. 35-35 об.

21 Редколлегия сборника «Древние поселения Примокшанья» (М.Ф. Жиганов, И.М. Петербургский, В.Н. Шитов) отметила, что придерживается датировки верхнего слоя городища, предложенной Г.А. Федоровым-Давыдовым и А.В. Циркиным – XV-XVI вв. [24, с. 132].

22 Ю.А. Зеленеев высказал предположение о том, что Старый Темников находился не на месте городища возле с. Старый Город, а на месте Итяковского городища [30]. Мы эту версию не поддерживаем, поскольку городище возле с. Старый Город в документах XVI-XVII вв. называлось «Старым городом Темниковым» [ГАПО. Ф. 196, Оп. 2. Д. 3771. Л. 35; РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Д. 916. Л. 1].

23 В 1552 г. упоминается «Азеевский ям» [46, с. 102]. Само село Азеево впервые упоминается в 1556 г. [46, с. 217].

24 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 1073.

25 «…i quali paesi di tramontana sono posseduti da’ Tartarí, che per il piú sono idolatri, cosí come ancora sono i Moxii» [14, c. 133, 152].

26 Горский А.А., ссылаясь на летописное сообщение, предположил, что эти завоеваниями были сделаны Юрием Дмитриевичем после возвращения из похода на Нижний Новгород в 1414-15 гг. [21, с. 98-99]. Однако сама летопись напрямую ничего не говорит о походе в мордовские земли: «От Новгорода князь Юрий поиде в верх по Оце, а князи Ярославские и Костромская сила в верх по Волзе, и разыидошася каждо в свояси» [52, стб. 486-487].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Акты московского государства, изданные Императорской академией наук. Т. I. Разрядный приказ. Московский стол. 1571-1634. СПб., 1890.

2. Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века. Т. III. №27 / Сост. А.В. Антонов. М.: «Древлехранилище», 2002.

3. Акчурин М.М. Буртасы в документах XVII века // Этнологические исследования в Татарстане / Под ред. Г.Ф. Габдрахмановой, Г.И. Макаровой, Р.К. Уразмано-вой. Вып. VI. Казань: Институт истории АН РТ, 2012. С. 43-48.

4. Акчурин М.М. Легенда о ширинском князе Бахмете Усейнове // Тюркологический сборник. 2011-2012. Политическая и этнокультурная история тюркских народов и государств. М.: Восточная литература, 2013. С. 5-11.

5. Акчурин М.М. О мордовских князьях Алатырского края // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Вып. 4. Казань: Институт истории АН РТ, 2012. С. 8-10.

6. Акчурин М.М. Родословные татарских князей из фонда Саровского монастыря // Этнологические исследования в Татарстане. Выпуск V. Казань: Издательство «ЯЗ»; ИИ АН РТ, 2011. С. 118-153.

7. Акчурин М.М., Абдурахманов Т.А. Челобитная вдовы мурзы Тляша Кутыева // Национальная история татар: теоретико-методологические проблемы. Вып. II. Казань: Институт истории АН РТ, 2011. С. 176-196.

8. Акчурин М.М., Беляков А.В. Мордовские беляки и татарские князья // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2017, № 1. С. 94-101.

9. Акчурин М.М., Исхаков Д.М. Численность и расселение татар на правом берегу р. Волги во второй половине XVI -XVII вв. // «Туган ^ир / Родной край» (краеведческое издание). 2017. № 1. С. 58-73.

10. Акчурин М.М., Ишеев М. Этнополитические структуры Мещеры в XVI веке // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Вып. 6. Казань: Институт истории АН РТ, 2014. С. 4-18.

11. Алихова А.Е. Мавзолеи города Мохши-Наровчата // Советская археология. 1973. № 2.

12. Археологическая карта России. Нижегородская область. Ч. 1 / Т.Д. Никола-енко; под ред. А.В. Кашкина. М.: ИА РАН, 2004.

13. Ахметзянов М.И., Акчурин М.М. Документ о пятисотлетней традиции земледельческого хозяйства татар // Научный Татарстан. 2013. №2. С. 84-92.

14. Барбаро и Контарини в России. К истории итало-русских связей в XV веке. Вступительные статьи, подготовка текста, перевод и комментарии Е.Ч. Скржин-ской. Л., 1971.

15. Беляков А.В., Енгалычева Г.А. Темниковское княжество по источникам XVI-XVII вв. / Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Вып. 6. Казань: Институт истории АН РТ, 2014. С. 63-71.

16. Воронин И.Д. Достопримечательности Мордовии. Саранск, 1982.

17. Габдуллин И.Р. От служилых татар к татарскому дворянству. М., 2006.

18. Государственный архив Ульяновской области (ГАУО). Ф. 732. Оп. 3. Д. 1. [Электронный ресурс]. Адрес доступа: http://archeo73.rU/Russian/16vek/gauo/1.htm (дата обращения 27.05.2017)

19. Гераклитов А.А. Арзамасская мордва по писцовым и переписным книгам XVП-XVIП вв. // Ученые записки Саратовского государственного университета. Т. 8. Вып. 2. 1930.

20. Голышенков П.П., Мачинский А.П, Шеянова Г.М., Сарычева Н.И. Фауна Итяковского городища // Исследования по истории, этнографии и археологии Мордовской АССР. Труды МНИИЯЛИЭ. Саранск. Вып. XXX. 1966. С. 250-267.

21. Горский А.А. От земель к великим княжениям: «примыслы» русских князей второй половины XIII-XV в. М.: Индрик, 2010.

22. Григорьев А.П., Григорьев В.П. Письмо правителя Крыма Рамадана венецианскому дожу (1356 г.) // Востоковедение / Отв. ред. В.Г. Гузев. СПб., 1997. Вып. 19. С. 147-159.

23. Григорьев А.П., Фролов О.Б. Географическое описание Золотой Орды в энциклопедии ал-Калкашанди // Тюркологический сборник. М.: Вост лит, 2002. С. 261302.

24. Гришаков В.В. Керамика XIV-XVI вв. Итяковского городища // Древние поселения Примокшанья / Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 104. Саранск: Саранское книжное издательство, 1992.

25. Дедук А.В. К вопросу о расположении «мест татарских и мордовских» московско-рязанских договорных грамот XIV-XV вв. // Средневековая Русь. Вып. 12. М.: Индрик, 2016. С. 117-128.

26. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1953. Т. III, Ч. II.

27. Древняя российская вивлиофика. 2-е изд. М., 1790. Ч. XV.

28. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей в XIV-XVI вв. Подготовил к печати Л.В. Черепнин. М.-Л.: АН СССР, 1950.

29. Записная книга Полоцкого похода 1562/63 года // Русский дипломатарий, Вып. 10. М.: Древлехранилище, 2004.

30. Зеленеев Ю.А. Нижнее Примокшанье в XIII-XV вв. (о золотоордынско-рязанской границе) // Золотоордынское наследие. Вып. 2. Казань, 2011. С. 136-138.

31. Зимин А.А. Из истории центрального и местного управления в первой половине XVI в. // Исторический архив. № 3. 1960. С. 147-150.

32. Исхаков Д.М. Исторические очерки. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2009. С. 111-112.

33. Исхаков Д.М. Одно из важных наблюдений Ибн Батуты по внутренному устройству Золотой Орды // Золотоордынское наследие. Материалы Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды». Казань: Фолиант, 2011. Вып. 2. С. 21-27.

34. Ишеев М., Акчурин М. Татарские княжеские роды в Арзамасе и на Алатыре // Татарские мурзы и дворяне: история и современность: Сборник статей. Вып. 1. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2010. С. 109-115.

35. Карамзин Н.М. История государства Российского. В 3 книгах. Книга 3. Т. 912. Олма-пресс, 2005.

36. Крестьянская война под предводительством Сепана Разина. Сборник документов. Т. IV дополнительный. М., 1954.

37. Лебедев В.И. Загадочный город Мохши. Пенза: Пензенское книжное издательство, 1958.

38. МиллерГ.Ф. История Сибири, Том I. М.-Л. АН СССР. 1937.

39. Миллер Г.Ф. История Сибири, Том II. М.-Л. АН СССР. 1941.

40. Миргалеев И.М., Пашаоглу Д.Д. Обзор сочинения «Умдет ал-ахбар» Абдул-гаффара Кырыми // Золотоордынское обозрение. 2014. № 2(4). С. 35-60.

41. Моисеев М.В. Шертные грамоты в контексте русско-ногайских отношений в XVI веке// Средневековые тюрко-татарские государства. № 6, 2014. С. 84-90.

42. Моисеев М.В. Взаимоотношения России с Ногайской Ордой в годы регенства Елены Глинской и боярского правления (1534-1541 гг.) // Средневековые тюрко-татарские государства. 2015. № 7. С. 82-97.

43. Моисеев М.В. Касимов, «Мещерские места» в русско-ногайских отношениях XVI столетия // Третьи Яхонтовские чтения. Материалы научно-практической конференции. Рязань: Изд-во РИАМЗ, 2005. С. 414-422.

44. Первушкин В.В., Шишлов С.Л. Эволюция представлений о средневековой политической истории Окско-Ценско-Сурского междуречья (Темниковской Мещёры) в XIX-XX вв. [Электронный ресурс]. Адрес доступа: http://tatar-history.narod.ru/ mesher-2.htm (дата обращения 27.05.2017)

45. Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1995.

46. Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. 1551-1561 гг. Казань. Татарское книжное издательство, 2006.

47. Примечания к тексту «Истории Сибири» и к приложениям (выполнены С.В. Бахрушиным, А.И. Андреевым, С. А. Козиным, Н.Н. Степановым и Н.П. Никольским) // Миллер Г.Ф. История Сибири. Том I. М.-Л. АН СССР, 1937. С. 469-508.

48. Приправочный список с дозорной книги города Темникова и Темниковского уезда 1613/14 г. / Сост. М.М. Акчурин, А.В. Беляков. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2015.

49. Полное собрание русских летописей. Т. 8. СПб., 1859.

50. Полное собрание русских летописей. Т. 11. VIII. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб., 1897.

51. Полное собрание русских летописей. Т. 13. Первая половина. VIII. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. (Окончание.). СПб., 1904.

52. Полное собрание русских летописей. Т. 15. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью. СПб., 1863.

53. Полное собрание русских летописей. Т. 29. Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича. Александро-Невская летопись. Лебедевская летопись. М.: Наука, 1965. Репринт: М., 2009.

54. Полное собрание русских летописей. Т. 34. Постниковский летописец. М.: Наука, 1978.

55. Сабитов Ж.М., Акчурин М.М. Генеалогии (Шежире) и генетические данные по происхождению постордынской родоплеменной аристократии II Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Вып. б. Казань: Институт истории АН РТ, 2014. С. 127-139.

56. Сабитов Ж. М., Акчурин М. М. Татарские потомки населения Золотоордын-ского улуса Мохши II The Russian Journal of Genetic Genealogy. Volume 4, No. 2 (2012). Volume 5, No. i (2013). C. 75-S3.

57. Сафаргалиев М.Г. Присоединение мордвы к централизованному государству II Труды Мордовского НИИЯЛИ. Вып. 27. Саранск, 19б4. С. 3-25.

5S. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 19б0.

59. Сборник Императорского Русского Исторического Общества. Т. 41. СПб., 1884.

60. Сборник Императорского Русского Исторического Общества. Т. 95. СПб., 1895.

61. Степанов П.Д. Итяковское городище I П.Д. Степанов II Тр. МНИИЯЛИЭ. Саранск, 19б3. Вып. 24. С. 11б-130.

62. Татар халык риваятьлэре hэм легендалары I С.М. Гыйлэжетдинов. Казан, 2000.

63. Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова I с пояснениями С. А. Белокурова. М., 1904.

64. Федоров-ДавыдовГ.А. Денежное дело Золотой Орды. М.: Палеограф, 2003.

65. Фёдоров-Давыдов Г.А., Циркин А.В. Новые данные об Итяковском городище в Темниковском р-не Мордовской АССР II Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР: Труды Мордовского ИЯЛИЭ. Саранск, 19бб. Вып. 30. С. 235-249.

66. Флетчер Д. О Государстве Русском. М. 2002.

67. Чекалин Ф.Ф. Два архивных документа к истории сторожевых укреплений в пределах Пензенской губернии II Пензенские губернские ведомости. 1890. № 73.

68. Челяпов В.П. К вопросу об Андреевом городке каменном I В.П. Челяпов II Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 8. Рязань, 2005.

69. Черменский П.Н. Из истории феодализма на Мещере и в Мордве II Археографический ежегодник за 19б2 год. М., 19б4. С. 3-11.

70. Черменский П.Н. Некоторые спорные вопросы исторической географии Ря-занщины II История СССР. М., 1959. № 2. С. 172-174.

71. Шитов В.Н. Старокадомское поселение II Древние поселения Примокшанья I Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 104. Саранск: Саранское книжное издательство, 1992. С. 104-125.

72. Юрченков В.А. Хронограф, или повествование о мордовском народе и его истории: Очерки, рассказы. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991.

73. Яковлев А.И. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. Т. I. М.-Л., 1943.

74. Jorga N. Notes et extraits pour servir à l’histoire des croisades au XVe sièсlе II Revue de l’Orient Latin. Paris. 1896. T. 4.

75. Michow H. Das erste Jahrhundert russischer Kartographie 1525-1631 und die Originalkarte des Anton Wied von 1542 II Mitteil. d. Georg. Gesellsch in Hamburg. Hamburg, 1906.