В. В. Инчик, д-р техн. наук, профессор (Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет)
Журнал:
Вестник гражданских инженеров
«В Московском Кремле». Акварель А. Васнецова.
В конце XVI в. производство кирпича в Московском государстве сосредоточивается в ведении организованного властями «Приказа каменных дел». Но точная дата организации Приказа не сохранилась, так как делопроизводство его, по некоторым сведениям, было утрачено во время пожара в Москве в 1737 г. Однако есть другой документ – выписка из «Книги по Каменному приказу 1700 г.», приложенная к докладу комиссии о строении Москвы и Санкт-Петербурга, направленному в апреле 1775 г. Екатерине II, в котором говорится: «В 7092 по 7157 год (по современному летоисчислению – с 1584 по 1649 г.) при Великих Государях и Великих Князьях Иоане Васильевиче, Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче даваны жалованный грамоты обжигальщикам, подмастерьям подвозчикам и каменщикам, по коим велено их во всяких делах ведать в Приказе Каменных дел, а в иных приказах ни в чем не ведать». Другие документы косвенно указывают и на то, что Приказ Каменных дел был организован раньше [1,2].
Создание Приказа Каменных дел в правительственном аппарате было вызвано необходимостью централизованного руководства строительством и заготовкой строительных материалов, необычайно широкой программой каменно-строительных работ, связанной главным образом с обороной государства и в первую очередь с укреплением границ владений великих русских князей. Поставить надежный заслон на пути возможного неприятельского вторжения, обнести крепкой стеной свою резиденцию – было постоянным стремлением каждого из князей. Ведь князь, прежде всего, являлся организатором военной обороны земли, находящейся под его управлением. Но в ХIII в. и в первой половине XIV в. в большинстве случаев, выстраивая оборонительные сооружения, ограничивались высоким деревянным острогом, который хорошо защищал обороняющихся от вражеских стрел и копий. Но положение во второй половине XIV в. изменилось, когда на полях сражений появилась артиллерия. Как отмечал летописец: «вывезли из немец арматы на Русь и огненную стрельбу и от этого часа уразумели из них стреляти». Поэтому вскоре на Руси тоже «уразумели» о необходимости замены деревянных крепостных сооружений каменными [3].
В 1366-1367 гг. Великий князь Дмитрий с братом князем Владимиром Андреевичем «замыслиша ставить Москву камен и еже умыслила, то и сотворила, тою бы зимы и камень повезшее ко граду». В землях Новгорода и Пскова, кроме уже существовавших каменных укреплений, создаются кирпичные крепости на путях, ведущих к этим городам. В 1352 г. был заложен каменный град Орешек. В 1372 г. «князь Дмитрий Константинович Суздальский Новгорода Нижнего заложи Новгород Нижний камен», а через пятнадцать лет отмечается в летописи: «Благослови Владыко Алексей весь Новгород ставити город Порхов камен, и послали новгородцы Ивана Федоровича и Фатьяна Есиповича и построила город Порхов камен» [4,5].
Среди оборонительных построек начала XVI в. выделяется кремль Нижнего Новгорода (1500-1511 гг.), стены башен которого были выложены большемерным кирпичом (30x14x8 см) с заполнением внутри бутом и камнем. Кремль Тулы, построенный позднее (1514— 1521 гг.), имел стены и башни, выложенные из кирпича и тесаного камня. Стены кремля Коломны (1525— 1531 гг.) сооружались из камня и облицовывались кирпичом (32x16x8 см).
Оборонительную систему городов- крепостей дополняли монастыри-крепости. Их деревянные оборонительные сооружения в это время заменяли каменными, соответствующими новым требованиям военной техники. Выдающийся крепостной ансамбль представлял собой расположенный на берегу Сиверского озера Кириллов-Белозерский монастырь, каменно-крепостные сооружения которого были возведены в первой четверти XVI в. Ведущее значение крепостной архитектуры сказалось и в церковном зодчестве. К таким сооружениям относится церковь Вознесения в Коломенском, выстроенная в 1532 г. из кирпича, имеющего средние размеры 30x14x8 см [6].
По свидетельству летописей, эти укрепления создавались силами и средствами всех людей, заинтересованных в непрекосновенности своих земель. Для выполнения строительных работ приглашали опытных мастеров, а иногда и чернорабочих, которым платили деньги, собранные от населения. Так, в 1430 г. «собрание было ноугородцем город ставити, а подкручали четвертый пятого». В 1417 г. «псковичи посадники и весь Псков наяша мастеров и сделаша стену… и других наймитов наяша и поставиша костерь, и поимаша то серебро на кормчитех» [7].
Организаторами и инициаторами строительства были удельные князья, города, а иногда и духовные власти. С расширением Московского государства, которое происходило в результате постепенного присоединения к нему удельных княжеств, вместе с властью над ними переходила и забота об укреплении широко раскинувшихся владений. Поэтому строительство оборонительных сооружений на окраинах государства становилось делом центральной власти [1].
Укрепление единого Русского государства происходило в условиях непрерывной борьбы с внешними врагами: с татарским ханством, откуда велись опустошительные набеги на восточные и южные окраины страны; с враждебными западными соседями и особенно с немецким Ливонским орденом, стремившимся ослабить растущую мощь молодого государства.
Огромные средства, труд, умение и изобретательность были положены на то, чтобы защитить обширные границы государства. В то время как укрепления южных и восточных границ против кочевников в основном состояли из засек, на западном рубеже, учитывая военную технику противника, сооружались каменные крепости, образующие непрерывный оборонительный пояс от Старой Ладоги до Смоленска.
Среди каменных крепостей XVI в. наиболее мощными были кремлевские сооружения Нижнего Новгорода(1500—1511 гг.), Тулы (1514-1521 гг.), Коломны (1525- 1531 гг.), Зарайска (1531г.), Казани (1556-1594 гг.), Астрахани (1587-1589 гг.) и Смоленска (1595-1602 гг.) [6].
Но не только каменные сооружения военного назначения переходили к центральной власти. Великие князья, как и удельные, в своих владениях строили из кирпича церкви. Толстые кирпичные стены храмов становились надежной защитой имущества князей, а также убежищем во время осады.
С потерей самостоятельности княжеств строительное дело переходило в руки московских князей, которые совместно с купцами, боярами и духовенством становятся организаторами строительства всех каменных сооружений в Москве и других городах [7].
Для выполнения работ такого широкого масштаба развертывается принудительная мобилизация мастеров строительного дела. Приказ Каменных дел проводит учет квалифицированных рабочих по всему государству, составляя списки мастеров-кирпичников. Такие мастера получили название – «записные государевы кирпичники».
Записные кирпичники проживали в городских посадах, откуда они ежегодно вызывались на работы. Они пользовались значительными льготами: освобождались от многих налогов, их не штрафовали за нарушения, допущенные в работе.
Часто Приказ не ограничивался привлечением к работе только записных кирпичников, а производил мобилизацию необходимых специалистов независимо от их сословия.
Одной из плавных задач Приказа Каменных дел была организация производства строительных материалов, и в первую очередь – кирпича. Для этого в Москве и во многих других городах были созданы казенные кирпичные заводы, которые получили название «кирпичные сараи». Большое развитие кирпичное производство получило в Горицком и Никитском монастырях в Переяславле-Залесском.
Строительные работы в монастырях выполнялись на основе натурального хозяйства, в котором лишь небольшая часть материалов закупалась на рынке. Основная их масса вырабатывалась на месте. Там ломали камень, жгли известь, копали глину, выделывали кирпич, вели заготовки леса. Здесь же кузнецы ковали «снасть», другие мастера «наваривали» необходимый инструмент. В стенах Воскресенского монастыря была «позади клюшни печь известная, а в ней каменье известное не обожжено», позади кельи стояла «кузнеца каменная, а в ней три горна, крыта тесом». Кроме этого, в «монастыре же и в сараях известь и кирпич, и иной всякий монастырский завод» [8, 9].
В Иверском монастыре около села Великий Порог «ломали и пережигали известняк», у глиняных залежей выделывали кирпич, в Боровичах рыли белую глину. В селах и деревнях – Выдропуск, Медиа, Шумаково, Кулганово готовили строевой лес, а в Вышнем Волочке тесали жернова для новой монастырской мельницы. Кирпич, известь и железо закупались в Новгороде.
В конце XV и начале XVI вв. кирпич становится уже широко востребованным строительным материалом, который идет на большие сооружения, а также на вымостку рвов вокруг кремля, ремонт прудов, сооружения стен кремля в Нижнем Новгороде [10].
Для кладки обжигательных печей использовался «жженый кирпич», который изготовляли печники или кирпичники, работавшие на заводах постоянно. Перед обжигом печь «выжигали», т. е. просушивали. Оберегание печи от воды было особой задачей различных мастеров: «а от верхней воды беречь ему Сидору, а от исподней воды беречь нам наемщикам» [11].
Главной фигурой производственного процесса был высоко оплачиваемый кирпичный обжигальщик. Сырец формовался в особых станках при помощи «ножевых гвоздей». Станок (творило кирпичное) изготовлялся из липы и сбивался гвоздями.
Кирпич, который выделывали в XVII в., разделялся на сорта: стенной, городовой, жженый, трубный, сырой, угольчатый, муравленый для выстилки полов. Последний – муравился самими же кирпичниками свинцом, после чего он напоминал изразец. Для вымосток выделывался «синий кирпич», представлявший собой пережог обычного [8].
В 90-х годах XVI в. Московское государство, решая важную государственную задачу, проводило оборонительные работы у стен Смоленска — стратегически важной крепости на западных границах. Строительство велось по проекту «городового мастера» Федора Коня, выдающегося русского архитектора конца XVI в.
В виду напряженного положения на западной границе государства Смоленскую крепость было указано строить «не мешкая, с великим радением». Все частные монастырские кирпичные заводы в районе Смоленска специальным указом «отписывались на государя». Изготовление кирпича, обжиг извести и добыча белого камня для смоленского строительства производилось повсеместно. На сооружение смоленской крепости было мобилизовано огромное количество строительных рабочих и тысячи крестьянских подвод для перевозки строительных материалов. Эта стройка получила название «Смоленское дело». Для ее осуществления «повелел Борис имати каменщиков и кирпичников, и горшечников» по всей стране [6].
Руководителю работ, князю Звенигородскому, был дан приказ: «приехав в Смоленск, сыскать на посаде и в уезде сараи и печи, все, где делывали кирпич и где кирпич жгли, и все эти сараи и печи отписать на государя, потом велеть их починить и покрыть, также поделать новые сараи и печи, лес и дрова приготовить».
Для привлечения наибольшего количества рабочих на «Смоленское дело», Борис Годунов повелел, чтобы «церквей каменных, и палат, и погребов, всяких каменных дел, и горшков, и кувшинов, и печей, и жерновов, и точил, и на гробы плит… не делали никто, никак» [12].
На строительство Смоленского кремля пошло 100 млн кирпичей, сотни тысяч пудов полосового железа и множество других строительных материалов. Такой колоссальный объем работ стал возможным только благодаря государственной централизации строительного дела. В сооружении смоленской крепости принимала участие вся русская земля или, как говорит летопись, «делаша его всеми городами Московского государства».
Общее протяжение крепостной стены Смоленского кремля с 38-ми башнями составляло около 6,5 км. Средняя высота стен при толщине до 6 м с зубцами была от 13 до 19 м. В основании стен и башен забивались сваи и укладывали настил из толстых дубовых бревен, на которых закладывали фундамент из крупного бута, скрепленного известковым раствором. Стены кремля выкладывали из хорошо обожженного крупноформатного кирпича, средний размер которого составлял 31x15x8 см. Кирпич использовался только для наружной облицовки стен, которые внутри имели заполнение из бута и щебня, залитого также известковым раствором.
Строительство Смоленского кремля проходило на протяжение семи лет – с 1595 по 1602 гг. Кирпичные стены Смоленского кремля, как и стены Московского Города, были выбелены. Они отличались тщательной отделкой архитектурных деталей, часть которых была окрашена в различные цвета. «Градовых дел мастер» Федор Конь и его помощники сумели найти прекрасное сочетание конструктивных и декоративных форм, позволивших добиться большой художественной выразительности сооружений.
Борис Годунов, высоко оценивший труд русских архитекторов и строителей, писал царю Федору: «Смоленская стена станет теперь ожерельем всей Руси… на зависть врагам и на гордость Московского государства» [6].
Окончание работ в Смоленске позволило снова возвратиться к строительству в Москве. В 1600 г. «повелением…. Бориса Годунова… и сына его» возводится колокольня Ивана Великого, строившаяся с определенной целью: «доставить городу такую высокую башню, с которой можно было бы и свои полки, и полки татар во время ожидаемых нападений видеть».
Разруха в стране, голод и интересы торговых людей заставили Годунова еще шире развернуть строительную программу. Он «повелел делати каменное дело многое, чтобы людем питатися, и заложи каменные палаты большие на взрубе, где были царя Ивана Васильевича хоромы». Патриарх Иов, кроме того, отмечал, что по распоряжению Бориса возобновлялись и «украшались» многие церкви, а некоторые и строились заново, как, например, Никола Явленный на Арбате [1].
При Борисе Годунове московское правительство открыло для поощрения каменного строительства значительный кредит частным лицам. Кредит был не только денежным. Застройщикам отпускались из запасов Приказа Каменных дел по низким ценам и безденежно различные строительные материалы.
Горячий сторонник царя патриарх Иов писал, что во время своего правления Годунов «многие грады каменные созда и многие обители устрой и самый царствующий град Москву, яко некую невесту преизрядную лепотою украси, многие убо в нем прекрасные церкви созда и великие палаты устрой, яко и зрение их к великому удивлению достойно» [13].
Развитие рыночных отношений способствовало стандартизации строительных материалов, архитектурных деталей и особенно, кирпича. Размеры кирпича на протяжении XVII в. были разнообразны, но впервые Борисом Годуновым была утверждена «мера кирпичу»: 7x3x2 вершка (31x13x9 см), получившего название «Государев большой кирпич».
В период царствования Бориса Годунова, уделявшего много внимания каменному строительству, был введен стеновой строительный камень, получивший название «Годунов кирпич», размеры которого выдерживались на всех казенных заводах. «Государев кирпич» использовался для сооружения городских стен Смоленска, Борисова городка и Белого города. Некоторые исключения от установленных размеров кирпича допускались в том случае, когда проводилось строительство, не связанное с правительственными заказами. Только в конце XVII в. стали выпускать «Государев кирпич» несколько иных размеров: толщина кирпича уменьшилась до полутора вершков, а ширина изменялась от способа перевязки кладки. На кирпичах, выпускавшихся казенными заводами, ставилось «государево клеймо», изображавшее двуглавого орла [1,6].
Приостановившаяся во время смуты строительная деятельность Приказа Каменных дел вновь развертывается в еще большем масштабе после ее окончания. Перед правительством первых Романовых стояла задача, связанная с возведением крепостей в новых местах государственной границы, установленной по договорам с поляками и шведами. Кроме того, необходимо было привести в порядок и «самое Москву» после пожаров и разрушений, причиненных столице во времена смуты.
И вновь понадобилась мобилизация кирпичников, которая и проводилась Приказом по выработанной ранее практике «сыска» всех людей «кому бы каменное и кирпичное дело было за обычай» [13].
Кирпичники были обязаны являться в Приказ «к Егорьеву дню» или за неделю до него. С этого дня открывался кирпичный сезон, который продолжался обычно до наступления заморозков. Рабочий день, как правило, начинался с восхода солнца и продолжался до сумерек [1].
Вызванные Приказом кирпичники оставались для работ в Москве или же направлялись в провинцию. В Москве в ведении Приказа находились хамовнические, даниловские и крутицкие кирпичные сараи, а также построенные позднее – новые полевые сараи у Калужской заставы.
Сараи строились «как довелось по извычаю», а размеры их были 40-50 сажен в длину и 6 сажен в ширину. Крышу сараев покрывали тесом, дранью или лубьем, а иногда сараи обносились забором.
К началу производственного сезона готовились сырьевые материалы – глина и песок, а также дрова. Глина выкапывалась осенью и перевозилась зимой на санях. Перед началом работ ремонтировались старые и строились новые сараи, сооружались обжиговые напольные печи, которые были двух видов – бессводные и со сводами.
Строительные работы выполняли наемные рабочие, а кладку и ремонт печей производили печники, которые сооружали «малую печь русского образца» и чинили своды в «больших печах». Одна из таких больших печей емкостью на 34,5 тыс. кирпичей была выложена на Даниловском заводе печником Кузьмой Кондратьевым [1].
Для устройства напольных печей выкапывали в земле ямы, а над печами строили шатровые сараи. В Смоленске были три печи: «длиной 6 сажен, поперег с одну сторону и с лестницей по 5 сажен, вышиной пол-трети сажени», четвертая печь «длиной 6 сажен без четверти аршина, поперег с одну сторону и з быком 4 сажени, по другую сторону и с лестницей 5 сажен с аршином, в вышину 2 сажени с аршином». На московских заводах каждая из печей имела 130 сводов и 2 двери, предназначенные «куды кирпич выносить». Смоленские печи имели различный объем: «а печи в сараях неравны — садитца кирпичю в печь по двадцати по пяти, и по тридцати по пяти, по сороку, и по пятидесяти тысяч кирпичей».
Для нужд кирпичного производства использовались все доступные месторождения глин, а для топлива рубили расположенный поблизости лес. По справке Приказа каменных дел для выделки 100 000 кирпича необходимо было 40 сажен дров [14].
Поскольку все технологические процессы выполнялись вручную, инвентарь для работы был чрезвычайно прост. В Смоленской книге строения по этому поводу было записано: «В кирпичные сараи отдано и в землю вкопано у всякого сарая по 4 тчана, да 43 ушата», в которых глина замачивалась с песком, кроме этого, в той же книге перечисляются и другой инвентарь и материалы: «102 шайки, к печам 51 луб, на палубы х кружалам да под лямки кирпичным работникам 92 луба, 63 заступа работным людям, 102 рогожи на крышку глины, 106 веревок, 372 лопаты, 120 ведер, 11 решет, 644 хворосту на щиты, да 455 шестиков (на щиты), 12 возов с полувозом и пученок лык, да 470 воз соломы». Кроме этого, на руки каждому кирпичнику выдавалось по одному ведру и по одному «творилу кирпичному». К концу XVII в. получают все большее распространение более совершенные кирпичные творила В описи архангельских сараев упоминается «творило кирпичное окованное» – новшество, принесенное с Запада. Однако в смоленских сараях в 1694 г. уже все творила, называемые станками, были окованы [15].
Размеры сараев, в частности, в Архангельске и в Смоленске, были примерно одинаковыми: длина от 35 до 36 м, ширина от 4,1 до 4,3 м. Внутри сараев ставились по числу рабочих специальные скамейки, на которых рабочие вели формовку сидя. Поэтому о кирпичниках говорили так: «сели в сараи с начала лета». Кроме кирпичников в сараях работали неквалифицированные рабочие – «ярыжные», подносившие дрова к печам. Обжиг кирпича продолжался «дней по осьми и по десяти».
Норма выработки каждого кирпичника составляла 10 000 шт. сырца за весь сезон, который длился не более пяти месяцев. Такая низкая производительность объяснялась отсутствием разделения труда, при котором один рабочий был обязан выполнять все последовательные операции от заготовки глины до формования сырца. Кроме того, кирпичники должны были выгружать из печи обожженный материал и за особую плату чинить своды в печах.
На частных заводах производство было организовано лучше, благодаря чему выработка одного кирпичника достигала 7000 шт. в месяц, т. е. превышала более чем втрое норму записного кирпичника.
На некоторых казенных кирпичных заводах в XVII столетии разделение труда все же имело место. Там копка и вывоз глины из залежи, формовка, сушка и обжиг кирпича производились различными работниками. Кладку и разборку напольных печей выполняли рабочие-формовщики.
Производительность труда кирпичников существенно зависела от качества глины, «которая должна быть без илу, безо ржавчины с водою и песком». Плохая глина, а также нарушение технологических операций приводили к большому количеству брака.
На качество и количество выделки кирпича влияли и климатические условия. Сохранилось сообщение одного обжигальщика из Твери, который писал своему хозяину: «А печь ставить не поспел, потому что многие дожи и бури, а в ненастье кирпич не сохнет…, а сырово де, государь, кирпичю в печь садить не уметь… и затем кирпичное дело стало». Известен случай, когда в результате перечисленных причин в 1672 г. в даниловских сараях «позябло» 52000 заготовленного сырого кирпича, при общем количестве заготовки в 1 322 000 шт. [16].
На казенных заводах качество кирпича было довольно высокое. Кирпич отличался высокой прочностью и правильными геометрическими формами. Особенно прочны и своеобразны по форме были крупные так называемые «циклопические» кирпичи, производство которых относится к середине XVI в. Из таких кирпичей сооружалась в Москве вторая башня, окружавшая башню Водовозную. Циклопические кирпичи, найденные во время раскопок в 1924 г., отличались хорошим обжигом, необычно большими размерами- 556x286x156 мм и сохранностью. Такие «циклопические» кирпичи изготовлялись чекмарным способом, т. е. формовались с помощью деревянной колотушки [17].
Оплата труда кирпичников на казенных заводах производилась с выработки. В 1600 г. по распоряжению Бориса Годунова им выдавалось «от дела за 1000 кирпичей по 11 алтын и 4 денги всем». После смуты эта оплата поднялась до 15 алтын. Исходя из месячной нормы 2000 шт. кирпича, заработок кирпичника составляла 90 коп. в месяц.
В это время «записные кирпичники» уже были фактически наемными рабочими, труд которых оплачивался раздельно, несмотря на то, что форма их найма была принудительной. Это указывало на то, что в XVII в. на казенных заводах уже отсутствовала простая кооперация ремесленников, и появились признаки, характерные для мануфактуры.
За особую плату кирпичники должны были чинить печи, получая за это поденный корм: «А как кирпичную новую печь делают и им корму дают по 8 денег на день человеку. А как у кирпичной печи своды испортетца и от сводов от поделки по алтыну от свода».
Ярыжные рабочие, которые трудились у печей, получали по 16 алтын «от печи». Учитывая, что обжиг продолжался не менее двух недель, такой заработок соответствовал поденной плате, которую получали и кирпичники. Наиболее высоко оплачивался труд обжигальщиков, получавших помимо основного жалованья, составлявшего от 12-20 руб., еще «полтину от печи» [16].
Низкая производительность труда на московских заводах в 70-х годах XVII в. была главной причиной высокой стоимости кирпича. Выделка 1000 штук кирпича определялась степенью трудности работы: копание глины – 15 коп., перевозка глины – 25 коп., заготовка сырца – 45 коп., обжиг – 11 коп., дрова для обжига – 45 коп.; итого 1 руб. 41 коп. Для того времени такие расценки были достаточно высокими. Но это были еще не самые высокие цены на кирпич.
Так, в 1650 г. в Москве продажная цена 1000 шт. кирпича составляла 2 руб., а к концу XVII в. она возросла до 2 руб. 50 коп. Лишь в провинции себестоимость кирпича была более низкой. В Арзамасе в 1680 г. кирпич продавался по 1 руб. 50 коп. за 1000 шт., кирпич для постройки Архангельских гостиных дворов в 1669 г. обходился в 1 руб. за 1000 шт., в 1670 г. дешевле – 90 коп., а в 1672 г. еще меньше – 79 коп. Невысокая стоимость кирпича была связана с дешевизной дров и ручным способом производства [1].
На московских кирпичных заводах, где использовались квалифицированные рабочие, выпускали кирпич хорошего качества. На это обращали даже иностранцы, посещавшие Россию в XVII в. Павел Алепский, отмечая уровень русских мастеров кирпичного дела и качество продукции, писал: «Приготовляемый в этой стране кирпич очень хорош, гладок, по твердости, весу и красоте похож на лучший антиохийский. При изготовлении его они (т. е. русские мастера) подбавляют как можно больше песку и приобрели в этом большое уменье. Всего удивительнее то, что из сушильни они выставляют кирпичи рядами наружу, прикрыв только досками; под дождем и снегом они стоят пять или шесть лет, не портясь и нисколько не изменяясь.
Кирпич очень дешев, ибо 1000 его стоит один пиастр, и поэтому большая часть построек возводится из кирпича» [1].
После большого московского пожара 1626 г., уничтожившего огромное количество деревянных построек не только на Посаде, но и в Кремле, жилое каменное строительство стало приобретать все больший удельный вес. В специальном указе, изданном после пожара, правительство настойчиво рекомендует состоятельным жителям столицы строить «палаты каменные для своих покоев и пожарного времени».
В декоративном убранстве фасадов как жилых, так и культовых зданий получают широкое применение лекальный кирпич и изразцовые детали, сочетание которых создавало особый «узорчатый стиль». Такая кирпичная декорация достигает исключительной виртуозности, особенно в разнообразных по рисунку оконных наличниках и необычайно богатой обработке порталов дверей. Такой кирпичный декор имела Троицкая церковь в селе Останкине (1678-1692 гг.), которая находилась в подмосковной усадьбе князей Черкасских.
Характерной особенностью архитектуры XVII в. была также ее красочность, обусловленная разнообразным сочетанием кирпича и белого камня, раскраской деталей, широким применением цветных изразцов и поливной черепицы [6].
Каждый из московских заводов во второй половине XVII в. ежегодно в среднем вырабатывал около 1 млн штук кирпича, который в основном использовался для казенных построек. Так, для царя Алексея Михайловича «в 1666 г. было приказано взять у Даниловских сараев 1 000 000, да прошлых 200 000 кирпичев. И в то число привезено из Даниловских и Полевых сараев 626 000 кирпичев, к тому донять 1 474 000 кирпичев». Все кирпичные запасы Приказа каменных дел при таких требованиях быстро исчерпывались. Поэтому приходилось создавать в районах строительства новые заводы или искать недостающие строительные материалы на стороне [18].
Необходимое количество кирпича для строительства и установление расценок на него велось исключительно приказными подьячими. Кирпич отпускался за наличный расчет, в кредит, а также безденежно по особому указанию властей. По этому поводу в 1669 г. устюжский подьячий Максимов писал: «В каменном приказе за кирпич просят по 2 руб. за тысячу, а без денег де кирпичу и извести не дают». В 1665 г. велено было отпустить «на палатную поделку» 1000 кирпичу безденежно. В 1661 г. также безденежно было отпущено, по указу царя 15 000 кирпичей на постройку церкви Саввы Стратилата. Всем погоревшим в 1681 г. царским указом было отпущено кирпича в кредит на 10 лет, «по указанной цене» [19].
С развитием каменно-строительного дела в стране к концу XVII в. возникли трудности с наймом рабочей силы. Для решения проводилось обучение кирпичному делу «охочих» людей, для работы привлекались и гулящие люди, а в принудительном порядке – стрельцы.
Все же, как показало время, Приказ Каменных дел со своими задачами явно не справлялся, во-первых, потому что рабочей силы не хватало, а во вторых, организация производства кирпича стала экономически не эффективна.
Постепенно начинает приобретать все большее значение подрядный способ работ, выполняемых рабочими артелями, которые объединялись вокруг подрядчика.
Во второй половине XVII в. появляется все большее число частных кирпичных заводов, принадлежащих купцам и различным состоятельным лицам. Кроме этого, начинают строить заводы сами «записные кирпичники», которые, используя право беспошлинной торговли, сумели накопить средства для открытия собственных производств. В 60-х годах XVII в. в Балахне насчитывалось 15 заводов, хозяевами которых были «записные кирпичники».
Первые частные кирпичные заводы были ремесленными предприятиями, в которых сами хозяева принимали непосредственное участие в производстве. О характере таких производств дает представление писцовая книга 1627-1629 гг.: «Да тут же (на Москве реке у Воробьевых круч) на церковной земле сараи, а в них жгут кирпич, да сарай попа Ивана Кондратьева, а в нем жжет кирпич сам поп на продажу. Да другой сарай попа Алексея Денисова, а поп Алексей отдает свой сарай на оброк в наем торговому человеку Ивану Истомину» [21].
У частных кирпичедельцев были и свои проблемы. В челобитных кирпичники писали: «что у них дело избное, а без горнов обжигати кирпичю и черепицы, и горшечков негде, и они кирпичные запасы делают в избах, сами своими головами и стражей им взять негде». Такая постановка дела свидетельствовала о наличии мелкого семейного кустарного производства [22].
Учитывая трудности, связанные с поиском и направлением на работу «записных кирпичников», которые, как правило, старались уклоняться от «государева дела», а также высокие цены на кирпич на казенных заводах, Приказ каменных дел принял решение о переходе к подрядному способу изготовления кирпича, который стал быстро распространяться на кирпичных казенных заводах.
Так, в связи с недостатком записных рабочих еще в 1671 г. был заключен подряд с крестьянином Н. И. Шереметьева на выделку 300 000 кирпича, ценою 50 коп. за тысячу. Подобные договоры были заключены и с крестьянами Ипатьевского монастыря и Галицкого уезда, которые взяли подряд на изготовление соответственно 400 и 600 тысяч кирпичей. Известен и еще один случай, когда подряду надлежало заготовить 1 000 000 кирпича, с уплатой 570 руб. частями [23].
По этой причине с 80-х годов XVII в. Приказ начинает все чаще отказываться от услуг записных кирпичников, которые переводятся на денежный оброк. В таких условиях выделка кирпича подрядным способом приобретает еще большее развитие. Переход на подрядный способ привел к ликвидации трудовой повинности «записных кирпичников» и замене ее денежной повинностью.
В 1681 г. казенные кирпичные заводы в Москве были отданы на подряд обжигальщикам, которые были обязаны поставлять кирпич для казенных строек по 1 руб. 30 коп. за тысячу штук. Однако оказалось, что такие условия подряда для обжигальщиков были невыгодны, и они уже через два года подали челобитную с просьбой восстановить выплату им жалованья и освободить от подряда. Это указывало на то, что старый метод организации кирпичного производства, путем принудительного найма рабочей силы, был уже не эффективен. По этой причине в конце XVII в. стало очевидно, что основная деятельность Приказа Каменных дел, связанная с учетом и направлением на работу «записных кирпичников», не актуальна.
Все же бурная строительная деятельность Петра I вновь требует большого количества рабочей силы. И Приказ каменных дел снова пытается применить принудительный набор людей для выполнения строительных работ. Масштаб работ оказался настолько велик, что Приказ выполнить возложенную на него задачу прежними методами уже не мог. В 1704 г. он был ликвидирован Петром. Вскоре было отменено и привилегированное положение «записных кирпичников», которые в 1722 г. окончательно перестали существовать [17].
После ликвидации Приказа каменных дел кирпичное производство перешло в руки частных лиц. При этом кирпичные заводы «оставались в одном попечении самих содержателей, кои заводили их около Москвы в разных местах, смотря не на общественную, но на собственную пользу и выгоду».
В таких чертах в начале XVIII в. рисуется постепенное разложение централизованной системы казенного каменно-строительного и кирпичного дела, которая была создана в конце XVI в. Как отмечал А. Н. Сперанский: «Начинается та нервная и часто непоследовательная организационная суетливость петровского правительства, которая во всех областях то возвращается к практике XVI в, то настойчиво проводит новые тенденции» [1].
Эта борьба в каменно-строительном деле приводит, в конце концов, к организации широкой правительственной помощи владельцам производственных предприятий, к установлению новых форм ремесленных организаций, оставляющих за правительством привычную возможность принудительного использования рабочей силы ремесленников.
1 Сперанский А. Н. Очерки про истории Приказа каменных дел Московского государства. РАНИОН. М., 1930
2 Соловьев С. М. История России. Т. II. С. 223, 256.
3 Карамзин Н. М. История государства Российского. Т V. М., 1892. С. 47.
4 Полное собрание русских летописей. Т. III. С. 227.
5 Новгородская летопись первая. Т. II. С. 131.
6 История русской архитектуры. М.: Гос. издат. литерат по строит, и архит. 1956.
7 Полное собрание русских летописей. Т. XII. С. 270.
8 Воронин Н. Н. Очерки по истории русского зодчества XI – XII вв. М.; Л.: ОГИЗ, Гос. соц.-эконом. издат., 1934.
9 Леонид. Историческое описание. С. 152, 153.
10 Акты Иверского монастыря. № 24—39.
11 Русская историческая библиотека. Т. XXIII. С. 933.
12 «Известия русского гениалогического общества». Вып. 2. СПб, 1903. С. 28-29.
13 Забелин Е. И. История города Москвы. М, С. 168.
14 Государственное древлехранилище в Москве, столбцы и книги приказа княжества Смоленского. № 1968,1673.
15 Русская историческая библиотека. Т. V. № 4.
16 Государственное древлехранилище в Москве, столбцы и книги приказа княжества Смоленского. № 2947. Л. 206, 212.
17 Курц Б. Г. Сочинения Кидьбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев, 1915. С. 535.
18 Русская историческая библиотека. Т. XXI. С. 1020.
19 Государственное древлехранилище в Москве, фонд приказных дел новых лет. № 332, 1697. Л. 2.
20 Забелин Е. И. Материалы. Т. I. С. 734.
21 Государственное древлехранилище в Москве, документы Разряда, столбцы Приказного стола № 195. Л. 197,202.
22 Государственное древлехранилище в Москве. № 267, 1694. Л. 611, 1670. № 468.
23 Черняк Я. Н. Очерки по истории кирпичного производства в России (X — начало XX вв.); М.: Гос. издат. литерах построит, матер, 1957.