Автор: Алексеев Ю.Г.
Журнал: Вестник Санкт-Петербургского университета. История 2005

События 1472 г. на южном рубеже Русской земли обычно не привлекают особого внимания историков. Н.М. Карамзин и С.М. Соловьев ограничиваются кратким пересказом летописных известии без их анализа и оценки событий.1 К.В. Базилевич дал краткий, хотя и содержательный, анализ событий, используя Воскресенскую, Софийскую II и Львовскую летописи и Великокняжеский свод конца XV в. (ВКЛ).2 В.В. Каргалов приводит краткий очерк событий, отмечая основной факт — военное поражение Ахмата.3 Наибольшее значение событиям 1472 г. придает A.A. Горский, считая их фактическим концом зависимости от Орды, но его внимание сосредоточено на политических, а не военных сюжетах.4 Н.С. Борисов посвятил событиям 1472 г. всего несколько строк, отказавшись от анализа по существу («сведения источников туманны, а мнения историков противоречивы»).5 Военные историки также не проявляют к событиям 1472 г. никакого интереса. В трудах Е.А. Разина и A.A. Строкова нет ни одного слова об этих событиях, хотя оба советских историка (в отличие от их дореволюционных предшественников) относятся к русской военной истории с должным уважением и вниманием.

Тем не менее события 1472 г. на южном стратегическом направлении и по существу своему, и по последствиям вызывают особый интерес. Это первая победа русских войск над главными силами Большой Орды, под предводительством самого хана.6

Настоящая статья представляет собой попытку анализа этих событий в военно-историческом отношении.7

Стратегическое положение складывающегося Русского государства в начале 70-х годов XV в. определялось тремя основными факторами. На северо-западном направлении была одержана решительная победа над новгородскими боярскими сепаратистами. Хотя обстановка в Новгороде оставалась напряженной, победа обеспечивала относительную стабильность на этом направлении. На западном направлении сохранялась и усиливалась реальная угроза со стороны короля Казимира, претендовавшего на политическую власть над Новгородом и Псковом. Наиболее тревожное положение складывалось на южном стратегическом направлении, где хан Большой Орды Ахмат сплачивал силы для возрождения былого могущества своего улуса и проявлял большую дипломатическую активность, стремясь, например, заключить союз с Венецией.8 Особое значение имели переговоры Ахмата с королем Казимиром о союзе против России, что не было секретом для великого князя Ивана III.

Одним из существенно важных событий, предшествующих кампании 1472 г., было нападение судовой рати добровольцев-вятчан во главе с атаманом Костей Юрьевым на Сарай летом 1471 г.9 По-видимому, набег носил типичный ушкуйнический характер, но имел значительные политические последствия. Он, по всей вероятности, был одной из главных причин того, что Ахмат летом 1471 г. не напал на русские пределы и дал возможность великокняжеским войскам провести успешную кампанию против боярского Новгорода. С другой стороны, набег Кости Юрьева должен был обострить и без того напряженные отношения между Россией и Ордой.10

Рассказ о походе Ахмата сохранился в трех основных вариантах. Наиболее полное и фактологическое описание кампании содержит официальная ВКЛ и близкие к ней Симеоновская, Уваровская и Спасо-Прилуцкая летописи.

Рассказав летом 1472 г. о походе князя Федора Пестрого в Пермскую землю, Великокняжеская летопись далее пишет: «Того же лета злочестивый царь Ординский Ахмут подвижеся на Русскую землю со многими силами, подговерен королем. Слышавше же то, князь великы посла воевод своих к Берегу со многими силами, преже всех Федора Давыдовича отпусти с Коломничи. А князя Данила да князя Ивана Стрига со многими людьми на Ризположение к Берегу посланы».11

При изложении событий 1472 г. летопись придерживается хронологического порядка. Известие от князя Федора Пестрого о победе в Пермской земле было получено 26 июня. Князья Данило (Холмский) и Иван Стрига были посланы к Берегу на Ризположения, т.е. 2 июля. Отправка Федора Давыдовича с Коломничами «преже всех» состоялась еще раньше, т.е. после 26 июня и до 2 июля. Следовательно, известие о походе Ахмата было получено в самых последних числах июня.

О переговорах короля с ханом в Москве знали давно. Первая запись за 6979 г., т.е. относящаяся к осени 1470 г., гласит: «Король Казимир послал в Большую Орду к царю Ахмату татарина Кирея Кривого… Пришед же тот Кирей к царю начат многие речи и обговоры от короля на великого князя говорити, многие дары принеся к нему, также к князем его, к Темирю и протчим, от короля, и челом бья, глаголя, “чтобы вольный царь пожаловал, пошел на Московского на великого князя со всею Ордою своею, и яз отселе со всею землею своею…” А князь Темир и прочии по короли же побораху, подъущающе царя… Царь же тот год весь держал Кирея у себя, не бе бо ему с чем отпустити к королю его, иных ради зацепок своих».12

За 6980 г. запись между событиями 2 и 10 сентября сообщает: «Toe же осени пришел к королю из Орды Кирей со царевым послом, а король в ту пору заратился со иным королем, с Угорьским».13 Таким образом, к лету 1472 г. были достаточные основания для ожидания нашествия.

Сторожа в Поле или агентурная разведка в самой Орде своевременно предупредили о движении Ахмата. Первое известие о мерах, принятых для отражения нашествия, носит документальный, протокольный характер, напоминающий разрядные записи.14 Можно предполагать, что Федор Давыдович возглавил Передовой полк, составленный из Коломничей — силы, наиболее близко расположенные к Берегу. Воеводы князья Холмский и Стрига Оболенский пошли несколько позже и уже «со многими силами», очевидно, были двинуты войска второго эшелона, составившие главные силы (Большой полк с двумя воеводами).

Далее следует запись о большом пожаре в Москве 20 июля. Никаких сведений о положении дел на Берегу до этого времени, видимо, не поступало — войска развертывались на оборонительной линии Оки, вероятно, на обычных направлениях ордынских нашествий, т.е. на кратчайших путях к Москве, по обе стороны Коломны. Именно здесь в 1451 г. перешли через Оку войска царевича Мазовши.

Но «того же месяца [июля] 30 в четверток, на заговенье [Успенского поста. — Ю.А.], прииде весть к великому князю, что царь со всею Ордою идет к Олексину». Это означало, что Ахмат совершает глубокий обход русской оборонительной линии, выходя к Оке примерно в 120 верстах выше Коломны — западнее ее. Перейдя Оку у Алексина, татары оказались бы примерно в двух конных переходах от Москвы (120 км). Такой ход событий был, по-видимому, для русского командования неожиданным.

«Князь же великий на втором часе дне того повеле пети обедню, и не вкусив на что же, поиде вборзе к Коломне, а сыну за собою повеле в Ростов». Эта запись носит дневниковый характер: по-видимому, при великом князе велся дневник, фиксировавший основные события и действия великого князя.15

Объяснить поспешный отъезд великого князя к войскам можно желанием принять непосредственное руководство ими.16 Главные силы были, вероятно, как обычно, собраны у Коломны. Объективно стояла задача рокировки к правому флангу для прикрытия пути на Москву от Алексина, при этом, однако, необходимо было и оборонять наиболее опасное Коломенское направление: нельзя было исключить возможность, что нападение на Алексин было только демонстрацией для отвлечения внимания от главного направления удара. Все это требовало присутствия главнокомандующего при войсках для принятия на месте решений, соответствующих обстановке. Оборона на широком фронте — одна из труднейших форм оборонительной операции. Во всех случаях необходимо было считаться с маневренными возможностями ордынской конницы, сохранявшей оперативную инициативу и выбиравшей место для удара. Нужно было считаться и с возможностью непосредственного прорыва татар у Алексина и выхода их в ближайшие дни на подступы к столице. Отсюда, вероятно, и распоряжение об отправке сына-наследника в более безопасный Ростов — в резиденцию бабки, великой княгини Марии Ярославны.17

«А царь Ахмет, прииде со многими силами под град Олексин, а в нем людей мало бяше, ни пристроя городного, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но одинако под ними много татар избиша». Алексин, таким образом, не был готов к обороне. Нашествие татар на этом направлении оказалось для русских действительно неожиданным. Обращает на себя внимание упоминание о пушках, пищалях и самострелах как необходимых средствах обороны города. Необходимо также отметить мужество гарнизона приграничного города, вступившего в борьбу с татарами, очевидно, только с холодным оружием.

«И потом же паки приступи ко граду с многими силами и тако… опалиша его, и что было людей в нем, все изгореша, и которые выбегоша из огня, тех изымаша». По точному смыслу известия, гарнизон Алексина отразил первый штурм татар — атаку передового их отряда. Вторая атака последовала «многими силами» на следующий день. Татары отказались от штурма, но, окружив город со всех сторон, зажгли его. Судьба города и его гарнизона была решена. Не поддержанный извне, он не мог устоять при нападении «многих сил». Необходимость ликвидации Алексина для татар определялась их желанием переправиться через Оку именно в этом месте, по-видимому, удобном с точки зрения физико-географических условий.

Известие о нападении на Алексин было получено в Москве в четверг, 30 июля. Гонец с донесением мог покрыть расстояние от Алексина до Москвы за сутки. Если так, то нападение татарского авангарда было совершено 29 июля, в среду. Нападение главных сил и сожжение города последовало в пятницу, 31 июля. Таким образом, на овладение (уничтожение) Алексином татарам понадобилось два дня.

«Посем же паки Татарове поидоша вборзе на брег ко Оце с многою силою и вринушася в реку вси хотяще перейти на нашу сторону, понеже бе в том месте рати не были приведены быша бо нашими бо на безлюдное место». Это замечание носит не документальный, а нарративный (хотя, вероятно, официальный) характер. Оно представляет значительный интерес. Выход татар к Алексину объясняется именно тем, что там, по их сведениям, было «безлюдное место», не занятое русскими войсками. Выясняется, что их привели сюда «наши», т.е. «наши» изменники, по той или иной причине оказавшиеся в стане врагов. Если русская разведка еще в конце июня сумела донести о выступлении Орды в поход, то татарские доброхоты, в свою очередь, смогли привести врагов на наиболее уязвимый участок русской оборонительной линии на Оке.

«Но толико стоял туто Петр Федорович да Семен Беклемишев с малыми зело людьми, а Татар многое множетсво побредоша к ним». Место против Алексина было, таким образом, не совсем «безлюдным», но охранялось малыми силами. Здесь же были, по-видимому, броды, которыми и воспользовались татары («побредоша»).

Войска Петра Федоровича (очевидно, Челяднина) и Семена Беклемишева, соответственно первого и второго воевод полка, расположенного против Алексина (их имена могли быть взяты из разрядной записи) оказались в тяжелом положении. «Они начата с ними стрелятися и много бишася с ними, уже и стрел мало бяше у них, и бежати помышляху». Малочисленные русские войска, естественно, не могли вступить в рукопашный бой с «многими силами» противника, форсировавшего Оку вброд. Они пытались остановить или задержать переправу татар, осыпая их стрелами, но этого было, конечно, недостаточно. Однако задержать переправу на какое-то время удалось.

«А в то время прииде к ним князь Василей Михайлович с полком своим, и посем приидоша полци княжи Юрьевы Васильевича в той же час, за ними и сам князь Юрий прииде, и тако начаша одолети христиане Татаром. Татарове же видевше множество полков христианских побегоша за реку». В состав войск, выдвинутых на Оку, входили, очевидно, и полки удельных князей Московского дома. Судя по опыту кампании 1471 г., удельные князья шли со своими полками, подчиняясь главнокомандующему — великому князю. Возможно, что подтягивание войск к месту переправы у Алексина было делом не частной инициативы, а результатом целенаправленного распоряжения сверху. Во всяком случае быстрое выдвижение войск к атакованному участку свидетельствует как о достаточной плотности обороны, т.е. о наличии достаточных сил, так и о быстрой и правильной реакции на обстановку: «А полци великого князя и всех князей приидоша к Берегу, и бысть многое множество их, тако же и царевича Даньяра».

Вслед за прибытием полков князя Василия и князя Юрия к Алексину стягиваются главные силы русских войск, в том числе и вассальная татарская конница. «И се и сам царь прииде на Берег и, видев многые полки великого князя, аки море колеблющися, доспеси же на них бяху чисты велми, яко серебро блистающу, и въоружены зело, и начат от Брега отступати по малу в нощи той, страх и трепет нападе на нь, и побеже гоним гневом Божиим». Эта художественная вставка носит явно нарративный характер, но отражает вместе с тем реальный факт. Хан Ахмат не мог помешать русским войскам перегруппироваться на пути к угрожаемому пункту, и на вторую попытку форсирования реки, ввиду большой массы русских войск, благоразумно не решился. Отступление хана от Оки означало фактически победу русских войск — они заставили противника отойти без сражения. Таков главный смысл событий, развернувшихся в районе Алексина.

«А полков князя великого ни один человек не бывал к ним за реку понеже всемилостивый человеколюбец Бог, милуя род христианский посла и смертоносную язву на Татар, начаша бо напрасно умирати мнози в полце их, и убоявшася бегу яшася, яко в 6 дней к катунам своим бегоша, отсюду же все лето шли бяху».

Одной из важнейших причин поспешного отступления Ахмата стала смертоносная язва, открывшаяся в его войске. По той же причине русские войска не преследовали отступающих. Только после ухода татар «князь великы… начат многые люди свои отпущати за Татары по дорозе их, остальцов дела и полону ради христианского». Шли, по-видимому, осторожно, не приближаясь к отступающей Орде.

«И как пришла весть к великому князю, что уже царь… по зимовицу пошел, и тако благодарив Господа… распусти братию свою по своим отчинам, тако же и князи свои и воеводы, и вся воя своя; и разыдошася кийждо в свояси, благодаряще Господа Бога, подавшего им победу бес крове… А сам князь велики возвратися к Коломне, а с ним царевич Даньяр… и оттоле и того почтив отпусти в свои ему городок, а сам поиде к Москве и прииде в град в неделю месяца августа в 23 день». Это запись дневникового характера.

Заключительная часть рассказа ВКЛ содержит важные реалии. Велась разведка, от нее пришли сведения о передвижениях Ахмата. Как и в 1471 г., в походе участвовали полки братьев великого князя (не только Юрия), видимо, была проведена общая мобилизация великокняжеского служилого ополчения. Выясняется, что сам великий князь не стоял пассивно в Коломне, куда отправился 30 июля, а шел вместе с войсками, вероятнее всего, к тому же месту переправы против Алексина. Наконец, дается принципиальная оценка событий — как «победа без крови».

Рассказ ВКЛ носит несомненно официальный характер. Особую ценность представляют данные, почерпнутые из документального источника. Этим источником могли быть походный дневник и разрядные записи. Дневник содержал точные даты передвижения великого князя, разрядные записи — имена воевод. Необходимо подчеркнуть, что оба предполагаемых нами документальных источника были использованы составителем рассказа лишь выборочно, в небольшой своей части. Зато он украсил свое повествование чисто нарративными художественными деталями, вроде доспехов «яко серебро блистающих». Таким образом, известный нам летописный рассказ — своего рода нарративная обработка документальных источников. Документальная основа дает возможность в общих чертах реконструировать реальный ход событий, а нарративная обработка отражает официальную оценку этих событий. Не исключено и использование частных источников — рассказов участников. Это сведения о готовности воевод бежать под натиском татар — такое известие едва ли могло быть почерпнуто из официального донесения.

Типографская летопись приводит свой рассказ о событиях на Оке:18                «Того же лета поиде безбожный царь Ахмет Ординский на великого князя Ивана Васильевича и на его братию и на всю Рускую землю с всеми князми и силами Ординьскими. Князь же великий отпусти к Берегу на реку на Оку противу ему свою братию, пръвие князя Юрья, по тому же дву Андреев и Бориса и своих воевод и всю силу Рускую, а сам еще остася на Москве. Братия же его, шедше, сташа у реки на брезе. Князь же Юрьи ста выше Серпухова на Оке же. Царь же поиде вверх по Дону, чая от короля себе помочи, свещався с королем Казимиром Литовским на великого князя… Но Бог и его Мати Пречистая Богородица разори и съветы и думы их, королю бо свои усобици быша в то время, и не посла царю помочи».

Таким образом, Типографская летопись подчеркивает, что Ахмат шел со всеми своими силами. Выдвижение русских войск к Берегу началось с отправки полка князя Юрия, очевидно, Дмитровского полка. Были отправлены и полки всех других русских князей, т.е. произошла общая мобилизация княжеского служилого ополчения — «всей силы Русской». Упоминая о воеводах великого князя, Типографская летопись не называет их имен.

Князь Юрий стал выше Серпухова, т.е., очевидно, на крайнем правом фланге русского расположения. Движение Ахмата с верховьев Дона определялось его расчетом на соединение с королем на основании предварительного сговора с ним. «Царь же и Темирь, князь его больший поидоша ко граду Олексину. Не дошед .Олексина, сторожев великого князя разгоннша и иных поимаша».

Опять деталь, отсутствующая в ВКЛ, но, несомненно, имевшая место: «Олексинцы же затворишася во граде, Татарове же приидоша под Олексин в среду, порану, Июля 29, начаша к граду приступать крепко». Это известие не противоречит данным В1СЛ, а дополняет, подтверждает и уточняет их. Известие о подходе татар к Алексину, отправленное в среду, 29 июля, могло на следующий день, в четверг, достичь Москвы, что и отмечено в ВКЛ.

«Гражане же из града крепко с ними бьяхуся. Назавтрее, в четверток, татарове примет изметавше и зажгоша град. Гражане же одинако не предашася в руки иноплеменник, но изгореша вси с женами и с детми в граде том и множества Татар избиша из града того». «Прииде весть к великому князю на Москву, что Татарове под Олексиным, князь великий поиде с Москвы к Берегу вборзе в четверг июля 30. А татарове съжгоша и Олексин и начаша перевозитися на сю сторону реки Окы».

Это известие соответствует сообщению ВКЛ, но здесь опущены детали, связанные с конкретными действиями великого князя: «В ту же пору прииде на них сверху реки князь Василий Михайлович Верейский с своим полком, а с низу рекы от Серпухова князь Юрьи Васильевич с своими полки и отняша у них берег. А которая Татарове перевезошася реку и тех пребиша на ону сторону, а иных ту убиши и суды у них поотнимаша, и начаши чрез реку стрелятися».

Из Типографской летописи вытекает, что крайний правый фланг русского расположения занимал Верейский полк, который и прибыл первым на место сражения. Он располагался на Оке выше Алексина, т.е. между Калугой и Алексином. Полки князя Юрия были расположены в районе Серпухова — вотчинном владении этого князя по духовной его отца. От Серпухова до Алексина — около 50 верст, значит полки князя Юрия могли прибыть к месту боя на следующий день после получения известия о нападении на Алексин. Быстрое прибытие этих полков не дало возможности татарам закрепиться на берегу, на который они уже высадились. Выясняется, что переправа делалась не вброд, а с помощью судов, которые и были захвачены русскими. Теперь-то, когда татары были отброшены на свой берег, и началась перестрелка через реку.

Важное отличие Типографской летописи от ВКЛ — это отсутствие упоминания о воеводах — Иване Челяднине и Семене Беклемишеве. Их имена были летописцу неизвестны, либо действия этих воевод не имели в его глазах существенного значения (что в общем соответствует рассказу ВКЛ).

«Противу же субботы нощи/ противу Спасова дни, егда воду крестять, отступиша Татарове от Берегу, и побеждь царь Ахмат со всеми уланы, князми своими, и со всеми силами опять в Поле, к своей Орде. Назавтрее же, в субботу, на Спасов день, августа 1, побегоша и останок Татар от Берега. И побегоша вси Татарове никим же гонимы, но токмо гневом Божиим и Пречистыя его Матери милостию, и всех святых чюдотворцев Руских молитвою. Тако избави Бог Рускую землю от поганых».

«Князь же великий со братьею стояв на Брегу и возвратишяся на Москву, славяще Бога и его Пречистую Матерь. И возрадовашяся радостию великою вси, и распустиша вой своя кийждо восвоясии. А князь великий и братья ехаша с Москвы к своей матери, великой княгини Марье в Ростов посещати немощи ея ради. А князь Юрьи разболеся ту на Москве, приехав з Берегу».

Таким образом, Типографская летопись, как и ВКЛ, содержит целостный, непротиворечивый рассказ о нашествии Ахмата и она опирается, по-видимому, на какие-то источники официального или скорее полуофициального характера.

Другая версия рассказа о событиях 1472 г. приведена в Ермолинской летописи,19 а также в Софийской II и совпадающих с ней Сокращенных Сводах.20

«Того же лета царь Ахмут, Кичи-Ахметов сын, поиде из Орды со всеми силами своими на Русь. И поиде близ Руси. И остави у Цариц старых и больных и малых детей, и перебрався, и приде изгоном на великого князя не путма с проводники, и приведоша его проводники под Олексин городок с Литовского рубежа. А в градке том беша воевода Семен Васильевичь Беклемианев.21 И повеле ему князь великий осаду распустити, понеже не успеша доспеха запасти ничего же, чим с Татарым битися».

До этого места текст Ермолинской и Софийской II летописи совпадает. Далее в Софийской II и Сокращенных Сводах читаем: «Он же захоте у них посула, и гражане даша ему 5 рублев, и захоте жене своей шестого рубля. И се ему глаголюша: “Приидоша татарове”, и Семен побеже за Оку и с женою и с слугами, и Татарове за ним в реку». В Ермолинской: «Семену же не успевше распустить их. И прииде царь безвестно под Олексин, а Семен едва утече за реку от Татар, а Татарове за ним в реку, и побредоша на сю сторону». Далее продолжается общий текст с небольшими разночтениями. (Текст, заключенный в квадратные скобки в Софийской II и Сокращенных Сводах отсутствует.)

«И в ту пору приспе князь Василей Михайловичь на Берег, и нача с Татары битися, и не пусти их за реку. И по мале времени прииде князья Юрьи Васильевичь из Серпухове со [многими] вой [своими], и потом прииде князь Борис Васильевичь, брат его, с Козлова броду [с двором своим], и [часа того князя великого]22 воевода Петр Федорович Челяднин приспе [со множеством вой, князя великого Двором].23 [И бе видети Татаром велми страшно, там же и самому царю, множество вой Руско .А лучися тогды день солнечный, яко же море колеблющееся в синеющееся, доспех и в шеломех с аловци].

И немога царь ничтоже створити, и [повеле] к городу [приступати своим].24 [Они же крепко начаша битися с ними з города, и убиша у них много Татар под Олексином].25 [И почаша изнемогати во граде людие, понеже нечем им битися, не бысть у них никаково же запаса, ни пушек, ни тюфяков, ни пищалей, ни стрел].26

И Татарове зажгоша град, и людие же градскии изволиши огнем згорети, нежели предатися [в руце поганых].27 [Князи же и воеводы, видевше христианство погибает, и велми восплакахуся, зане]28 не бя им куды пособити великие ради реки Оки [непроходимые].

[Царь же и вси Татарове] видевше множество Руси, навипаче бояхуся князя Юрья Васильевича, понеже бо имени его трепетаху [и нелзе бе ступитися на бои, но чаяху Татарове и самого князя великого туто] ,29

И [начаша кликати чрез реку наших Татар, и приехаша к ним на берег противу их, и вспрошаху про великого князя и про царевича Даниара, и о братии великого князя. Они же сказаша, яко]30 князь великий стоит под Ростиславлем [со многими силами], а царевич Даниар Касымович на Коломне стоит [своим двором,31 а с ним множество воев великого князя, воевод]. А князь Андрей [Васильевичь]32 [да брат его князь Андрей Васильевичь меньший] стоят в [Торусе]33 [з дворы своими и со иными многими силами]. Татарове же, удивльшеся множества воя Руского, и воспросиша: “а сей кто стоит против царя?” И рекоша наши: “А то князь Юрьи да князь Борис, братья великого князя, толко пришли с своими дворы”. Татарове слышавша и сказаша [царю своему, царь же часа того]34 побеже прочь, и водя с собою посла великого князя, киличея Григория Волнина, и блюдучися того, егда князь великий пошлет князей и царевича на Орду его».

Как видим, рассказ Ермолинской летописи помимо некоторых аналогий с ВКЛ и Типографской летописью, содержит ряд оригинальных известий. Прежде всего это распоряжение великого князя воеводе Семену Беклемишеву «осаду распустити», т.е. эвакуировать не готовый к обороне Алексин. Трудно сказать, насколько достоверно это известие. Его, во всяком случае, нет в известных нам текстах, основанных на официальных документах. Само по себе, однако, оно достаточно правдоподобно. Поэтому вполне возможно, что источником Ермолинской летописи в данном случае могли быть какие-то местные известия, например рассказы очевидцев — участников событий. То же можно сказать и о поспешном отступлении (бегстве) Семена Беклемишева за реку. Этого известия нет в официальных источниках, но оно вполне соответствует реальной обстановке.

Быстрое подтягивание княжеских полков к переправе у Алексина в принципе совпадает с данными ВКЛ и Типографской летописи, но изложено своими словами и с подробностями, которых в официальных источниках нет. Только Ермолинская летопись знает, что князь Борис со своим двором подошел от Козлова Брода. Воевода Петр Федорович Челяднин оказывается во главе крупных сил Двора великого князя и подходит к полю сражения после полков князей Василия и Юрия, что опять-таки не соответствует тексту ВЮ1, хотя сам по себе этот факт достаточно правдоподобен. Сожжение Алексина происходит не до, а после попытки переправы татар, что противоречит данным ВКЛ и Типографской летописи. Лирические вставки о блистающих доспехах, о плаче воинов при виде горящего Алексина и о страхе татар перед князем Юрием выдают свое частное происхождение, что, однако, не противоречит их правдоподобию.

Представляет интерес рассказ о переговорах ордынских татар с «нашими» через Оку. Рассказ явно частного происхождения, но он основан, по-видимому, на реалиях, которые могли быть известны его составителю. Эти реалии заслуживают внимания: они позволяют представить себе систему расположения русских войск на Берегу — от Тарусы до Коломны.

Правдивая деталь — хан, отступая, вез с собою киличея, посланного к нему для каких-то переговоров. Составитель Ермолинской летописи проявляет большую осведомленность. Правдоподобен и мотив отступления Ахмата — боязнь удара в тыл со стороны конницы царевича Даньяра, сосредоточенной на левом фланге русского расположения. Автор Ермолинской летописи знал и о болезни великой княгини Марии Ярославны, и о внезапном заболевании князя Юрия.

Таким образом, рассказ Ермолинской летописи, носящий в целом частный характер, включает некоторые важные реалии, известные хорошо осведомленному автору. Независимо от своего происхождения, эти реалии достаточно правдоподобны — они не противоречат другим сведениям. Сведения составителя летописи не могут игнорироваться при попытке реконструкции событий на Оке летом 1472 г.

Представляет интерес сопоставление реалий, содержащихся в основных летописных рассказах о событиях лета 1472 г. 

Воеводы ВКЛ Тип. Ермол. Соф. II

• Ф. Давыдович + – – –
• кн. Д. Холмский + – – –
• кн. И.В. Стрига + – – –
• П.Ф. [Челядник] + – + +
• C.B. Беклемишев + – + +

Князья

• В.М. Верейский + + + +
• Ю.В. Дмитровский + + + +
• А. Большой – + + +
• А. Меньшой – + + –
• Борис – + + +
• царевич Даньяр + – + +
• Муртаза – – – +

Географические пункты

• Коломна + – + +
• Алексин + + + +
• Серпухов – + + +
• Таруса – – + –
• Козлов Брод – – – +
• Ростиславль – – + +

Даты

• 2 июля + – – –
• 29 июля – + – –
• 30 июля + + – –
• 31 июля – + – –
• 1 августа – + – –
• 23 августа + – – –

Создается впечатление, что составитель ВКЛ был лучше знаком с дневниковыми и разрядными записями, а составитель Типографской летописи был лучше осведомлен о действиях удельных князей и о событиях под самим Алексином и на поле боя за переправы. Но он не знал ни о моровой язве у татар, ни о том, за сколько дней они добежали до своих «катун», ни о распоряжениях великого князя, ни об отправке войск вслед за татарами. Зато он знал, что князь Юрий стоял у Серпухова, знал и о болезни князя Юрия Васильевича. Возможно, он пользовался каким-то источником в ближайшем окружении этого князя.

Особенностью Ермолинской летописи является наилучшая осведомленность о событиях в районе Алексина, о действиях русских войск по обороне переправы, о расположении войск на Берегу. Эта летопись знает детали отступления Ахмата, знает о событиях в Ростове и Москве. Зато в Ермолинской нет ни одной даты, не приводится ни одного из распоряжений великого князя, известных из официальных источников. Надо думать, что составитель летописи этими источниками не пользовался. Его основными источниками были рассказы участников событий. Имел он какие-то связи и в окружении князя Юрия, а может быть, и самого великого князя.

Рассказ Софийской II летописи, очевидно, имеет общий с Ермолинской фактологический источник. Трудно сказать, в каком из этих рассказов он лучше сохранился. В обоих случаях он подвергся литературной обработке в эмоциональном плане. Это и рассказ о корыстолюбии воеводы Беклемишева в Софийской II, и лирические вставки в Ермолинской летописях. В реальном плане между этими летописями два расхождения — место расположения войск князя Андрея Большого (Серпухов или Таруса?) и присутствие (или отсутствие) Андрея Меньшого и Муртазы. Какой из двух вариантов рассказа отражает фактическую реальность, сказать трудно, но в пользу Ермолинской косвенно свидетельствует то, что в Серпухове стоял князь Юрий — более вероятно, что князь Андрей стоял в другом месте (например, в Тарусе).

Рассказ Софийской II летописи отразился в устюжских летописях. Список Мацеевича помещает этот рассказ в сокращенном виде, заканчивая на сожжении Алексина («згоре Олексин и с людми») и отступлении Ахмата («царь же нача боятися князя Юрия и поиде к себе в Орду»).35

Архангелогородский летописец, основываясь на том же рассказе, приводит некоторые отсутствующие в нем подробности. «Олексенцы били челом великому князю: доспеху у них мало в городе». Тут-то и последовала грамота великого князя воеводе Беклемишеву «осаду распустити, доспеху добавити, чем с татары битися». Далее без изменений следует рассказ о корыстолюбии Беклемишева и о подтягивании русских войск к месту переправы, причем князь Василий Михайлович назван «Удалым». Дальнейшее изложение ближе к Ермолинской летописи: тут и золоченые доспехи, и плачущие воеводы — «пособити нельзя, глубины ради того места». Приведено и известие о переговорах между татарами через реку — в варианте Софийской II летописи (т.е. с князем Андреем и Муртазой, стоящими в Серпухове).

Главное отличие рассказа Архангелогородской от Ермолинской и Софийской II летописи — в заключительной части: «Ахмут побеже прочь, ведя с собой не много полону. И вопроси русина, что много у него били олексинцы, полону мало, а згорели мало. И русин запроси живота себе. Царь отпустити его облеща. Он же рече: “Боле 1000 голов забегло в тайник з добром”. Царь был з 2 версты отошел, и во-ротися к городу на пожарище, и взя тайник и с людьми и з добром, и не избысть ни един, и прочь поиде. А тайник был выведен к реце, и поведавшего отпусти».36

Этот рассказ производит впечатление литературного вымысла (как, впрочем, и известие о рубле для жены Семена Беклемишева). Составитель Устюжских летописей самостоятельных источников не имел и находился в зависимости от Ермолинской и Софийской, сокращая и «приукрашивая» их рассказы.

Летопись по списку Дубровского приводит краткую справку: «…Безбожный царь Ахмат Кичи-Ахметовичь с всею Ордою прииде на Русь. Приде к реке Оке под город Олексин с Литовского рубежа, и повеле приступити к городку, и много тогды Татар под городком побиша, изнемогши с татары битися. Татарове же град зажигаша, изволиша огнем згорети, неже Татаром предатися. Князь же великий со братьею и со многою силою поиде к Берегу. И слышав то, царь побеже прочь, блюдучися то, егда великого князя царевичи возмут царицы его».37 Этот текст обнаруживает полную зависимость от московских летописей и самостоятельного значения не имеет.

События лета 1472 г. отразились и в Псковской летописи. Псковичи отрядили своих послов к великому князю с челобитной. Послы приехали на Москву «месяца Августа в 1 день, аже князь великий весь посполу с братьею и с князи и с всею силою стоит у Коломны, а только до его за один день, в само заговенье вышел: пришел тогды на великого князя… царь ис Поля Махмут Кичиахмутов сын и стоял об Оке реке. И стояв царь ордынский день да нощь у Оке реки, и прочь поиде, убегом побеже, видев нечестивый Агарянин, что с князем великим прямо его стояху противу на полторустах верстах 100 000 и 80 000 князя великого силы рускыя». Послы приехали на Коломну и там доложили псковское челобитье и «от великого князя поехали, а он еще на Коломне».38

Лапидарное псковское известие представляет большой интерес. Оно не имеет никакой связи ни с московской летописной традицией, ни с какими-либо московскими документальными источниками. Послы передавали то, что слышали. Это взгляд на события со стороны, глазами послов, случайно оказавшихся на Коломне в момент разгара событий. В этой относительной независимости известия — его главная ценность. Оно подтверждает основные реалии, приводимые в московских летописях: о времени выступления великого князя, пребывании его на Коломне, сосредоточении на Оке «всей силы русской», о поспешном отступлении (бегстве) Ахмата. Наряду с этим, оно содержит отсутствующие в других источниках сведения о ширине фронта и количестве русских войск.

Насколько достоверны эти сведения?

Что касается ширины фронта развертывания войск, то эти сведения вполне правдоподобны. Расстояние от Коломны до Алексина действительно составляет примерно 150 верст. Сложнее обстоит дело с численностью развернутых войск. Прежде всего надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, псковские послы не могли иметь сколько-нибудь точной и достоверной информации о численности развернутых войск и должны были довольствоваться слухами. Во-вторых, известна склонность средневековых рассказчиков к преувеличению численности войск — достаточно вспомнить фантастические цифры, связанные с Куликовской битвой. Труднее всего определить, насколько эти цифры преувеличены.

Нет сомнения, что на Берегу были развернуты главные силы конного служилого ополчения великого князя и удельных князей Московского дома. Это и были полки Василия Верейского, Юрия Дмитровского, Бориса Волоцкого, Андрея Углицкого и Андрея Меньшого (принимая в последнем случае известие Ермолинской летописи). Войска самого великого князя вели его воеводы, из которых пять известны поименно. Как раз конные полки и имели возможность быстро рокироваться и выдвигаться из глубины и своевременно подтягиваться на угрожаемый участок линии обороны. Но они никак не могли составить основную массу войск, развернутых на Берегу, на фронте в 150 верст от Коломны до Алексина. 90 лет спустя, при походе на Полоцк, общая численность служилого ополчения не будет превышать 30 ООО чел.39 А ведь в то время территория, занятая вотчинами и поместьями служилых людей, была по крайней мере втрое больше, чем во времена первого нашествия Ахмата (включая и Новгород, и Тверь, и Рязань). Численность служилого ополчения на Берегу в 1472 г. в самом лучшем случае не могла превышать и половины численности войск Ивана IV в Полоцком походе, т.е. 15-20 тыс. чел. По мобилизационным нормам середины XVI в. для обеспечения службы одного вооруженного всадника требовалось 100 четвертей земли, т.е. примерно 10 крестьянских дворов. Для развертывания 20-тысячного конного ополчения требовалось, таким образом, иметь 200 тыс. крестьянских дворов с населением 1-1, 5 млн чел. Это фактически означало тотальную мобилизацию всех ресурсов великого княжества Московского.

Надо полагать, что основную (по численности) массу войск на Берегу составляла пехота — земское ополчение, то, что позднее называлось посохой. Исходя из псковских и новгородских норм второй половины XV — первой половины XVI в. один пеший ратник выставлялся с 3-5 дворов. Сделав произвольное, т.е. не достоверное, но более или менее правдоподобное предположение, что численность войск, развернутых на Берегу была преувеличена рассказчиком в 2 раза, получим, что на Берегу было развернуто примерно 90 тыс. чел., из которых примерно четвертая или пятая часть — служилая конница, а остальное — земская пехота. Даже приняв такое предположение, приходим к выводу о крайнем напряжении всех мобилизационных возможностей.

Наиболее осторожным следовало бы считать цифры Псковской летописи преувеличенными в 3-4 раза и, исходя из этого, оценивать численность войск на Берегу и степень мобилизационного напряжения — в любом случае чрезвычайно высокого.

Необходимо обратить внимание на наличие в составе русских войск татарских контингентов. Им придавалось особое значение. Конница вассальных татарских царевичей по своим боевым качествам была, вероятно, лучшей в русском войске. Отсюда и стремление великого князя приглашать на службу царевичей, наделяя их землями и оказывая им свое расположение, и вполне реальные опасения Ахмата рейда этих царевичей на его тылы. При этом следует отметить, что реального участия в боевых действиях царевичи не принимали — их держали в резерве: либо на случай прорыва Ахмата через Оку, либо для его преследования в Поле.

Итак, наши источники дают в общем довольно не противоречивую картину событий, связанных с первым нашествием Ахмата. Сопоставление данных этих источников поможет реконструировать реальный ход дел.

Осень 1470 г. В Москве стало известно о начале переговоров короля Казимира с ханом Ахматом о совместном нападении на Русскую землю. В Орду прибыл королевский посол.

Лето 1471 г. Главные силы русских войск проводят кампанию против новгородских сепаратистов. Однако судовая рать вятчан совершает нападение на Сарай и возвращается с трофеями.

Осень 1471 г. Становится известно об ответном посольстве хана к королю. Союз хана и короля приобретает реальные очертания.

Конец июня 1472 г. В Москве становится известно о выступлении хана в поход. Начинается выдвижение войск на оборонительную линию Оки, начиная с Коломенского направления.

Июль 2. В поход выступают главные силы во главе с лучшими воеводами.

Июль. Хан двигается со своими главными силами к русской границе не обычным путем, а значительно западнее, стремясь соединиться с королем. Русским сторожевым постам в Поле не удается установить маршрут движения Ахмата.

Июль 29. Орда выходит к Оке с литовского рубежа в район Алексина. Начинаются бои за Алексин.

Июль 30. В Москву приходит известие о штурме Алексина. Великий князь срочно отбывает к войскам. Начинается подтягивание войск к району Алексина на правый фланг русского расположения.

Июль 31. Пожар и гибель Алексина. Попытка форсирования Оки. Бои за переправу. С русской стороны в бой вступают полки Верейский, Дмитровский и Волоцкий и часть войск великого князя. Татарам не удается форсировать реку и закрепиться на левом берегу.

Август 1. К району против Алексина подошли крупные силы русских войск. Хан принимает решение на поспешный отход. Русские войска его не преследуют.

Август 1-6. Ахмат выходит к своим базам. Русские войска частично переходят Оку, захватывая отставших (освобождая полон).

Август после 6. Роспуск войск.

Август 23. Окончание кампании. Возвращение великого князя в Москву.

Таковы по нашим источникам основные черты летней кампании 1472 г. К числу этих источников в первую очередь относятся дневниковые и разрядные записи, которые, однако, использованы официальным летописцем лишь выборочно и в небольшой части. Тем не менее есть возможность сделать некоторые выводы о ходе кампании и действиях главного командования русских войск.

Поскольку сведения о подготовке похода Ахмата были получены за несколько месяцев до его начала, стратегическая внезапность Ахматом не была достигнута. Мобилизация русских войск для развертывания на Берегу должна была начаться задолго до получения первых известий о походе, т.е. до конца июня. В противном случае не было бы никакой возможности сосредоточить к началу августа на линии Коломна — Алексин несколько десятков тысяч человек. Мобилизация охватывала как служилое, так и земское ополчение.

Первоначально поход Ахмата имел успех оперативного значения — ему удалось обмануть бдительность русской сторожевой завесы (частично уничтожить ее) и выйти к Оке в неожиданном и уязвимом месте. Однако добиться дальнейших успехов Ахмату не удалось: два или три дня, потерянные татарами в боях за Алексин, были первым шагом к их поражению. Был потерян темп наступления.

Упорная оборона Алексина дала возможность подтянуться к месту боя полкам князей Василия и Юрия, а затем и главным силам великокняжеского войска. Это было возможно лишь при наличии разумной инициативы воевод, действенного оперативного руководства войсками и целесообразного их первоначального развертывания. Вместе с тем нельзя не отметить промах главного командования в отношении Алексина — он не был ни укреплен, ни своевременно эвакуирован. Мужество горожан в какой-то мере было искуплением этой ошибки, а их гибель — расплатой за нее.

В дальнейшем деятельность русских войск сводилась к обороне переправы без каких-либо попыток активных действий на правом берегу Оки. Кампания была краткосрочной и (если не считать гибели Алексина) с точки зрения русских войск почти бескровной — стратегическая победа была достигнута без сражения (что особенно подчеркивает великокняжеский летописец). Оборонительная стратегия обернулась выдающимся успехом.

Чем объясняется отсутствие стремления к преследованию отступающего противника, уже признавшего свое поражение, к навязыванию ему совей воли, к полному его разгрому? Одной из причин этого могло быть опасение заразиться моровой язвой, от которой страдала отступающая Орда. Другой, может быть, еще более важной причиной могло быть нежелание вступать в сражение с Ордой в Поле, где превосходство татарской конницы могло сыграть роковую роль для русских. Русское главное командование не хотело идти на риск новой Куликовской битвы с ее огромными, трудно восполняемыми потерями, с победой, висевшей на волоске и купленной непомерно дорогой ценой. Необходимо было иметь в виду возможность военных действий на других направлениях (Литва, Орден), для чего нужно было беречь силы войск.

Итак, действия русского военно-политического руководства и главного командования в летней кампании 1472 г. сводились к следующим моментам: своевременной мобилизации; развертыванию войск на Берегу на широком фронте; умелому маневрированию войсками в целях обороны атакованного участка; отказу от преследования противника, довольствуясь его отходом.

Целесообразность той или иной линии поведения определяется, в конечном счете, ее результатами. Кампания 1472 г. показала правильность решения главного командования на организацию стойкой обороны Берега. Стратегия оказалась целесообразной. Она привела к крупнейшему успеху не только военного, но и политического масштаба: впервые за всю историю русско-ордынской борьбы хан не решился вступить в бой с русскими войсками и отступил, признав свое поражение.

Можно отметить инициативные действия удельных князей со своими полками: они сыграли главную роль в отражении форсирования в районе Алексина и не дали татарам возможность развить первоначальный успех.

Однако решающее значение в победе на Оке сыграло общее оперативно-стратегическое руководство. Обращает на себя внимание то, что сам великий князь, фактически осуществлявший функции ГК, в 1472 г. вел себя совсем не так, как при прежних нашествиях вели себя его предшественники. Он, по-видимому, не исключал возможности прорыва татарских отрядов к Москве, потому и отправил свою мать и сына-наследника в более безопасное место. Но сам он из Москвы отправился не за Волгу, а на Оку — к главным силам своего войска, собранным у Коломны. Это давало возможность реального управления войсками, которое непрерывно находилось в руках ГК. Именно оно обеспечило и развертывание войск, и их рокировку; оно определило общий характер операции как оборонительной на широком фронте без попыток перехода в наступление и преследования противника. Этим достигался наименее возможный риск и наибольшая сохранность войск, что в данной ситуации представляется наиболее целесообразным.

Организация прочной обороны на Оке и сама мобилизация основной массы служилого (а по всей вероятности, и земского) ополчения были возможны только в результате укрепления государственной системы, политической власти великого князя Московского. Фактическая ликвидация княжеских усобиц, союз с Тверью, протекторат над Рязанью обеспечивали политический тыл русского войска.

Сосредоточение главных сил на южном стратегическом направлении стало возможно только после решительной победы над новгородскими сепаратистами, что обеспечило относительную стабильность на северо-западном направлении, победу над Казанью, левый, восточный, фланг стратегической операции на Оке. Наиболее опасным оставалось западное направление, откуда могли угрожать войска короля Казимира. Именно в этих условиях было необходимо беречь силы войск, что и было достигнуто в ходе оборонительной операции на Оке — первой победы над Ахматом.

---

Литература

1 Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. VI. С. 34-35; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. V. Ч. 1. Стлб…. (далее — Соловьев).

2 Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М„ 1952. С. 100-101 (далее – Базилевич).

3 Каргалов В.В. На границах Руси стоять крепко! М., 1998. С. 85-87.

4 Горский Д.Д. Москва и Орда. М., 2000. С. 156-159.

5 Борисов Н.С. Иван III. М„ 2000. С. 415.

6 В Куликовской битве ордынцев возглавлял темник Мамай, а столкновение русских с ханом Тохтамышем два года спустя закончилось тяжелым поражением.

7 В этом смысле статья является продолжением и развитием предыдущих наблюдений автора. — См.: Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. М., 1980. С. 64-77.

8 Пирлинг П. Россия и папский престол. М., 1912. С. 176-177.

9 ПСРЛ. Т. 25. С. 291; т. 37. С. 93.

10 Горский A.A. Указ. соч. С. 157. ” ПСРЛ. Т. 25. С. 297.

12 Там же. С. 395. » Там же. С. 292.

14 Базилевич К.В. Указ. соч. С. 100. — Примечание. «В основе [известия]… несомненно лежала разрядная запись…»

15 Вполне вероятно, что такой дневник с точной датировкой и был положен в основу летописного текста ВКЛ за 1472 г.

16 Базилевич К.В. указ. соч.

17 С.М. Соловьев, не опираясь на источник, пишет, что наследник должен был следовать за отцом. – Соловьев С.М. Книга III. М„ 1989.. С. 73.

18 ПСРЛ. Т. 24. С. 192-193.

19 Там же. Т. 23. С. 160-161.

20 Там же. Т. 6. Вып. 2. Стлб. 210-211; т. 27. С. 278-279, 352-353.

21 По оценке Сокращенных Сводов «человек на рати вельми храбр».

22 Соф. II. «приспе».

23 Там же. «с полком».

24 Там же. «приступи».

25 Там же. «много татар побили под Олексином».

26 Там же. «изнемогаша, неили битися, ни пушек, нипищалей».

27 Там же. «татарои».

28 Там же. «с силами стоят».

29 Там же. «страны».

30 Там же. «спросившее Татар, яко с нашей стороны, которые князю великому служат, яко не вся сила вместе».

31 Там же. «с татары».

32 «Большой».

33 В Серпухове, а с ним Муртаза, царевич Мустафин-сын царя Казанского.

34 «и слышав то, побеже прочь».

35 ПСРЛ. Т. 37. С. 48.

36 Там же. С. 93-94.

37 Там же. Т. 43. С. 199.

38 Там же. T. 5.4. 2. С. 188.

39 Книга Полоцкого похода 1563 г. Исследование и текст. СПб., 2004. С. 31-54.