Автор: Щербакова Лилия Валерьевна
Журнал: Вестник Астраханского государственного технического университета 2012
Формирование русских городов шло различными путями. На их развитие оказывали огромное влияние многие факторы. Большинство характерных черт, изначально присущих тому или иному городу, сохраняются и в наше время продолжают оставаться его уникальными свойствами. Мы постараемся выявить те особенности становления и развития Астрахани как русского города (т. е. в период от присоединения её к Русскому государству в 1556 г. до эпохи петровских преобразований), которые нашли своё отражение в свидетельствах современников-европейцев, т. к. именно они содержат массу фактического материала в интересующей нас области. Исходя из анализа сочинений иностранцев XVI-XVII в. о Московском государстве можно составить своеобразную карту (культурную, ментальную) русских территорий, которым, несмотря на принадлежность общему этнокультурному и религиозному миру, были присущи указанные самобытные черты.
Наиболее значимые отличия были характерны для приграничных земель, которые не только обладали общими, отличительными от центральных регионов Московского государства, свойствами, но значительно разнились между собой. Мы можем говорить о своеобразном феномене «пограничья» этих городов. На них оказывали влияние близость к иностранным территориям, удалённость от центра, особые климатические условия и т. д. В Русском государстве в исследуемый нами период существовало четыре такие пограничные области.
В первую очередь это бывшие Новгородское и Псковское княжества – самые западные провинции Московской Руси. Княжества эти, в прошлом управляемые народом, были завоёваны русскими царями в конце XV – начале XVI в. Большая часть жителей со временем была переселена (порой насильно) в другие местности, а данные земли заселили москвитяне. Новгород и Псков часто являлись в исследуемый нами период спорными территориями, и на них постоянно претендовали Швеция и Литва, что отражалось на их развитии в целом.
Вторая пограничная область включает в себя территорию от Смоленска до Вязьмы и прилегающие южные земли до Путивля. В течение XVI-XVII столетий Смоленск присоединяли к России несколько раз. Постоянно разоряемый и превращаемый в развалины, в том числе сожжённый самими жителями, он был восстановлен московскими властями в XVII в., но и в 1660-е гг.
оставался малонаселённым. Долгое время находились под властью иноземцев также Дорогобуж, Вязьма, Чернигов, Новгород-Северский, Стародуб, Путивль. Эти земли только к середине XVI в. были отвоёваны у литовцев, а уже в следующем веке часть их отошла Польше. Путешествие по ним было весьма опасно, поэтому они редко описывались европейцами достоверно.
Третья пограничная территория – северная – территория от Устюга до Архангельска, которая со второй половины XVI в. приобрела большое значение в развитии Русского государства. Долгое время она была мало заселена, поэтому в начале XVI в., когда её начинают описывать европейцы, ещё не имела того значения, которое стяжала во второй половине столетия. Значимость её увеличивалась по мере роста торговли с англичанами. Архангельск как раз и был основан в это время для ведения более успешной северной торговли с европейцами.
Все эти города несли на себе своеобразную печать «пограничья».
И наконец, в этот период начинался расцвет ещё одного пограничного города: в 1556 г. Астрахань, бывшая долгое время столицей татарского княжества, вошла в состав России. И сразу стала объектом пристального внимания европейцев именно благодаря своему особому, пограничному, положению. Как мы увидим, это особое «пограничье»! Пожалуй, ни один русский город в указанный период не был так многократно и подробно описан, как Астрахань за первые полтора столетия с момента её присоединения к Московскому государству.
Голландский купец Исаак Масса, долгое время проживший в России (на рубеже XVI-XVII в.), в своём сочинении о Московии сообщал, что до завоевания Астраханского ханства Астрахань славилась как торговый город, в котором жили свободолюбивые и независимые народы, но при этом платившие дань русскому царю. По его выражению, «вообще это был значительный город». Масса указывал, что причиной взятия города было изгнание царских посланников новым правителем ханства. Несмотря на то, что «Астрахань была весьма укреплена самой природой, многолюдна и снабжена оружием, несколько дней спустя ее взяли приступом, и все мужчины и женщины были истреблены […], и так была она без всякой пощады разрушена до основания» [1, с. 23]. Случилось это через три года после взятия Казани русскими войсками. Жестокость русского царя в обоих случаях описывалась многими европейцами.
Город, расположенный на правом берегу Волги в целях безопасности (в первую очередь, от набегов крымчан), был перенесён на большой остров и отстроился заново. Английский купец Энтони Дженкинсон в 1558 г. так описывал увиденную им крепость новой Астрахани: «Город Астрахань расположен на острове, на высоком берегу, внутри города кремль, обнесенный деревянною и земляною стеной, и некрасивою и непрочною. Строение и дома в городе (за исключением помещений главных начальников и некоторых дворян) очень низки и просты» [2, с. 39-40].
Всё возрастающее значение Астрахани вынудило московские власти укреплять не только сам город, но и подходы к нему. Единственный возможный быстрый путь, связывающий страну с Астраханью, пролегал по Волге. Но и в XVII столетии он считался небезопасным, из-за того, что подчинённые царю многочисленные татарские племена продолжали совершать грабежи и разбои. Папский легат Антонио Поссевино в 1582 г. характеризовал пространство между Казанью и Астраханью как «огромную пустыню с очень редкими жителями, так что путешественники, которые ездят туда и обратно, и княжеские посланцы поддерживают жизнь часто в течение целых месяцев только тем, что добывают рыбной ловлей или охотой, не имея какой-либо другой пищи и хлеба» [3, с. 42]. Поэтому в короткие сроки от Казани до Каспия были возведены новые крепости. В сочинениях европейских путешественников А. Олеария, Я. Стресса, Б. Ко-эйтта и др. упоминаются Самара, Саратов, Симбирск, Царицын и крепости поменьше. Но ни один из них не удостаивается такого пристального внимания. Даже В. О. Ключевский в таком своём, не столь широко известном, но весьма значимом исследовании, как «Сказания иностранцев о Московском государстве» отвёл наибольший объём именно Астрахани. Если же мы сравним гравюры с изображением всех этих городов, то увидим их внешнее сходство. Значит, особое значение Астрахани определяется какими-то иными чертами.
Весьма удобное положение города на пересечении важных торговых путей позволяло ему процветать. Большинство европейских авторов указывали на то, что купцов из разных стран в нём всегда было великое множество. Астрахань в первую очередь славилась всегда своими ярмарками и многообразием продаваемых на них товаров. Э. Дженкинсон, миссия которого заключалась в разведке торгового потенциала для Англии русских пограничных городов, отмечал, однако, что местная торговля велась «в таких малых и ничтожных размерах, что не стоит и упоминать» [2, с. 34]. Автор полагал её бесперспективной. Действительно, в середине XVI в. былая роль Астрахани в восточной торговле значительно ослабела, что ещё за сто лет до этого подтверждал венецианский посол в восточных странах Иосафат Барбаро: «Теперь это почти разрушенный городишко, но в прошлом это был большой и знаменитый город. Ведь до того, как он был разрушен Тамерланом, все специи и шелк шли в Астрахань…» [4, с. 371]. Другой венецианец – Амброджо Контарини в 1476 г. застал следы упадка города: он видел останки разрушенных хороших зданий на фоне немногочисленных глинобитных домов [5, с. 434]. Итальянский иезуит А. Поссевино называл в 1580-х гг. Астрахань «известным восточным рынком», хотя и говорил о снижении в ней привычного торгового оборота [3, с. 41].
Но после присоединения Астрахани к Русскому государству ситуация с торговлей быстро выровнялась. Астрахани удалось сохранить за собой и закрепить утраченный на время статус крупного центра международной торговли. Флорентийский купец Джиованни Тедальди, посетивший Астрахань, по всей видимости, за два-три года до Дженкинсона (более точно определить время затруднительно), отмечал, что «здесь бывает большое стечение народа и прославленная торговля» [6].
Таким образом, торговые обороты в городе восстановились достаточно быстрыми темпами. И. Масса, отмечая главные статьи астраханской торговли, писал, что Астрахань «всегда была большим и людным торговым городом, куда стекалось для торговли множество купцов из Персии, Аравии, Индии, Армении, Шемахи и Турции», которые, по его сведениям, привозили сюда жемчуг, бирюзу, дорогие кожи, парчу, дорогие ковры, различные шелка и драгоценности, пряности, а из Москвы ввозили кожи, сукна, шерстяные материи, бумагу, другие подобные сырые товары, а также икру [1, с. 23]. Возможно поэтому Астрахань сложилась как своеобразный полиэтнический и мультикультурный центр с ярко выраженной веротерпимостью, которая сохранилась и после присоединения её к России.
В Астрахань стекались не только восточные купцы, имевшие здесь свои многочисленные подворья. Права торговли в этом городе добивались от московского царя англичане, а позже и голландцы. Выгодная торговля с Востоком – это одна из причин, обусловивших пристальный интерес европейцев к этому городу. Астрахань оказалась главными и единственными на тот момент доступными воротами в Азию. Значение торговли здесь было столь велико, что для благополучного её ведения, во избежание возможных конфликтов между купцами, устанавливались особые правила. Каждый из торгующих здесь народов либо имел свои отдельные рынки (персы, индийцы, армяне), либо торговал в определённые дни или время суток (калмыки, татары). Как писал голландский мастер Ян Стрейс, состоявший на службе у царя Алексея Михайловича и побывавший в Астрахани, калмыки «крадут друг у друга скот и людей и обычно продают их в Астрахани, где заведены три базарных дня: для русских, ногайцев и калмыков: последние не выносят друг друга, несмотря на то, что те и другие мухаммедане и подчинены великому государю московскому. И те и другие людокрады…» [7, с. 191].
Товары, перечисленные Массой, продавались здесь в немалом количестве на протяжении всего исследуемого нами периода. К этому стоит добавить отдельную статью, свойственную восточной торговле, которая нигде и никогда в России не встречалась: работорговле, уходящей своими корнями в глубокую древность. Именно пограничное положение города, соседствовавшего с кочевыми ногайскими, калмыцкими и татарскими племенами, позволяло сохранять какое-то время данный пережиток. Дженкинсон заверял, что мог бы купить в Астрахани множество татарских детей за очень низкую цену. Спустя тридцать лет эти сведения подтвердил и австрийский посол Георг Тектандр, проезжавший через Астрахань в Персию. Он писал, что лично выкупил у татар несколько пленных христиан [8, с. 26]. Однако мы можем сделать вывод, что продавцами выступали только татары или калмыки, для которых торговля подобного рода была незазорной. Со временем данное явление сошло на нет.
Если в целом по Московскому государству в это время во многих городах крепости утратили большое значение и, как следствие, разрушались, то иную картину европейцы наблюдали в пограничных населённых пунктах. Уже к концу XVI в. в некоторых из них были возведены новые кремли. Дженкинсон, будучи в Астрахани как раз в момент закладки крепости, писал, что город охранялся очень строго и царь постоянно присылал сюда необходимые материалы для постройки, припасы и людей для защиты этих территорий [9, с. 172]. В начале следующего столетия Ж. Маржерет указывал Астрахань среди восьми русских городов, обнесённых каменными стенами [10, с. 159].
По замечанию европейцев, город, имевший ключевое значение в обороне южных рубежей, был снабжён большим количеством металлических орудий, преимущественно пушек. Основную угрозу составляли крымские татары, турки, казаки. Так как для московских властей город имел большое стратегическое значение, население города росло быстрыми темпами. В конце XVI столетия численность местных жителей, по сведениям Хуана Персидского, составляла уже пять тысяч [11, с. 294], причём это именно христианское население, которое проживало в городской черте. Несколько тысяч татар, подчиняющихся московским властям, обитали за кремлёвскими границами и вели больше кочевой образ жизни. Лишь зимой они останавливались в пределах городских стен. У Якоба Рейтенфельса в «Сказаниях светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии», относящемуся к 1670-м гг., отмечается, что город Астрахань, расположенный на острове, «хорошо защищен стенами от необузданной ярости татар, которым, хотя и покоренным, не дозволяется ночевать в городе, но по заходе солнца они высылаются в предместье, дабы город мог с большей безопасностью заснуть» [12, с. 394]. Татарское поселение превратилось в русский укреплённый город, играющий ключевую роль в обороне южных границ. И уже в начале XVII в. Астрахань описывалась путешественниками как довольно богатый город, украшенный великолепными башнями и церквями, весьма укреплённый и заселённый стрельцами и вольными людьми. Голландец Балтазар Коэйтт насчитывал во второй половине этого столетия уже около двадцати тысяч человек одних только гарнизонных стрельцов. По его свидетельству, при Алексее Михайловиче город увеличился на треть, и эта новая часть города получила название Стрелецкого или Солдатского города [11, с. 451-452].
Европейцы подробно описывали природу Астраханского края, культуру сельского хозяйства, бытовые особенности местного населения. Известный факт, что голштинский посол Адам Олеарий, посетивший многие русские города в течение нескольких лет, обычай мытья в русских банях ходил смотреть именно в Астрахани, когда проезжал с посольством в Персию.
Территория края была значительно удалена от центра страны и отличалась специфическими географическими и климатическими особенностями. В отличие от иных русских земель, зима здесь длилась всего два месяца, но была столь сурова, что Волга замерзала, летом жара была сильная, но смягчалась постоянными ветрами, а сезоны между ними отличались мягкостью и теплом [13, с. 345]. Земли близ неё были песчаны и пустынны и малопригодны для выращивания хлеба. Однако хлеб здесь, по свидетельству Олеария, был дешевле, чем в Москве, т. к. привозился по Волге из Казани в большом количестве [13, с. 339]. Можно предположить, что это было выгодно и московским властям, т. к. позволяло снабжать местное русское население необходимыми продуктами по приемлемым ценам. Энтони Дженкинсон писал, что город и прилегающие земли бедны, а существование осёдлого населения зависело в основном от рыбного промысла [9, с. 171]. Жители-мусульмане, жившие скотоводством, предпочитали потреблять много мясных и молочных продуктов. Но позже ситуация значительно изменилась. Русское население принесло сюда культуру садоводчества и овощеводства. Ни один русский город на тот момент не обладал подобными возможностями для производства и добычи такого количества редкой для Московского государства продукции. Земли здесь оказались весьма плодородными для выращивания многих сортов плодовых деревьев, бахчевых и овощных культур. Кроме того, здесь добывали лучшую в России соль. Французский капитан Жак Маржерет, состоявший на службе у русских царей в начале XVII столетия, писал, что именно Астрахань являлась городом, «торгующим больше, чем любой другой в России» и к тому же снабжавшим всю страну солью и солёной рыбой [10, с. 143-144].
Таким образом, в культуре питания произошла серьёзная трансформация, христиане привнесли в неё новые черты: рацион основывался на овощах, фруктах и рыбе. Одно из важных отличий этой местности заключалось в том, что климатические особенности позволили развиваться культуре виноградарства, заимствованной у европейцев. Нигде больше в России в это время виноград не выращивался. Согласно Августину Майербергу, в Астрахани «не только много плодов, но и довольно вкусное виноградное вино: как цельное, без всякой примеси, она отправляет его в Московию для употребления при церковном богослужении» [14, с. 135]. Адам Олеарий в 1630-е гг. появление в этом регионе виноградарства объяснял тем, что первый виноградник персидские купцы подарили в 1613 г. местному монаху – выходцу из немецких земель, который принял православную веру. Указанный монах весьма успешно адаптировал его к местным условиям и довольно быстро стал снабжать плодами царский двор и некоторых бояр. По сведениям Олеария, горожане со временем собирались отправлять в Москву 50-60 бочек вина [13, с. 347]. Но уже спустя четверть века Я. Стрейс указывал на то, что «теперь ежегодно посылают государю двести бочонков вина и наверное пятьдесят бочонков водки, отжатых и приготовленных на месте» [7, с. 135]. Однако основой повседневного рациона в Астраханском крае по-прежнему являлась рыба.
Рыбу здесь добывали разнообразную, и в засоленном и замороженном виде отправляли по всей стране. Но самый большой улов приходился на белуг и осетров, вылавливаемых только для добычи икры, которую доставляли не только в русские города, но и продавали за границу. Англичанин Самуэль Коллинс – врач царя Алексея – сетовал на то, что эту рыбу в еду не использовали: «Около Астрахани убивают множество белуг и, вынув икру, бросают остальные части, но это напрасно, потому что белуга – одно из лучших лакомств, из воды доставаемых, и брюхо ее вкуснее даже бычачьего мозга. Из белуги добывается клей» [15, с. 39]. Большое количество выбрасываемой и развешенной солёной и вяленой рыбы создавала по всей округе невыносимые запахи, на что сильно сетовали приезжие. Сожаление о том, как местные жители относятся к речным богатствам, мы встречаем у А. Олеария. Немецкий путешественник, воспитанный в духе протестантской бережливости, с восхищением и, одновременно, с сожалением писал: «Совершается чрезвычайно богатая ловля рыбы всевозможных сортов; рыба эта весьма дешева. Здесь же имеется и очень много раков; так как ни татары, ни русские не едят их, то их без всякого внимания выбрасывают» [13, с. 346]. В целом все европейцы указывали на то, что в Астрахани товары были всегда дешевы вследствие их доступности.
При описании города большинство авторов отмечали, что Астрахань занимала особое пограничное положение, являясь своеобразным рубежом, отделяющим Запад от Востока. И хотя географическая граница реально лежит восточнее, указанный выше факт не подвергался сомнению. Известны слова немецкого поэта Пауля Флеминга, сопровождавшего посольство А. Олеария: «Снаружи ты пышна как Иерусалим, / Внутри же Вифлеем с тобой едва сравним. / Грань лучших двух частей вселенной здесь проходит, / И, в Астрахань явясь, всяк в обе разом входит. / Он руку может здесь Европе протянуть / И, повернувшись, вновь на Азию взглянуть» [13, с. 439-440]. Но была у этого края ещё одна особенность, которая, скорее всего, даже не рефлексировалась путешественниками, но подспудно накладывала на образ города свой отпечаток. Астрахань в указанный период оставалась частью большой территории, носившей в европейских источниках своеобразное название: Тартария! Оговорка в определении названия татарских земель привела к рождению уникального понимания данной территории. Юговосточные земли России и её соседи непроизвольно, а порой и сознательно, ассоциировались в Европе с краем земли, с подземным царством. И Астрахань была центром этого мира.
На основе анализа сочинений европейцев мы можем сделать вывод, что Астрахань представляла собой не просто город на границе Московского государства. Она сама была своеобразной границей, не столько разъединяющей, сколько объединяющей разнородные, подчас антагонистические элементы. В ней даже климатические особенности воспринимались как крайности, дополняющие фантастический образ самого далёкого от Европы (на тот момент) русского города. На самой известной гравюре Астрахани, содержащейся в книге путешествий Я. Стрейса, за внутренними стенами кремля изображены пальмы. Гравюры в книге при её издании в Голландии выполнял профессиональный мастер на основе рисунков и описаний автора. Стрейс жил в Астрахани и знал, что пальм в ней быть не могло. Значит, либо мастер сделал неточные выводы на основе описаний ужасной астраханской жары, либо сам Стрейс посчитал нужным для пущей убедительности добавить подобный фон. Дело в том, что гравюра изображала кровавые события резни в городе, устроенной разинцами, и, по всей видимости, пальмы должны были дополнительно подчёркивать варварский характер увиденного.
Пограничный характер Астрахани проявлялся во многих сферах. Она соединяла в себе одновременно монотеизм (иудаизм, христианство, ислам) и многобожие (например, индуизм) в лице проживающих на её территории различных народов. До наших дней город отличается особой веротерпимостью. Астрахань быстро обрастала европейскими «одеждами», но сохраняла азиатский характер. Она безоговорочно принимала достижения цивилизации, однако долго не могла избавиться от проявления варварства и даже дикости: кочевые народы на этой земле существовали ещё в конце XIX в., а торговля «живым товаром» не была окончательно искоренена и в XVII столетии. Вследствие своего стратегического значения город воплотил в себе государственность, мощь и строгость, но при этом стал реальным символом вольности и анархии. Наиболее яркое воплощение это нашло в мощнейшем бунте XVII в.: восстания под предводительством С. Разина (событие, подробно описанное его свидетелем – Я. Стрейсом). И наконец, как мы уже отмечали, Астрахань стала своеобразной границей, объединяющий в себе достоверные сведения и фантастические представления европейцев о Русском государстве, коих в описываемый нами период было великое множество.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. – М.: Соцэкгиз, 1937. – 208 с.
2. Известия англичан о России XVI в. (Ченслор, Дженкинсон, Рандольф, Баус) // Чтения в Обществе истории и древностей российских. – 1884. – № 4. – Материалы иностранные.
3. ПоссевиноА. Исторические сочинения о России XVI в. – М.: Изд-во МГУ, 1983. – 269 с.
4. Барбаро И. Путешествие в Тану // Никитин А. Хождение за три моря: с приложение описания путешествий других купцов и промышленных людей в Средние века. – М.: Эксмо, 2009. – С. 345-378.
5. Контарини А. Путешествие в Персию // Никитин А. Хождение за три моря: с приложение описания путешествий других купцов и промышленных людей в Средние века. – М.: Эксмо, 2009. – С. 425-448.
6. Известия Джиованни Тедальди о России времен Иоанна Грозного [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.drevlit.ru/texts/p/possevino_izvestia_text.php.
7. Стрейс Я. Я. Три путешествия / под. ред. А. Морозова. – М.: Соцэкгиз, 1935. – 416 с.
8. Какаш и Тектандер. Путешествие в Персию через Московию 1602-1603 гг. // Чтения в Обществе истории и древностей российских. – 1896. – № 2. – Материалы иностранные.
9. Дженкинсон Э. Путешествие из Лондона в Москву // Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. – М.: Соцэкгиз, 1937. – С. 67-80.
10. Маржерет Ж. Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. – М.: Ин-т истории РАН, 1982. – 254 с.
11. Путешествие персидского посольства через Россию от Астрахани до Архангельска в 1599-1600 гг. // Чтения в Обществе истории и древностей российских. – 1899. – Кн. 1. – Материалы иностранные.
12. Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии // Утверждение династии / авт.-сост. А. Роде, А. Мейерберг, С. Коллинс, Я. Рейтенфельс. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. – С. 240-406.
13. Олеарий А. Описание путешествия в Московию. – Смоленск: Русич, 2003. – 480 с.
14. Майерберг А. Путешествие в Московию барона Майерберга Августина Майерберга и Горация Вильгельма Кальвуччи, послов императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году // Чтения в Обществе истории и древностей российских. – 1874. – Кн. 1. – С. 169-216. -Материалы иностранные. 15.
15. Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне // Чтения в Обществе истории и древностей российских. – 1846. – Кн. 1. – Материалы иностранные.