Автор: Ракитин А. С.
Журнал: Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения 2012
Работа с документальными источниками по тематике Северского театра войны 1632-1634 гг. и его главного эпизода – Северского похода 16321633 гг. – подразумевает выявление, изучение и введение в научный оборот целого комплекса актового материала и способствует дополнению общей картины хода русско-польской войны за возвращение Смоленска на данном участке боевых действий.
Сохранившиеся в фондах Российского государственного архива древних актов (РГАДА, г. Москва) документальные источники позволяют восстановить ход событий данного значимого для военной истории Отечества периода, а также показать противоречивость политических и социальных отношений, складывавшихся на югозападных рубежах Российского государства в первой половине XVII столетия.
Основная база источников по означенному эпизоду отечественной истории наиболее полно представлена в РГАДА фондом Разрядного приказа (фонд 210) в его различных отделах – столбцах Московского, Владимирского, Новгородского, Белгородского, Севского и Приказного столов. Особый информативный свод данных, правда, с достаточно поверхностным уровнем содержательности, представляют собой разрядные книги -документация преимущественно справочного характера.
Из опубликованных источников, касающихся Северского похода, можно отметить представленные в первом томе сборника «Акты Московского государства»1.
Итак, анализируемый комплекс условно классифицируем в виде двух больших групп с несколькими подгруппами в каждой.
Первая группа источников представляет собой свод документов оперативно-исполнительного характера, в который входят:
а) «наказные памяти» – правительственные инструкции должностным лицам, указы («указные грамоты») – распоряжения от верховной власти (от имени царя), а также «докладные выписи» и «памяти» из Разряда в другие приказы. В них содержатся сведения о принятии решений по каким-либо конкретным проблемам и вопросам, связанным с военно-служилым сообществом северских городов и порядком его действий. Касалось это достаточно широкого спектра наказов и обязанностей, в том числе и дисциплинарного характера. В наказах разрядных книг служилым людям Северской «украины» накануне начала кампании на Северском театре Смоленской войны особо приказывалось ни в коем случае не обострять отношений с православным населением – «русскими людьми», – относиться к ним благосклонно и ничем не обижать: «.приказывати к ним и писать тайно, чтоб они, помня Бога и православную крестьянскую веру, от Литовских людей и от их мысли отстали, и государю добили челом, и крест целовали, и были в православной крестьянской вере под государевою высокою рукою по прежнему». Строго запрещалось брать православных людей, их жен и детей в качестве крестьян и холопов в свои поместья и вотчины. Аналогичное касалось и фуража: «кормы конские» предписывалось покупать самим, а не добывать грабежом у селян2. Особые предписания Разряда касались взятого во время боев полона: «.. .а присылати языков служилых людей, а пашенных мужиков к Москве не присылати, потому что за пашенных мужиков язычного давать не велено. А велети пашенных мужиков и всякой Литовской полон служилым людем держать у себя в поместьях и в вотчинах от рубежа в далних местех. А которые служилые люди похотят литовской полон продавать, и им литовской полон велеть продавать потому ж в дальние места»3;
б) отчетная документация местной администрации (отписки, донесения воевод) в центральные учреждения (Разряд). Такого рода источники содержат сведения об отправке служилых людей к театру боевых действий, столкновениях и серьезных сражениях с противником в пределах российской территории, ходе военной кампании под городами «литовской» Северы, черкасскими городками и т. п.
Взятия северских городов сопровождались отправкой в столицу так называемого сеунщика (сеунч (тюрк.) – весть о победе). На этот счет существовал целый ряд челобитных. Как правило, на должность сеунщика назначались дети и родственники воевод и наиболее отличившиеся в бою дворяне и дети боярские, реже – беломестные атаманы и казаки. Так, после взятия Трубчевска в декабре 1632 г. в Москву были направлены два сеунщика – карачевский сын боярский Горностай Веревкин и беломестный атаман того же города Илья Горячкин4. В 1633 г. били челом о пожаловании за службу, «за взятие Рамонского острожка», путивлянин Леонтий Литвинов (родственник воеводы Литвинова-Мосальского) и новгород-северец Матвей Кусаков5. Сеунчи, привезенные в столицу, как правило, были мало информативными и несли некую печать героизации действий преимущественно начальных ратных людей;
в) внутренняя переписка между воеводами русских северских городов – Рыльска, Путивля, Брянска и Севска, а также «новоприемных» Трубчевска, Новгород-Северского, Стародуба-Северского и Почепа, где с 1632 по 1634 г. недолго, но все же существовала московская администрация. Переписка включает в себя разного рода информацию – от литовских вестей о перемещении вражеских отрядов и войск (польско-литовских, татарских) до призывов к совместным действиям «на Поле» и в военных экспедициях под черкасскими городками. В качестве любопытного примера об организации совместных действий ратных людей «на Поле» можно привести письма воевод Путивля Никиты Г агарина и Андрея Усова к воеводам Курска, Рыльска, Севска и Новгород-Северского с призывом о высылке «в сход» служилых и охочих людей «в Новгародцкой уезд на Спаское поля», дабы отсюда сообща выступить «для промыслу» на «литовские города» – либо под Борзну, либо под Нежин, смотря по ситуации6. Здесь же имеются сведения и о военном совете воевод с начальными людьми боевых отрядов – головами.
В фондах РГАДА широко представлена переписка Разряда о полковых делах в 1632-1633 гг., военных действиях против Речи Посполитой. Так, сохранилась переписка с воеводой Путивля князем Андреем Федоровичем Литвиновым-Мосальским7, брянским воеводой стольником князем Василием Григорьевичем Ромодановским и головой Никитой Оладьиным8, воеводой Севска Михаилом Федоровичем Еропкиным9, а также воеводами других северских городов.
Вторую группу источников составляют документальные материалы о военной службе:
а) источники с послужными списками «служилого города» и приборных городовых сообществ, принимавших участие в военных экспедициях и в походном войске на «литовской» Севере. Любопытным примером последних могут послужить списки отличившихся в походах рылян и путивлян на черкасские городки Миргород, Ивангородок, Ичня, Ромны, Серебряный, Батурин и Борзна в 1632-1634 гг.10, челобитные служилого и «жилецкого» населения Северской земли о своих нуждах, возникших тяжбах, спорах и т. д. Здесь в качестве примера, свидетельствующего об участии в Северском походе не только служилых, но и так называемых жилецких людей, составивших «загоны» (отряды) охочих ратников (преимущественно из дворцового крестьянства), приведем челобитную комарицкого крестьянина Степанки Голика «со товарищи» севскому воеводе Федору Пушкину об отпуске их бить челом царю за «трубчевскую службу и за раны о жаловании»11;
б) свод данных о количестве ратных людей, находившихся в составе походных ратей группировок брянчан Андрея Зиновьева, Паука Львова, Никиты Оладьина (северной) и вышедших из Севска Баима Болтина с Иваном Еропкиным (южной), а также тех служилых, что остались при гарнизонах городов, находившихся в пределах Северского театра Смоленской войны. Кроме того, в настоящем подпункте стоит выделить особо источники подобного же характера о жителях Путивля и Рыльска, задействованных в военных экспедициях на территорию черкасских городков и острожков Речи Посполитой. Пожалуй, лучше всего сведения источников данной группы представлены в Разрядных книгах: количество северских служилых людей (путивлян, рылян, севчан, черниговцев и новгород-северцев), прикомандированных к войску Ивана Еропкина и Баима Болтина – «на Севере с воеводами с Иваном Еропкиным да с Баимом Болтиным» – отмечено в столбцах 390 и 391. Характерно, что, в соответствии с этими данными, из Рыльска и Путивля в походной рати указанных воевод находилась половина «служилого города» – «а другим половинам быти в городех»12. Любопытные сведения о наборе в качестве ратного подспорья войску Ивана Еропкина и Баима Болтина 500 охочих вольных людей в казаки «во всех Северских городех и в Комаришкой волости»13. Следует отметить, что прибор охочих оказался мало удачным, вольных людей было набрано недостаточно: «.и северских, государь, городов, и ис Камарицкой волости охочих людей в казаки нихто не пишуца и в службу не прибираюца»14.
Расскажем о ключевых вехах «Северского похода» 1632-1633 гг. на юго-восточном театре боевых действий в период войны за Смоленск. Следует заметить, что данная военная кампания по праву может именоваться Вторым Северским походом, т. к. подобное наименование уже встречалось в актах 1613-1618 гг., относящихся к военным экспедициям после Смуты и до «королевичева прихода» путивльских, рыльских, новгород-северских и стародубских ратных людей против отрядов полковника Александра Лисовского15.
Итак, к 1632 г. истекал срок длившегося более 14 лет перемирия, подписанного в декабре 1618 г. близ Троице-Сергиева монастыря в Деулино. Одним из главных условий данного мирного соглашения были территориальные уступки Речи Посполитой со стороны Московии «искони» спорных земель, к которым, кроме Смоленска и псковских пригородов Невеля и Себежа, а также Серпейска, относились и города Северской земли. К последним причислялись Новгород-Северский, Стародуб-Северский, Трубчевск, Почеп и Чернигов, пустовавший после сожжения его в 1611 г. польским отрядом региментаря (regimentarz) Самуила Горностая16.
В июне 1632 г. на Земском соборе была поддержана идея войны, однако неожиданное вторжение крымцев вынудило отсрочить ее начало на несколько месяцев. В августе воеводы М. Б. Шеин и А. В. Измайлов выступили из Москвы к Смоленску, но продвижение их оказалось настолько медленным, что к месту они были лишь в декабре 1632 г. Так, на центральном (западном) направлении еще до подхода войска Шеина и Измайлова отряд Федора Сухотина 18 декабря17 занял Дорогобуж, стольник Богдан Нагой, выступив из Калуги, занял Серпейск (12 октября) и Рославль. Вместе с этим в октябре князь С. В. Прозоровский занял крепость Белую18. Началу боевых действий московского войска на другом участке – Северском театре – сопутствовала удача: польские магнаты оказались не способными наскоро организовать оборону восточных границ Речи Посполитой.
Осенью 1632 г. московским правительством было принято решение о подготовке так называемого Северского похода для возвращения в состав русского государства прежних «московских» городов и уездов, дабы «Северские городы Новгородок, Стародуб, Трубчевск, Чернигов, Монастыревской [Монастырский] учинити под государевою высокою рукою к Московскому государству». Сперва русским отрядам Северской земли, организованным в виде двух группировок -брянской (северной) и севской (южной) – была поставлена задача очистить от литовских людей Новгород-Северский, Трубчевск, затем Стародуб и Почеп. Параллельно с этим планировалось, что воевода Богдан Нагой из Серпейска вышлет на Северскую «украину» голов с дворянами и детьми боярскими вместе со служилой мелкотой: «.велено с ними с Иваном [Еропкиным] и с Баимом [Болтиным] ссылаясь над Литовскими людьми промышлять вместе»19.
Первым брянским воеводой Никитой Оладьи-ным 17 ноября 1632 г. был взят острожек Почеп. Одновременно с отрядом Баима Болтина и Ивана Еропкина из Брянска под Трубчевск выступила рать головы Андрея Зиновьева, к 5 декабря двухнедельной осадой вынудившая город сдаться. 20 декабря 1632 г. Новгород-Северский был взят в осаду, городские укрепления (в частности, Иерусалимская башня) подожжены путивльскими охочими людьми селитрянника – черниговского сына боярского Дмитрия Горбунова. Осажденный гарнизон из шляхты, гайдуков и черкас вынужден был сдаться московитам. 8 января 1633 г. отряд упомянутого выше воеводы Никиты Оладьина осадой взял Стародуб.
Все действия ратных людей во время подготовки кампании по возвращению в состав Московского государства Новгород-Северского, Трубчевска и прочих указанных городов сопровождались ведением соответствующей документации. В первую очередь это предписания московским чинам (наказы им) и назначения их на должность полковых воевод, а также указы ратным людям Северской «украины» о действиях за «литовским рубежом», сведения о хозяйственном (и отчасти моральном) состоянии русского войска в начале запланированного похода. Московским ратникам велено было «чинить» литовцам и полякам «задоры всякие», «промышляти, смотря по вестем и тамошнему делу». Необходимо отметить, что информативность документов обо всех этапах «возвращения» в состав Московского государства «отдаточных» (возвращаемых) городов по своей сути скудна. Наиболее полную картину может дать свод источников лишь по боевым действиям в Новгород-Северском и Трубчевске, где осенью-зимой 1632-1633 гг. развернулись гораздо более масштабные сражения. Обусловлено это, в частности, тем, что Новгород-Северский и Трубчевск были гораздо лучше укреплены и укомплектованы служилыми гарнизонами, а также превалирующим значением данных городов в бассейне Десны и, соответственно, большим стремлением поляков отстоять их. Об этом – чуть ниже.
При анализе источников об осаде, ходе боевых действий и взятии северских городов, что засвидетельствовано в отписках воевод, начальных людей и (реже) рядовых участников событий, следует учесть некий элемент намеренного искажения и преувеличения, присущий ряду подобных актов, с частичной утратой достоверности. В связи с этим только сравнительный анализ сведений аналогичного комплекса документов помог бы представить наиболее реальную и целостную картину всего происходящего. В делах, содержащих челобитные дворян и детей боярских (реже – приборных служилых) о собственном пожаловании за ратную службу и «нужду», нередко присутствуют описания боевых действий с количественными данными о неприятельских отрядах, числе захваченных языков и т. п., но какой-то более содержательной информации в них, как правило, нет.
Документальные источники о начальных этапах Северского похода и продвижении русских ратных группировок к польско-литовской границе содержат последовательную информацию, порой сообщающую о непростых отношениях в среде командного состава. Так, имеются сведения о выступлении рати Баима Болтина к «новгород-северскому рубежу» и ожидании в селе Орлия Чемлыжского стана Комарицкой волости Севского уезда подхода ратных людей Ивана Еропкина20. Источники сообщают, что между Баимом Болтиным и севским воеводой Михаилом Еропкиным возник спор по поводу высылки из Севска комарицких охочих людей: «.по своей недружбе охочих людей не присылал [в войско] ни одново человека, а которые . охочие люди в Севске и Комаретцкие волости крестьяне похотели . государю служить – с Баимом Болтиным идти не велел»21.
Почеп. В исследованных нами документах имеются данные об осаде и взятии 17 ноября 1632 г. острожка Почеп русскими войсками брянской группировки голов Никиты Оладьина и Паука Львова22 – «с ратными людьми город Почеп от литовских людей очистили, и польских и литовских людей многих побили»23, – а также о формировании нового гарнизона и «городовой поделке» (ремонте) стен почепского острога «бывшими»24 детьми боярскими этого города и брянскими стрельцами25. Ратные люди полагали, что ныне здесь им будут возвращены их бывшие поместья, однако вскоре Почеп вновь был занят литовцами.
Трубчевск. Характерные источники содержат информацию о взятии города – известной вотчины князей Трубецких26, действиях севчан во главе с подьячими севской съезжей избы Григорием Ферапонтовым и Афанасием Никитиным возле «Трубчевского рубежа», боях с поляками в комарицкой деревне Дубровка близ Карачева. Представление о происходивших вокруг Трубчевска событиях дополняется сведениями о воссоединении комаричан и севчан с карачевскими служилыми людьми, пополнении этого отряда людьми севского стрелецкого и казачьего головы Григория Бакшеева с артиллерийским нарядом27, сдаче города голове Семену Веревкину28.
Примечателен случившийся в Трубчевске после сдачи города московским людям эпизод разгула ратных и охочих людей, который приобрел угрожающие масштабы: брянскому голове Андрею Зиновьеву поступали жалобы от литовских людей Трубчевска, «чтоб от грабежа комарицких мужиков и карачевских казаков унимал»29. Камнем преткновения являлась добыча в завоеванном городе, попытки отобрать которую у ратных людей некоторые авантюристы предпринимали даже среди своих соотечественников. Так, в челобитной крестьян всех четырех станов Комарицкой волости, ходивших в составе охочих людей под Трубчевск, была жалоба на брянских дворян и детей боярских, грабивших их «по дарогам».
Начальные служилые люди (головы) северской походной рати Григорий и Осип Бакшеевы и Андрей Зиновьев не преминули воспользоваться случаем захватить полоняников для своих поместий. Любопытны челобитные жителей Трубчевского уезда, назвавших себя дворцовыми крестьянами в надежде, что удастся избежать похолопления30. С момента «приема» Трубчевска снова в состав Московского государства целый уезд (бывшая вотчина князей Трубецких) был определен в дворцовое ведомство. Крестьяне, зная об этом, воспользовались изменением своего статуса31.
Новгород-Северский. Особый интерес для исследователя представляют сведения о северской походной рати, вышедшей из Севска с воеводами Баимом Болтиным и Иваном Еропкиным, о боях в предместьях Новгород-Северского32 и его взятии 20 декабря 1632 г.33, а также милостивом слове царя Михаила Федоровича воеводам, взявшим Новгород-Северский – Баиму Болтину и Ивану Еропкину, – с «повелением» немедленно укрепить город и собрать в нем хлебные запасы со всего уезда34. Упоминания о неудавшемся приступе поляков и черкас к городу35 и бое отправленного на вылазку против «литовских людей» сына боярского Афанасия Никитина с литовскими людьми под Новгород-Северским36 дополняют общую картину происходивших в этот период событий.
Стародуб. Документальные материалы о возвращении Московскому государству Стародуба-Северского представлены извещением о взятии русскими Почепа и царским приказом о посылке отряда под Стародуб37, описанием боев за город38, описью трофейного артиллерийского наряда39. Нашли отражение в письменных источниках и такие события, как формирование нового гарнизона40, литовские приступы под Почеп, разгром литовцев отрядом головы ратных людей Григория Еропкина41.
Формирование гарнизона в Стародубе было сопряжено с разного рода трудностями. В частности, это касалось недобора ратных людей «пушкарского чина» – пушкарей и затинщиков42, пополнять штат которых пришлось выходцами из Севска. Любопытна челобитная 222 стародубских детей боярских 1647 г. с просьбой перевести их на «вечное житье» в «новоприемный город» Олешню. В своем прошении на имя государя дети боярские сообщают, как были выведены в 129 (1621) г. из Стародуба в Брянск, а оттуда в Алатырь, где жили до начала Смоленской войны. После взятия Стародуба служилых помещиков опять перевели туда, но вскоре город снова отошел к польской короне и им пришлось вернуться обратно в Алатырь43.
Характерным примером боевого столкновения нового гарнизона Стародуба с появившимися в уезде поляками была вылазка в село Путовичи голов ратных людей Ивана Бакшеева и Василия Офросимова с дворянами, детьми боярскими, московскими стрельцами и севрюками (охочие люди Карачевского уезда – «Сомовские волости мужики»)44.
Приободренное боевыми успехами под Новгород-Северским и Стародубом московское правительство, не решаясь открыто заявить свои претензии на Гомельскую землю (включая Чечерск) и пригороды Могилева (Кричев), смотрела сквозь пальцы на несанкционированное проникновение в Речь Посполитую своих ратных людей. До начала XVI в. Гомель также считался относящимся к Северской земле, одним из спорных для Москвы и Литвы городов, однако позднее он стал «тяготеть» к повету Менскому (Минскому)45.
После взятия Новгород-Северского, Стародуба и Почепа все эти города, по сути, являлись плацдармом для наступления под Гомель и Могилев – в пределы современной Белоруссии. Так, 22 января из Стародуба под Гомель за языками вышел отряд голов Богдана Булгакова и Ивана Ермолина, а 30 января ратные люди вернулись в Стародуб. Судя по их словам, московские ратники выжгли посад Гомеля и «повоевали» его уезд, «села и деревни выжгли ж, и уездных людей многих побили и в полон поимали»46. Через несколько месяцев, 10 августа 1633 г., произошло взятие Кричева калужскими стрельцами сотников Ивана Лукина и Селиверста Шестакова, а также отрядом вольных казаков Феодосия селитрянного («селитрожного») мастера47. Отдельно представлены сведения об участии в походе под Кричев с Федором Еропкиным рославских конных и пеших «мужиков» Углецкой волости48 и взятии Пропойска49.
Таким образом, ход боевых действий на Северском театре Смоленской войны в 1632-1634 гг. и особенно серьезная активность черкас на Поле подтолкнули российское правительство к мысли об укреплении южной границы. Как показали события данного периода, черкасы, являвшиеся значительной составляющей армии Речи Посполитой, стали серьезными противниками Московского государства, вполне успешно штурмовавшими русские крепости.
Несмотря на то что основные сражения этой войны развернулись на западном фронте, события, произошедшие на южном российском порубежье – «на Поле», – оказали существенное влияние на результаты всей кампании в целом. В частности, это касается боевых действий и военных экспедиций ратных людей Рыльского и Путивльского уездов в пределах Речи Посполитой (в черкасских городах), успешных операций служилых и охочих людей против разных по численности неприятельских отрядов в пределах своих уездов, а также в глубоком тылу польского войска – на территории юго-востока и востока современной Белоруссии. Кроме того, существенной силой, сдерживающей продвижение войска польского магната князя Иеремии Вишневецкого для соединения со смоленской группировкой польских войск являлись осажденные им города Путивль, Рыльск, Севск и Карачев, которые он опасался оставлять у себя в тылу в преддверии запланированного продвижения под Смоленск.
Помимо все прочего, настоящие события являют собой ряд эпизодов, иллюстрирующих непростые русско-украинские отношения, их сложное развитие в первой половине XVII в., а также некоторые черты психологии служилого и «жилецкого» (гражданского, промыслового) населения пограничья со степью – «Полем».
Примечания
1 Полное наименование: Акты Московского государства, изданные Императорской академией наук под редакцией Н. А. Попова, члена-корреспондента академии (далее – АМГ). СПб., 1890. Т. 1. (1571-1634).
2 См.: Книги Разрядные по официальным оных спискам, изданные с высочайшего соизволения 11-м отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии (далее – Книги разрядные). Т. 2. СПб., 1855. Стб. 433-434.
3 Там же. Т. 2. Стб. 474.
4 См.: АМГ. Т. 1. Стб. 452 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 102. Л. 69-100.
5 См.: Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 102. Л. 111-123.
6 Там же. Столбцы Белгородского стола. Д. 53. Л. 332.
7 Там же. Столбцы Новгородского стола. Д. 27. Л. 8-10, 32-47, 74-78, 94-98, 131-134, 157-159, 173-177, 187-193, 236, 313-317, 329-331.
8 Там же, Л. 11-15, 54-60, 65-67, 72-73, 85-89, 107-108, 112-128, 142-143, 154, 178-180, 205-206, 227, 232, 258-264, 269-279, 287-288, 297-309, 320-328, 342-347, 362-372, 381-385, 390-399, 415-424.
9 Там же, Л. 16-20, 23-25, 27-31, 82-84, 147-150, 208-211, 222-225, 255-257, 265-268, 280-286, 293-296, 400-414.
10 Там же. Столбцы Севского стола. Д. 178.
11 Там же. Столбцы Московского стола. Д. 101. Л. 192.
12 Книги разрядные. Т. 2. Стб. 422.
13 Там же. Стб. 427-433.
14 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Севского стола. Д. 99. Л. 43.
15 Ракитин А. С. Походы ратных людей Северской земли со времени исхода Смуты и до «королевичева приходу» (1613-1618 гг.). Северский поход 1616 года (рукопись).
16 Очерки истории города Чернигова (907-1907 гг.). Чернигов, 1908. С. 17.
17 Все даты в статье даны по старому стилю.
18 См.:Малов А. В. Невельское взятие 1632 года : малоизвестный эпизод Смоленской войны // Цейхгауз. 2002. № 3(19). С. 7
19 Книги разрядные. Т. 2. Стб. 429.
20 См.: РГАДА. Ф. 210. Столбцы Приказного стола. Д. 60. Л. 106.
21 Там же. Л. 197.
22 Там же. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 102, 111-123 ; АМГ. Т. 1. С. 445, 466.
23 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Д. 42. Л. 343.
24 То есть выведенными после 1618 г. из Почепа в Брянск.
25 См.: Книги разрядные. Т. 2. Стб. 466.
26 См.: АМГ. Т. 1. С. 447-448 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 98. Л. 18-24.
27 Там же.
28 См.: РГАДА. Ф. 210. Столбцы Севского стола. Д. 95. Л. 701-705.
29 АМГ. Т. 1. С. 451; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 102. Л. 69-100.
30 Там же. Ф. 210. Столбцы Приказного стола. Д. 60. Л. 336-342.
31 См.: Шеламанова Н. Б. Трубчевский уезд в XVII веке // Вопросы истории хозяйства и населения России в XVII веке. Очерк по исторической географии XVII века. М. 1974, С. 135.
32 См.: РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 102. Л. 111-123 ; АМГ. Т. 1. С. 445.
33 РГАДА. Ф. 210. Столбцы приказного стола. Д. 73. Л. 55-93.
34 Там же. Столбцы Севского стола. Д. 95. Л. 525-528, 542-558.
35 Там же. Столбцы Белгородского стола. Д. 53. Л. 178181.
36 Там же. Столбцы Приказного стола. Д. 60. Л. 566-573.
37 Там же. Столбцы Белгородского стола. Д. 42. Л. 343356.
38 См.: АМГ. Т. 1. С. 560 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 112. Л. 222-242.
39 См.: АМГ. Т. 1. С. 553 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 112. Л. 206-219.
40 См.: Книги разрядные. Т. 2. Стб. 461-462.
41 См.: АМГ. Т. 1. С. 553 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 112. Л. 206-212.
42 См.: РГАДА. Ф. 210. Столбцы Владимирского стола. Д. 58. Л. 65-70.
43 Там же. Столбцы Белгородского стола. Д. 263. Л. 231.
44 Там же. Столбцы Московского стола. Д. 101. Л. 645.
5 См.: Темушев В.Н. Гомельская земля в конце XV – первой половине XVI в. Территориальные трансформации в пограничном регионе. М., 2009.
УДК 94 (470.44—25).04+929 Феофилатьев
46 АМГ. Т. 1. С. 552 ; РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 112. Л. 206-219.
47 Там же. Столбцы Белгородского стола. Д. 53. Л. 39-40.
48 Там же. Столбцы Приказного стола. Д. 60. Л. 169.
49 Там же. Л. 268-271.