Автор: Мизис Юрий Александрович, Напольникова Полина Константиновна
Журнал: Гуманитарий: актуальные проблемы гуманитарной науки и образования 2012

В конце I – начале II тысячелетия до н. э. обширная территория междуречья Оки и Волги была занята древнемордовскими племенами. Из русских и восточных письменных источников известно лишь племенное название и территория их расселения. Более информативны археологические памятники, представленные большей частью ритуальными могильниками. Среди памятников, оставленных древнемордовскими племенами, цнинская мордва – самая западная. Многочисленные мордовские могильники и поселения дают представления о быте и занятиях мордовского народа, обычаях, верованиях. Однако вопрос об этническом составе цнинской мордвы до конца не решен: большинство исследователей считают ее частью мордвы-мокши, другие (Р. Ф. Воронина) выделяют памятники среднецнинской мордвы в окрестностях Моршанска и относят к особому племени, чье название утрачено [4].

Цнинская мордва поддерживала торговые, экономические, культурные связи с югом и востоком, а также со славянами – вятичами. С падением Хазарского каганата усилилась роль Волжской Булгарии и славян. Влияние восточных славян на мордовское население обусловливалось близостью территорий и тесными хозяйственными и торговыми связями. Можно сказать, что это был случай мирного и взаимовыгодного существования различных племен и этнических групп.

Опустошительное нашествие татаромонгольских орд в начале XIII в. привело к исчезновению появившихся небольших русских поселений в бассейне р. Воронеж, резкому сокращению мордовского населения, частично уведенного в рабство или насильственно включенного в армию завоевателей. По мнению ряда ученых, в XII – начале XIII в. произошло сокращение территории Мокшанско-Цнинской группы мордовских памятников, южная граница их сдвинулась на север и протянулась от среднего течения р. Выши до р. Мокши [3]. Однако многочисленные письменные источники все-таки свидетельствуют о присутствии в Поценье местного населения. Так, термин «цнинская мордва» часто встречается в летописях и актах.

Поценье, как и другие русские земли, не входило в территорию Золотой Орды. Для управления и сбора ясака со всей мордвы татары создали улусные центры: первоначально в Наровчате, а позднее – в Темникове. Отдельные татарские князья, искавшие хорошие пастбища для своего скота, начали проникать в мордовские земли, закреплять их за собой и оседать на них. В 1298 г. один из татарских князей Ширинских, Бахает Усинов сын, захватил территорию на Цне и нижней Мокше и создал небольшое княжество [10]. Некоторые представители мордовских феодалов, ориентирующиеся на Золотую Орду, также сохранили свои владения.

В XIV-XV вв. начался процесс объединения русских земель вокруг Москвы и образования единого централизованного государства, который втянул в свое центростремительное движение и такие далекие окраины, как Тамбовская земля. Мордовское население начало вливаться в более сильный как в политическом, так и в военном плане организм, каким выступало Великое княжество Московское, ведущая роль которого в системе восточноевропейских государств после Куликовской битвы была бесспорной.

Цнинская мордва конца XIV в., как видно из русских договорных грамот, считалась уже вассалом рязанских князей и регулярно платила им дань. О присутствии в Поценье мордовского населения говорят и более поздние источники. О селах Поценья в одной из грамот рязанских князей, относящейся к 1496 г., читаем: «.. .а что наши села в Мордве на Цне и на Украине; а те села ведаши нам по записям» [17]. О русских людях в бассейне Цны в этот период источники умалчивают. Однако грамота строителям Шацкого Черниева монастыря от 1583 г. сообщает о старинной русской церкви, стоящей здесь без «пения» сто лет [7, 12]. Данный факт косвенно свидетельствует о наличии русского населения в среднем течении Цны во второй половине XV в. Формальный акт включения в 1521 г. давно попавшего в вассальные отношения к Москве Рязанского княжества, ознаменовал собой юридическое присоединение земель Тамбовского края к Русскому государству.

О появлении служилых татар в Мещере известно с 1509 г., когда князь Адаш получил из рук Василия III право судить и собирать пошлины «с Конялской мордвы», которая находилась в Поценье [16]. Князь Адаш и его род происходили из Касимовских царевичей. Позднее эта вотчина переходила из рук в руки его родственникам, и последним его представителем был князь Булай Кудашев, не имевший потомства по мужской линии.

Взятие войсками Ивана IV в 1552 г. Казани, а позднее Астрахани привело к изменению политической ситуации на южных и восточных рубежах страны. Сложилась благоприятная обстановка для освоения значительных территорий лесостепной зоны, что повлекло строительство новых городов и сел и способствовало правительственной и вольной колонизации. В 1553 г. на р. Шача, притоке Цны, построена новая крепость -г. Шацк. Цнинская мордва продолжала проживать на своих исконных землях, все более допуская в свою среду славяно-русское население. Освоенные поселенцами земли, степи и пастбища были объявлены вотчиной московских царей, а из населенных пунктов образовалась новая административная единица – Верхоценская дворцовая волость, входившая в Шацкий уезд и принадлежавшая темниковским татарам из рода Кудашевых. Из грамоты великого князя Василия Ивановича начала XVI в. читаем «.великий князь Иван Васильевич всеа России пожаловал естьми князь Акчуру Адашева сына да его ж детей Бараша да Булуша да Кудаша в Мещерском уезде на Цне в своем великого князя в селе Купле в Веконяпине Поляне дворами крестьянскими и с пашнею со всем с тем, что к тем крестьянским дворам все угодья старины потягло опричь дворов и пашня что за мордвою. А у подлинной грамоты позади написано князь великий Василей Иванович…» [6]. В источниках начала XVII в. говорится и о наличии у местных крестьян старинных грамот царей Ивана Васильевича и Федора Ивановича, косвенно подтверждавших факт существования волости в то время.

Верхоценская волость к первой трети XVII в. превратилась в крупный хозяйственный центр юга России. Административным центром волости стало с. Морша, где был построен царский двор. После смерти последнего владетельного князя Булая Кудашева в 1622 г. московская власть на основании бумаги о бездетности князя передала Верхоценскую волость в вотчину матери царя Михаила Федоровича, великой старице Марфе Иоанновне. Признавая княжение Булая Кудашева в этом регионе, следует заметить, что границы его владений, а также его феодальные права еще предстоит изучить. Следует также отодвинуть дату образования волости как минимум до 1618 г., так как в источниках есть ссылки на грамоту великой старицы [2].

Смена владельца повлекла новую перепись вотчины, которую выполнил приказчик Ф. Чоботов. Документ, опубликованный в вып. 37 ИТУАК в 1893 г. под заголовком «Копии с Шатской писцовой книги Федора Чеботова 131 года о владениях Великой старицы иноки Марфы Ивановны в Верхоценской волости» [8], несмотря на заголовок, представляет компиляцию выписок из разных писцовых книг, таких как: 1) Шацкая писцовая книга Федора Чеботова 131 года (1623); 2) Шацкие писцовые бортные книги Федора Чеботова 139 года (1631); 3) Шацкая писцовая книга Федора Чеботова 130 года (1622); 4) Писцовые дворцовые книги Богдана Карпова и дьяка Третьяка Копнина 148 года (1640); 5) Писцовые дворцовые книги письма и меры стольников князя Василия и сына его Михаила Кропоткиных и подьячего Ивана Кудрявцова 187, 188, 189 и 190 годов (1679-1682). Все выписки описывают владения Марфы Ивановны Романовой в Верхоценской дворцовой волости Шацкого уезда. В настоящее время это юго-восток Рязанской и часть Тамбовской областей.

Бортные книги 1623 г. дают возможность восстановить облик волости. В ней упоминается 29 тягловых деревень, два присуда – Конобеевский и Верхоценский с 7 деревнями и 58 ясачными селами и деревнями. Вышеперечисленные села в краеведческой литературе называются «Старые села». На исходе первой и начале второй половины XVII в. появились поселения на землях так называемой Рыбной Пустоши. Села Рыбной Пустоши складывались постепенно из отдельных «сходцев», пришедших сюда из разных мест тогдашней России. Они тоже вошли в состав Верхоценской дворцовой волости под названием «Новые села».

Большая часть тягловых селений – старые вотчинные владения Марфы Ивановны, расположенные в нижнем течении Цны. Крестьяне тягловых селений выплачивали оброк с пашни. Ясачные владения волости, вероятно, входили в вотчину Б. Кудашева и были присоединены к владениям Марфы Ивановны. Их население платило ясак – натуральный оброк продуктами промыслов. Великой старице принадлежали церковные, крестьянские, мордовские пашни, сенокосы, «животинные выпуски», бортные ухожья. Количество пашни в 1623 г. составляло 29 880 четей «в поле, а в дву по тому ж» [8], к 1681 г. количество пашни увеличилось на 19 388 четей. Власть Романовой не распространялась на поместья и вотчины татарских и русских землевладельцев. В документе обособлены «Верхоценские волости нижние мордовские пять деревень». Это Березово, Агламазово, Раковская усада, Ямбирно, Инина слобода. Именно в их окрестностях были сконцентрированы поместья и вотчины цнинских (шацких) татар. Их владения не описаны, но приведены имена владельцев, многие из которых идентифицируются по другим документам. Это мурзы Еникей Ернеев Тюменев, Чепай Семенеев и Капкун Чепаев кн. Кудашевы, Кугугай кн. Булаев, Ишмамет Неверов кн. Енгалычев, Ураз Васильев кн. Темирев, Алмакай Тахтаров кн. Енаев, Бердиш Есенеев кн. Долотказин, Ишмамет Исенеев и Алмакай Ишмаметев кн. Бегильдеевы, Умралей Мамалаев, касимовские мурзы Уразмамет Садакаев Шемердянов, Кутлумат Резепов Стокасимов. Там же находились поместья ногайского новокрещена кн. Андрея Сатыева Урусова [1; 5, вып. 6, с. 113; 9].

Таким образом, Верхоценская волость раскинулась на обширной территории от устья Цны до ее верховьев. На южной окраине волости находились две мордовские деревушки – Вижавино и Тонбов, приютившиеся на правом берегу Цны при впадении в нее р. Лесной Тамбов (в древности, скорее всего, называвшейся просто Тонбов) [10]. Большинство старых сел и деревень Верхоценской волости, основанные еще мордвой, занимали правый надпойменный берег Цны. Цнинский бор и река надежно прикрывали поселенцев, а лес служил объектом хозяйственной деятельности аборигенов. Переселение в Поценье русских крестьян и переход от подсечного земледелия к трехполью способствовали заселению степного левобережья.

По примерным подсчетам, общая численность населения Верхоценской волости составляла около 10 тыс. чел. [10]. Писцы делили все население волости на три группы: мордву, новокрещен (мордовцев, недавно принявших христианство) и бортников. В состав последних входили старокрещенная мордва и русские крестьяне. В 1623 г. еще более 60 % всего населения волости относились к мордве. Таким образом, нельзя говорить об уходе в XVI-XVII вв. мордвы из Поценья в леса Пензенской и Симбирской губерний. Хотя русские переселенцы проникли почти во все селения Верхоценской волости и встречались даже в самых южных деревушках Тонбов и Вижавино, мордва продолжала оставаться основной массой населения района. Проникновение русских переселенцев происходило мирным путем. В документах отсутствуют данные о конфликтах на национальной почве. Большинство поселений имело смешанный мордово-русский состав. Русские и мордва вместе вели совместное хозяйство, известны многочисленные случаи совместного владения далекими бортными ухожьями [15].

Объединяли коренное население и русских переселенцев не только общие хозяйственные интересы, но и совместная борьба с татарской угрозой. Так во время набега 23 июня 1626 г. на деревню Морша и сельцо Сокольниково около 100 кочевников напали в разгар полевых работ на местных крестьян и мордовцев. Они захватили в плен 30 и убили и ранили 10 чел. 26 июня тот же противник напал на деревню Горелое, однако русские крестьяне и мордовцы сумели оказать серьезное сопротивление и разгромили татар. В этом бою в плен попал один из нападавших – ногаец Тухгараленко Борынков [13].

Ведущую роль в хозяйственной деятельности населения Верхоценской волости в первой трети XVII в. уже играли трехпольное земледелие и скотоводство. На это указывают воеводские отписки о татарских набегах, в которых у местных крестьян и мордвы упоминаются пашня и сенокосные угодья. Важную роль в хозяйстве продолжали сохранять промысловые занятия: бортничество, охота и рыбная ловля. Мордовское население края сохраняло многовековые традиции бортного промысла. Мед добывали в специальных ухожьях, считавшихся собственностью русского царя. Они «ведались» Приказом Большого дворца и местной воеводской администрацией. Их владельцы ежегодно платили в казну денежный оброк. В книге Ф. Чоботова упоминается 777 бортных ухожий, находящихся в руках жителей Верхоценской волости. Наряду с бортничеством, сохранялись промысловая охота на куниц, белок, зайцев, лосей, лис, водоплавающую птицу. За это владельцы ухожий платили в дворцовое ведомство дополнительные «куничный» и «водяной» оброки.

Быстрый рост населения в крае приводил к постоянному дроблению бортных владений, и местные ухожья имели гораздо меньшие размеры, чем подобные владения других южных уездов. Например, Кершинский ухожий на р. Цне занимал небольшой участок реки и леса. Часть бортных владений находилась недалеко от населенных пунктов, но основная их масса была разбросана по всей территории края, и местное население с большим риском для жизни выезжало за 50- 100 верст и более от своих сел и деревень. Как правило, бортники объединялись в группы, брали с собой оружие, останавливались в специально укрепленных станах. Однако эти меры предосторожности не всегда спасали от внезапного набега татар, и они часто становились легкой добычей крупного отряда степняков.

Значительную роль в освоении Поценья русскими сыграли монастыри. Наряду с миссионерскими функциями по крещению нерусских народностей, монастыри захватывали свободные земли. Начало монастырскому освоению положил мужской Никольский Чернеев монастырь, основанный в 1573 г. В первой трети XVII в. в Поценье возникло еще два монастыря: Троицкий (1615) и Мамонтова пустынь (1629). Такое обилие монастырей объясняется необходимостью проводить миссионерскую работу с коренным населением Поценья.

Следует отметить что методы христианизации, которые в тот период применялись в крае, носили ярко выраженный насильственный характер, что, естественно, вызывало негативную реакцию. Так, еще в 1583 г. основатель Чернеева монастыря черный поп Матвей жаловался Ивану IV что он окрестил 15 мордовцев, а остальная мордва за это «чинит пакость великую и хотят церковь осквернить и монастырь разорить» [5]. Местные жители были недовольны и хозяйственной деятельностью монастырской братии. Так, конфликт игумена Нифонта с братией Новой Троицкой пустоши по Цне с крестьянами деревни Керша в 1640 г. был связан со спором о бортном ухожье по Хопру. В конце концов крестьяне и мордва во главе с Худяком Неверовым согласились на полюбовный обмен, получив взамен монастырский ухожий по р. Вороне [14].

Особенно обострилась эта проблема во время патриарха Никона. Он был ярым сторонником христианизации нерусских народов и активизировал попытки их насильственного крещения. Его приверженец рязанский и муромский архиепископ Мисаил выезжал в Тамбовский и Шацкий уезды для крещения местной мордвы и перевода ее в христианскую веру. В Тамбовском и Шацком уездах за 1655 г. он окрестил 4 200 мордовцев, а в 1656 г. был убит при попытке «мордву в святое крещение приводити» [5]. 26 февраля 1656 г. преосвященный Мисаил поехал в Шацкий уезд для очередного крещения мордвы. «Ноне мордва учинилися сильны и непослушны, и во крещение не пошли. и крестится не восхотела.» [11]. Архиепископ поехал в деревню Янбирово, где жили мордовцы и татары общей численностью в 500 чел. Однако местное население встретило проповедника с ружьями, луками и дубинами. Мисаила ударили копьем и прострелили грудь из лука. Раненого проповедника доставили в Рязань, где он и скончался. Однако из документов того времени видно, что среди жителей деревни встречались и русские поселенцы, поведение которых во время этих событий неизвестно. Причиной такого неприятия Мисаила мордвой было не только нежелание принимать новую веру. Христианство действительно воспринималось мордовским населением как «чужеродная» религия, что нашло отражение в устном фольклоре, но длительное совместное проживание русских и местного населения добровольно приводило многих «инородцев» к христианству. Перевод крещеной мордвы в категорию обычных русских податных крестьян означал изменение в налогообложении: от привычного ясака к обычным формам налогооблажения, с чем местное население согласится не желало. Лишь дальнейшие более адекватные действия правительства привели к постепенному обрусению и ассимиляции цнинской мордвы и превращение ее в великорусскую нацию. По писцовым книгам князя Кропоткина 1674-1678 гг. мордовское население больше не упоминается, оно писалось вместе с русскими крестьянами. Произошла ассимиляция местного мордовского народа -в великорусскую нацию.

Таким образом, можно сказать, что наиболее устойчивым населением территории Тамбовской области последнего тысячелетия была мордва, подвергшаяся активной ассимиляции с XVII в. Русское население формировалось на Тамбовщине преимущественно из северо-западных (относительно Тамбова) уездов Русского государства. Естественно они несли сюда оттенки своей региональной культуры, отразившейся в говорах, обрядах, растворяя и вбирая в себя своеобразие культуры финно-угорских народов.

Библиографический список

1. Акчурин М. М. Татарские княжеские роды на Цне / М. М. Акчурин, А. Ш. Абдиев. – Н. Новгород, 2009.
2. Байдаков Н. Н. Политика российских властей по отношению к нехристианскому населению и новокрещенным в XVI – начале XX вв. (на примере Тамбовского края) : дис. … канд. ист. наук / Н. Н. Байдаков. – М., 2007.
3. Белорыбкин Г. Н. Западное Поволжье в средние века / Г Н. Белорыбкин. – Пенза, 2003.
4. Воронина Р. Ф. Цнинская мордва VIII-XI вв. и ее контакты со славянами / Р. Ф. Воронина // Славяне и их соседи. Место взаимных влияний в процессе общественного и культурного развития. Эпоха феодализма : сб. тез. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. – М., 1988. – С. 16.
5. Дубасов И. И. Очерки из истории Тамбовского края / И. И. Дубасов. – Тамбов, 1887.
6. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. / подгот. к печати Л. В. Черепниным. – М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1950.
7. Известия Тамбовской учебгой архивной комиссии. – 1887. – Вып. 3. – С. 17.
8. Копии с Шацкой писцовой книги Федора Чеботова // Изв. Тамб. учен. архив. комис. – 1893. -Вып. 37. – С. 73-147.
9. Материалы конференции «Проблемы исламских и тюрко-татарских исследований в Нижегородском регионе». Историческая секция / под ред. М. Ишеева. – 2008.
10. Мизис Ю. А. Заселение Тамбовского края в XVII-XVIII вв. / Ю. А. Мизис. – Тамбов, 1990. -С. 11-13.
11. РГАДА. – Ф. 181. – Рукописное собрание библиотеки МГАМИД.
12. РГАДА. – Ф. 181. – Кн. 680. – Л. 32.
13. РГаДа. – Ф. 210. – Столбцы Приказного стола. – № 18. – Л. 244-245.
14. РГАДА. – Ф. 281. – Д. 12123. – Л.1-2.
15. РГАДА. – Ф. 1166. – Д. 1. – Л. 1-185.
16. Татарские князья и их княжества // Сб. ст. под ред. М. Ишеева. – Н. Новгород, 2008. – С. 10-15.
17. Цепкое А. И. Свод письменных источников по истории Рязанского края XIV-XVII вв. / А. И. Цепков. – Рязань, 2005. – С. 251.