Автор: Изгачев В. Г.
Журнал: Ученые записки Забайкальского государственного университета. 2009
Первым заводом, возникшим в Забайкалье, был Аргунский сереброплавильный завод. Под этим названием он был известен около 15 лет по месту возникновения, затем по месту управления стал называться Нерчинским Заводом. Выросшее при заводе селение до наших дней называется Нерчинским Заводом. В данной статье показана самостоятельная роль русских рудоискателей в деле открытия серебряных руд и строительстве сереброплавильного завода.
При изучении истории Нерчинских горных заводов важнейшей задачей является выяснение производственной базы, на которой они строились. Отыскание производственной базы для горной промышленности входило в программу всех русских географических экспедиций XVII в. Осуществляя колонизацию Восточной Сибири, царское правительство предписывало всем воеводам и землепроходцам «наведаться о серебре или серебряной руде, в котором бы то ни было месте» [4]. Сибирские воеводы, по выражению Андреевича, наперебой стремились «приблизиться к забайкальскому магниту — серебру» [1].
Первые сведения об Аргунском серебряном месторождении добыли русские землепроходцы в 30 — 50 гг. XVII в.: Петр Бекетов, Максим Перфильев, Василий Поярков, Ерофей Хабаров. Поиски серебра были главнейшим поводом к открытию Забайкалья и Дальнего Востока, причем коренные жители — буряты и эвенки (тунгусы), кочевавшие в районе Приаргунья, — показали русским старые заброшенные серебро-свинцовые рудники неизвестного исчезнувшего народа.
В 1676 г. к нерчинскому приказчику Павлу Шульгину пришли эвенки братья Аранжа и Мани и рассказали, что знают серебряное месторождение, которое находится в горе Култук, возвышающейся над речкой Алтачей и Мунгучой в 12 верстах от р. Аргуни. Павел Шульгин послал с ними своих разведчиков, сначала Василия Милованова с пятью казаками, потом Филиппа Свешникова. Они «осмотрели старых многих плавилен с 20 и больши» [35] накопали и привезли в Нерчинск образцы руд и открыли Аргунское рудное поле.
Так была открыта база для строительства первого в России Нерчинского сереброплавильного завода, в соседстве с которым позднее было построено еще семь сереброплавильных и один железоделательный завод. Однако, некоторые исследователи вопреки историческим фактам совершенно неправильно связывают историю возникновения Нерчинских заводов с именами греческих мастеров, особенно с Александром Левандианом.
Строительство завода началось после нескольких опытных плавок. Первую опытную плавку произвел в Нерчинске в 1676 г. русский бронный мастер Козьма Новгородцев. Из «десяти гривенок» (4 кг) руды он выплавил 90 золотников (375 г) «свинцу с оловом». Но чистого серебра выплавить не сумел. Зато в Москве, в Стрелецком приказе, рудоплавный мастер Яков Галактионович Галкин тогда же выплавил первые несколько золотников серебра. Греки же, из посольства Николая Спафария, проезжавшие через Нерчинск, — Иван Юрьев и Спиридон Остафьев, в 1677 г. выплавили только сырой свинец и сказали, что та руда не серебряна.
Таким образом, выясняется, что ископаемые богатства Восточного Забайкалья открыты не «иноземцами», а русскими рудознатцами, при помощи коренных жителей. Элементы раннего производственного сотрудничества коренных жителей с Русским населением легли в основу нерушимого союза народов. Честь открытия рудных месторождений принадлежит не гостям, а хозяевам, труженикам земли. Никаких «искусников зеков» и тем более грека Александра Левандиана в 1676 г. в Нерчинске не было, вопреки утверждению историков [13].
Русское правительство на р. Аргунь посылало рудознатных мастеров из Нерчинска, Енисейска и Москвы, снабжало их инструментами и материалами, обещало различные льготы. В известной грамоте Самойле Лисовскому от 29 июля 1679 г. говорилось: «А тем людям, буде хто те руды сыщет и опыты учинит и плавит учнет, государево жалованье дано и пожалованы будут в вышние чины» [17].
В 1680 г. в Нерчинск были посланы из Енисейска 4 мастера: «рудознат и плавильщик» Киприян Ульянов, «серебряник» Яков Федорович Корела, «кузнецы» Гурьян Митрофанов и Дмитрий Кувыкин. С ними было отпущено из государственной казны: «рудознатных и кузнишных и всяких припасов четыре лома больших восемь керок, десять заступов круглых, два молота больших, шесть клинов (железных), клещи большие, ковш с трубкою, десять топоров», да «десятинного кричного железа 30 пудов» [18].
Но едва успели они доехать до Иркутска, как обстановка изменилась. Нерчинские остроги были выделены в самостоятельное воеводство, не подчиненное Енисейску. Вместо приказчика теперь назначался воевода. Причем посланный из Москвы воевода Федор Дементьевич Воейков, проезжая через Иркутск, взял с собою одного только Киприяна Ульянова и привез его с «припасами» в Нерчинск [8]. Однако на серебряный рудник не отпускал. Киприян в челобитной жаловался, что Воейков не допускает его к работе, «служилых людей не дает и сам не едет, бранит и кнутом грозит» [19]. Воейков же оправдывался, что приступить к разработке рудника «за малолюдством никоими меры не смел, для того что в земле, государь, стоит шатость и войны большие, а как, государь, в мунгальских землях шатости и войны не будет… пошлю нерчинских казаков и рудознатных мастеров» [20].
Воейков в первую очередь занимался земледельческой колонизацией Нерчинского края и укреплением обороны. С этой целью он на правом берегу Аргуни построил Аргунский острог «от той… руды верст з десять» [10]. Он доносил царю, что без хлеба никаких заводов построить нельзя и что после первого воеводы «извели хлеб нерчинские прикащики Ларион Толбузин с товарыщи своим нерадением» [9]. По рекам Шилке, Нерче и Аргуни он нашел «пахотные земли самые добрые и хлебородные и места угожие». Произведенные в 1681 — 1682 гг. на 20 десятинах опыты посевов разных хлебов дали прекрасные урожаи: озимой ржи из одного пуда — 22,5 пуда, и яровых — пшеницы 11, ячменя 12, овса 12, конопли 11; гороху 10, гречихи 30 пудов. Причем в 1682 г. урожай был «лучше прошлогоднего». «А репу он сеял два года подряд и родилась де репа добра гораздо». Воейков выступил с проектом о заселении Нерчинского края крестьянами, привыкшими к суровым условиям жизни в Восточной Сибири. Он рекомендовал переселять сюда крестьян из Илимского и Братского острогов и устраивать их на «государевой десятинной пашне». Первых 17 семей ссыльных крестьян он поселил в 1681 г. «в Нерчинском остроге вниз по Шилке реке». Уже тогда рядом с индивидуальным мелким крестьянским хозяйством появилось крупное «казенное хлебопашество» с принудительным трудом крестьян, отбывавших «государеву десятинную пашню».
Таким образом, в связи с зарождением сереброплавильных заводов возникло мелкое крестьянское и крупное казенное хлебопашество. Последнее было «крупным» хозяйством лишь в силу своего общественного характера, но земля обрабатывалась теми же крестьянами, старым ручным способом и тем же инвентарем, которым обрабатывались крестьянские земли. В связи с трудностями переселения в Восточное Забайкалье численный состав крестьянских хозяйств рос очень медленно. Причем на организацию и управление казенным хлебопашеством оказывали влияние крепостнические методы помещичьих хозяйств, переносимые из центральной России. Все это ослабляло продовольственный потенциал Нерчинского края и задерживало строительство заводов.
He успел Воейков отослать в Москву донесение о построении Аргунского острога, как получил грамоту от 18 октября 1682 г., обязывающую его продолжать разведку, подбирать знающих людей и, смотря по обстановке, отроить Аргунский сереброплавильный завод. В Москве беспокоились за судьбу Восточного Забайкалья, ввиду «шатости в даурех» и враждебности Китайской империи, пытавшейся наложить свое ярмо на свободных коренных жителей Забайкалья. Надо было обладать большим дипломатическим искусством, чтобы мирными средствами, без всяких войск и почти без русского населения, удержать огромный край в границах России. К воеводе Воейкову в Нерчинск и воеводе Власову в Селенгинск часто приходили посланцы из Китая и Монголии с требованием вернуть «ясачных братских людей» или «ясачных тунгусов», вышедших оттуда и переселившихся обратно в Забайкалье, принявших русское подданство. В противном случае посланцы угрожали войною. Вот почему Воейков «слыша от мунгальских людей такую шатость для розыску серебряные руды за малолюдством послать не смел» [21]. При такой «шатости» даже «рачительные» воеводы недолго держались на одном месте.
Нерчинские воеводы менялись очень часто. В 1684 г. воеводу Воейкова сменил уже воевода Иван Астафьевич Власов. На портрете И. А. Власова, написанном художником Оружейной палаты в 1695 г., сделана надпись, указывающая, на Власова, как основателя Нерчинских заводов и как дипломата при заключении Нерчинского договора между Россией и Китаем [11].
В действительности не он, а Федор Алексеевич Головин был назначен из Москвы «первоперсонным» «великим и полномочным послом» для заключения с Китаем «соседняго о дружбе договора». Головин получил верховую власть царского «наместника» над всеми острогами Даурии. Власов же назначен был к нему в «товарищи», то есть, в «заместители». В «Сибирском летописце» об этом сказано: «А ему ж, великому и полномочному послу, окольничему Федору Алексеевичу, велено, по указу великих государей и по грамоте, ведать Енисейского разряду всех Даурских городов и остроги и слабоды; а в товарищах у него быть Нерчинскому воеводе Ивану Астафьевичу, да с ним велено быть дьяку Ивану Юдину, который был в Енисейске» [16].
Воевода И. А. Власов был поставлен в подотчет Ф. А. Головину также и по вопросам заводского строительства. «А что по прежнему и по сему великих государей указу и статьям о том рудоплавильном деле у тебя учинено будет, — писал Головин, — и о том мне велено к великим государям, по твоим ко мне отпискам, писать» [22].
Но, говоря объективно, Власов, конечно, сыграл очень видную роль в строительстве завода. Летом 1684 г. он посылал из Нерчинского острога на р. Аргунь боярского сына Григория
Лоншакова с 30 казаками и 10 тунгусами в качестве проводников. В отряд Лоншакова входили такие рудознатцы, как Филипп Свешников, Семен Гаврилов и Киприян Ульянов. Ему велено было отправиться в путь, «высматривая времени тайно как мочно итти на Мунгучу речку в урочище к старым рудным местам и копям, где прежде сего имал серебряную руду он же Филька Свешников» [23].
Было теперь точно установлено, что из-за построения Аргунского сереброплавильного завода «с Китайским де государством ссоры быть не для чего, потому что та де земля не Китайского государства». Около тех рудных мест кочуют «мунгалы Дагины Катуни, крайные улусные люди» намясинского и конорского родов, которые уже признали власть русского государя и платят ему «повольной ясак лошадьми и рогатым скотом в Аргунской острог». Из Нерчинского до Аргунского острога с верблюдами было десять дней ходу, а от Аргунского острога до серебряных рудников доезжали в полдня. Отряд Лоншакова, прибывший на речку Мунгучу, обнаружил, что старые копи, где прежде была найдена серебряная руда и олово, закрыты, «закладены хрящем и камнем». Казаки тот «хрящ и камень выломали до чиста», и как только «всякую слань вычистили», обнаружили «старой копи круглую яму в горе, в камне, в вышину полторы сажени; в ширину в сажень печатную». В середине той ямы они увидели две серебряных рудных жилы, которые «вбок, в камень же пошли». Из этих «старых тонких жил взяли руды пуда с три» [24]. Расстояние найденной старой ямы от ручья Ишима, впадающего в речку Мунгучу, было равно 92 футам [25].
Неподалеку от этой старой ямы отряд Лоншакова выкопал новую яму в 3 сажени глубины и 4,5 сажени в поперечнике, дойдя до порядочной жилы серебряной руды. Эта жила была в разрезе толщиною в 5 четвертей (около 88 см) и шириною в аршин (около 71 см). Из новой ямы получено было 60 пудов серебряной руды, которую вместе с 3 пудами из старой ямы доставили в Нерчинский острог. Новая яма находилась от старой «выше» расстоянием в 56 саженей. У той старой копи выше и ниже по речке Тузяче было замечено до 20 древних «плавилен», По свидетельству Миллера, посетившего заводы в 1735 г., Лоншаков соорудил близ этой мощной новой жилы плавильную печь для горячей плавки руды мощностью на 5/7 аршина [26].
О местности Григорий Лоншаков сообщал, что она подходяща как для земледелия, так и для горно-заводского промысла. Пашенных земель много по р. Аргуни, хотя б на 500 дворов крестьян. Леса дровяные для заводского топлива расположены в версте от рудного прииска и меньше, а строительные леса верстах в десяти и меньше. «И острог де поставить и заводы завесть для плавки руды мочно, потому, что де место угожее» [27].
В Нерчинске воевода Власов в 1685 г. велел ту руду «при себе плавить» трем мастерам: бронному мастеру Кузьме Новгородцеву, рудоплаву Киприяну Ульянову и кузнецу Лариону Семенову. Руды каждому дано было «порознь, по пуду человеку». Первые двое выплавили по 3 фунта свинца, последний 5 фунтов. Всего 11 фунтов «свинца с оловом». Серебро выплавить они не могли. Воеводе Власову «Куземка с товарищи сказали: какая де та руда и есть ли в ней серебро, и с чем ее и какими мерами начисто плавить, того де они не знают»… Оставшуюся руду вместе с выплавленным свинцом и отпиской воевода Власов послал в Москву в сопровождении нерчинского сына боярского Игнатия Милованова.
В то время, когда Милованов прибыл в Москву, там оформлялась отправка в Даурию великого посольства для переговоров с Китаем. Ф.А. Головин подробно ознакомился с присланными донесениями, серебряными рудами и свинцом и получил от правительства как устные, так и письменные инструкции о строительстве Аргунского сереброплавильного завода. Причем в случае, если полномочному послу не удастся заполучить Аргунские серебряные рудники в руки России и организовать производство отечественного серебра, то непременно велено было заключить с Китаем торговый договор о вывозе в Россию готового чистого серебра китайского производства до трех тысяч пудов ежегодно.
Ф. А. Головин (1650—1706) был хорошо подготовлен для роли «великого и полномочного посла» России и организатора Аргунских серебряных промыслов. Он еще в Москве задумал строить Аргунский сереброплавильный завод на месте найденных рудников, отвергнув дорогостоящую доставку руд за 248 верст от рудников в Нерчинский острог, где предполагалось построить завод. Он просил Сибирский приказ приготовить в Москве полное оборудование завода, которого нельзя на первых порах будет изготовить на месте, а также подобрать лучших русских мастеров сереброплавильного дела и послать их с готовыми материалами и денежной казной и Аргунским серебряным промыслам.
Из Москвы «великое посольство» выехало в январе или феврале 1686 г. на 50 подводах и осенью 1687 г., прибыло в Селенгинский острог. Оттуда 24 ноября 1687 г. Головин послал отряд с пороховой и гранатной «казной» через Читу
в Нерчинск в сопровождении прапорщика Лаврентия Нейтера, которому поручил там испытать серебряную руду, ибо в разговорах с послом этот прапорщик говорил, что еще при царе Алексее Михайловиче он «у рудоплавных многих дел бывал посылан из Приказу тайных дел многожды» [28].
В Нерчинске воевода Власов велел выдать Лаврентию Нейтеру для опыта 5 пудов руды, такой же, какова была в 1684 г. послана в Москву «и велел плавить при себе». И вот в Нерчинске, в присутствии воеводы, 29 июля 1687 г. прапорщик Лаврентий Нейтер выплавил из 5 пудов руды сначала 1 пуд 10 фунтов сырого свинца, потом разделил серебро от свинца и получил 13,5 золотника чистого серебра. Это чистое серебро, а также 8 фунтов руды и около фунта сырого свинца, из которых оно было выплавлено, Головин спешно послал в Москву со своим донесением. Прапорщик Лаврентий Нейтер после столь удачных опытов был послан с нерчинскими казаками из Нерчинска на речку Мунгучу к Аргунским серебряным приискам для дальнейших опытов. Таким образом, еще за два года до заключения Нерчинского договора в самом Нерчинском остроге было выплавлено чистое серебро.
В Москве донесение Головина вместе с образцами руды, свинца и чистого серебра было получено 16 декабря 1688 г. Его привезли и подали в Сибирском приказе «нерчинские служилые люди Логинко Матвеев да Офонька Чичагов [29]. Они же затем отнесли все это в Стрелецкий приказ, где по поручению Головина давно уже производил опытные плавки русский рудоплавный мастер Яков Галактионович Галкин.
10 октября 1688 г. Галкину вновь отпущено было 4 пуда 5 гривенок «даурской руды» и он выплавил чистое серебро. Но, к сожалению, из дела не видно, сколько в целом он выплавил серебра и какое количество расплавил руды. Только на портрете Власова сохранилось указание, что всего в Москву было прислано из Даурии «той руды в разных числах в Стрелецкой приказ 270 пуд, из коего вышло чистого серебра 6 пуд 24 фунта…». Вероятно, все это серебро было выплавлено Яковом Галкиным, так как именно он состоял серебреником в штате Стрелецкого приказа.
Русский рудоискатель и серебряного дела мастер Яков Галактионович Галкин давно был знаком с рудоплавным искусством. Еще вначале 70-х гг. XVII в. он испытывал пензенскую руду и выплавлял серебро, приискивал серебряную руду на берегах р. Волги «от Ярославля до Астрахани» [14], в течение многих лет в компании с Андреем Виниусом и в одиночку разведывал и плавил различные руды на Пермских и Уральских рудниках. Он был уроженцем города Вологды, разведывал и плавил руды по заданиям правительства и «своим коштом», занимался торговлей, владея торговыми домами с лавками не только в городе Вологде, но и в Москве, разорился вследствие судебного иска к его покойному отцу и на склоне лет работал в Стрелецком приказе, откуда был послан в Забайкалье строить Аргунский сереброплавильный завод. К сожалению, с ним яростно соперничали несколько иностранцев не только при его жизни, но и после его смерти, так что деятельность его в Забайкалье была ошельмована и предана забвению.
Еще до приезда Якова Галкина в Забайкалье, Ф. А. Головин лично побывал на Аргунских серебряных промыслах летом 1688 г. вместе с прапорщиком Лаврентием Нейтером и удостоверился в наличии серебросвинцовых месторождений. В своих донесениях в Москву он сообщил вполне благоприятные сведения о возможности и полной безопасности строительства Аргунского серебросвинцового завода. Как только приехали Яков Галкин и его товарищи, Ф. А. Головин немедленно отправил его на Аргунь, а воеводе Власову дал следующее распоряжение:
В нынешнем 1689 г., 30 января, по указу великих государей, получена из Стрелецкого приказа грамота, что отправлены из Москвы в Нерчинск мастеровые люди строить Аргунский сереброплавильный завод. Стрелецкий приказ, кроме того, прислал: «к рудоплавному заводу на всякие расходы денежные казны 1500 рублей, да 100 пуд железа дощатого, 50 пуд укладу, да на меха 50 юфтей кож яловочных, да на обитву мехов 5 кож сыромятных, 20000 гвоздья мелкого, да для плавки серебра составов: сулемы, мышьяку, нашатырю, квасцов немецких, винного камени, селитры, мыла зженого, буры по пуду, с пятидесятником московских стрельцов с Алексеем Москвою, да рудоплавным мастером с Яковом Галкиным с товарыщи».
Далее воеводе Власову предписывалось, чтобы «о том рудоплавном деле чинить по их великих государей указу и по статьям» всеводского наказа. «А как они, Яков с товарыщи у того рудоплавного дела будут и им велено давать их великих государей жалованье, кормовые деньги и хлебных запасов, чем им мочно быть сытым».
В заключение Головин снова требовал от Власова, чтоб «ко мне для ведома писать» и прилагал «роспись мастеровым людям, которые посланы с Москвы к серебряному рудоплавному делу, с рудоплавным мастером с Яковом Галкиным: Сергей Семенов, Василий Архипов, Микита Плаченой, Яков Нестеров, Леонтий Иванов всего пять человек» [24].
Таким образом, Аргунский сереброплавильный завод был основан русскими мастеровыми людьми, при ближайшем участии «великого и полномочного посла» Ф. А. Головина и Нерчинского воеводы И. А. Власова. Строительство завода началось еще до получения правительственного указа и подписания Нерчинского договора.
Правительственный указ от 13 апреля 1689 г. о построении Аргунского сереброплавильного завода повелевал: «В Сибири в Нерчинском серебряной рудоплавной завод заводить и серебро плавить. И на реке Аргуни или где пристойно город или острог близ рудоплавных мест построить по прежнему своему в. г. указу и по статьям, каковы посланы наперед сего из Стрелецкого приказу к окольничьему и воеводе к Федору Алексеевичу Головину и в Нерчинск к стольнику и воеводе Ивану Власову» [31].
В этом указе был решен вопрос и о рабочей силе. Велено было «в новопостроенном городе поселить на житье московских стрельцов и розных чинов ссыльных людей» — 242 человека, сосланных в Сибирь за стрелецкий бунт. Всех этих людей, с женами и детьми, велено было из разных городов сибирских собрать и отослать «в тот новопостроенный город», чтоб «быть им в том городе для береженья от приходу воинских людей и для работы у серебряного заводу».
Не забыто было и земледельческое освоение Нерчинского края. Велено было «у того ж ново-построенного города для пашни и для работы у серебряного дела поселить 500 семей из пашенных крестьян и из гулящих людей, которые посланы в низовые сибирские города из верховых городов и нынешнюю зиму были в Енисейску» [32]. Так разрешался на первое время вопрос о рабочей силе для Аргунского сереброплавильного завода.
Московские мастера и необходимые материалы прибыли в Приаргунье в феврале 1689 г. Тогда же была произведена закладка Аргунского завода, начали заготовлять лесоматериалы, кирпич и горновой камень. Но к строительству плавильных печей и горнов не приступали до тех пор, пока не был подписан Нерчинский договор с Китаем, по которому восточную границу России составляет река Аргунь. Заключение с Китаем «соседняго о дружбе договора» 27 — 29 августа 1689 г. имело большое международное значение. После любезных угощений и взаимных подарков 31 августа полномочные послы обеих сторон расстались друзьями. Отпраздновав в Нерчинске заключение мирного договора и новый год 1-го сентября 1690 г.1. Ф. А. Головин снова приехал в Приаргунье и приказал строить Аргунский сереброплавильный завод. Об этом он послал свое донесение правительству 3 октября 1690 г. а сам выехал из Нерчинска 15 октября и в Москву возвратился 10 января 1690 г., где выслушал «царское милостивое слово за службу и радение», получив звание боярина и наместника сибирского.
В 1690 г. на Аргунском сереброплавильном заводе было построено все то, что требовалось для обеспечения полного производственного процесса. Источники показывают, что здесь были построены один кирпичный рудоплавный горн с ручными мехами и над ним сарай, одна галида для разделения серебра и свинца, одна лагерня для очистки серебра. Все эти сооружения базировались на ручной технике и могли дать очень небольшую производительность. Для работных людей были построены два «балагана», но поселять в них было почти некого, так как ссылка людей на завод, предусмотренная царским указом 1689 г., не состоялась по ряду внутренних и внешних причин. Так строился первый в России Аргунский сереброплавильный завод.
Строительство плавильных печей и горнов продолжалось до начала XVIII в. Но официальное открытие завода состоялось лишь в 1704 г. Поэтому деятельность Ф. А. Головина и Я. Г. Галкина была опорочена учеными иностранцами. Так, Миллер, посетивший Забайкалье в 1735 г., повествует: «В то время, как Головин находился в этих местах, выискался в Москве уроженец г. Вологды Яков Галкин, который знаком был с обработкой серебряной руды и изъявил готовность оборудовать сереброплавильный завод при Аргунских рудниках. Он был отправлен с многими орудиями и материалами и 1500 рублями денег из Москвы к Головину…».
Галкин, по прибытии в Нерчинск нового воеводы, 11 мая 1690 г. был отправлен на серебряные рудники. «Однако, — говорит Миллер, — пользы из этого не получилось. Из устных рассказов мне известно, что этот Галкин, который выдавал себя за мастера плавильного дела, ничего в этом не понимал, и не только серебра, но и свинца из руды плавить не умел» [33]. Это ложь, и документы опровергают ее. Якову Галкину многократно поручались различные пробы и плавки руд в Москве. А в Нерчинске он проживал только зимой, так как на первых порах строительство Аргунского сереброплавильного завода производилось только в летний сезон. К тому же Яков Галкин вместе с другими специалистами был вскоре отозван в Москву. Как сообщает О. И. Кашик, «в 1692 г. рудознатный мастер Яков Галкин и подмастерья Сергей Никитин, Леонтий Попов, Яков Нестеров по распоряжению Сибирского приказа выехали обратно в Москву. Два участника экспедиции Никита Плаченой и Василий Рыгозин остались в Нерчинске «за скудостию» и просили отпустить их, когда «они насеянной свой хлеб с поль снимут». Видимо, обстоятельства заставили их заняться и хлебопашеством» [34].
Здесь мы встречаем уже новые имена «подмастерья»: вместо Сергея Семенова, Леонтия Иванова и Василия Архипова появились Сергей Никитин, Леонтий Попов, Василий Рагозин. Кадры строительных рабочих и подмастерьев обновлялись.
Имеется два — три косвенных указания, что Аргунский сереброплавильный завод в 1690 — 1693 гг. действовал, давая свинец и серебро, но прямых архивных источников обнаружить не удалось.
Во-первых, об этом говорят мемуары посланника России Елизария Избрандта-Идеса, ездившего в Китай в 1690—1693 гг., через Аргунский острог. Возвращаясь в Россию, 5 августа 1693 г. он посетил Аргунский сереброплавильный завод и нашел, что трудное дело восстановления древних погибших рудников успешно осуществляется русскими мастерами самостоятельно, несмотря ни на какие трудности. «Я сообщил, — пишет Избрандт-Идес, — один опыт плавки самих металлов московитам, который рассеет их сомнения и принесет пользу его царскому величеству» [36].
Во-вторых, об этом говорит надпись на портрете И. А. Власова, в которой сказано о выплавке шести пудов с лишним серебра. За участие в строительстве Аргунского сереброплавильного завода он был повышен в чине: «Тогда суть стольником, ныне же думной дворянин; а писана сия персона 1695 года».
В-третьих, к приезду в Забайкалье Александра Левандиана Аргунский завод был уже построен, как показывает «чертеж серебряного дела и руд», составленный Семеном Ремезовым, в его «Чертежной книге Сибири», выпущенной в 1701 г.
Начало переговоров с Александром Левандианом о поездке к «Аргунским серебряным промыслам» относится к концу XVII века, когда завод был уже построен и ждал только пуска в действие. Об этом мы узнаем из грамоты Сибирского приказа от 15 апреля 1699 г. Нерчинскому воеводе Самойле Николеву. «Буде руда сыскана, — говорилось в грамоте, — и впредь промыслу быть мочно и по той ведомости ис Томского гречаня Александр Левандиан с товарыщи в Нерчинской приедут, велено, по договору, с ними, греки, каков с ними на Москве в Сибирском приказе, по имянному в. г. указу учинен, близ Аргунского острожку завести для плавки серебра заводы». Воевода обязывался во всех делах «чинить применяясь к прежним в. г. указам и грамотам о тех рудных заводах и промыслах, как бы в. г. казне прибыльнее» [5]. Это доказывает, что в момент составления грамоты Александр Левандиан еще находился в Москве, а Аргунский сереброплавильный завод уже существовал и в Сибирском приказе об этом хорошо было известно.
В Аргунский сереброплавильный завод Александр Левандиан и его два товарища прибыли только 12 июля 1700 г. Они прибыли сюда в качестве концессионеров, а отнюдь не первооткрывателей серебряных руд и строителей завода. За труды его велено было платить ему от добытых металлов «пятый пуд по уговору» [6].
В том же 1700 г. греки произвели свою первую плавку руды. Из 4 пудов руды они выплавили 9 фунтов свинца и 5 золотников серебра [7]. Словом, до приезда Александра Левандиана завод был готов к открытию. Тем не менее исследователи всячески превозносят роль греческих мастеров, принижая русских мастеров и немилосердно путая даты. Так, по словам горного инженера А. Озерского, только «с присылкою в Нерчинский край, в 1698 г. греческих мастеров… присутствие серебра в рудниках Аргунских было доказано неопровержимо» [12]. По словам горного инженера И. Боголюбского, Александр Левандиан в 1698 г. «прибыл в Даурию и в Култучной горе в 16 верстах от р. Аргуни, близ речек Алтачи и Мунгучи, открыл серебросвинцовые руды по следам чудских копей» [3]. С того же времени рассказывает об Аргунском заводе академик С. С. Смирнов. Эксплуатация главного рудного поля началась, по его словам, с 1698 г., «когда греческий мастер Левандиан, посланный русским правительством, выплавил первые пять золотников серебра из нерчинских руд» [15]. Так обстоит с выяснением роли Александра Левандиана в истории Нерчинских заводов.
Касаясь истории развития горного промысла в Восточном Забайкалье, один из читинских авторов — В. В. Аскасинский, заметил, что «До последних лет начало горного промысла в Забайкалье приурочивалось ко времени заключения Нерчинского трактата (1689 г.), подписанного представителями русского и китайского правительств. В 1956 г., пишет он далее, — инженер-геолог Читинского геологического управления А. К. Ганин на основании надписи, сделанной на портрете воеводы И. Власова — первого организатора добычи серебросвинцовых руд в Восточном Забайкалье, — установил, что датой начала горного промысла нужно считать 1674 год» [2]. С этим отнюдь нельзя согласиться. Во-первых, А. Ганин сделал неправильный вывод из надписи на портрете И. Власова, приняв дату открытия месторождения за начало горного промысла, когда нерчинским воеводой был не Иван Власов, а Павел Шульгин, К тому же Власов приехал в Нерчинск в 1684 г., через десять лет после Павла Шульгина, организатора открытия Аргунского рудного поля. А, во-вторых, правильно поступают те исследователи, которые связывают строительство Аргунского сереброплавильного завода со временем заключения Нерчинского договора с Китаем, так как его действительно начали строить в 1689 г. Приурочивать же к приезду Александра Левандиана начало горного промысла в Читинской области даже открытие серебряных месторождений, осуществленное русскими людьми за четверть века до Александра Левандиана, значит потерять всякую историческую перспективу.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андриевич В. К. История Сибири. Ч. I. СПб., 1889. С. 74.
2. Аскасинский В. В. Недра Читинской области. Чита, 1957. С. 5.
3. Боголюбский И. Историко-статистический очерк производительности Нерчинского горного округа с 1703 г. по 1871 г. СПб., 1872. С. 2-3.
4. Васильев А. П. Забайкальские казаки : исторический очерк. Т. I. Чита, 1916. С. 56.
5. ГАЧО. Ф. 10. Кн. 4. Л. 274.
6. ГАЧО.. Л. 381-382.
7. ГАЧО. Ф. 10. Кн. 4. Л. 382-383.
8. Государственный архив Читинской области (ГАЧО). Ф. 10. Кн. 56. Л. 46-47.
9. ДАИ. Т. VIII. № 109. II.
10. Дополнения к актам историческим (ДАИ). Т. VIII. № 85. Л. III. СПб., 1892.
11. Овчинникова Е. С. Портрет в русском искусстве XVII века : материалы и исследования. М.: Искусство, 1955.С. 111.
12. Озерский А. Очерки геологии, минеральных богатств и горного промысла Забайкалья. СПб., 1863. С. 36.
13. Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. / под ред. д-ра ист. наук А. А. Новосельского, канд. ист. наук Н. В. Устюгова. М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 867.
14. Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII века. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 94.
15. Смирнов С. С. Полиметаллические месторождения и металлогения Восточного Забайкалья. М.: Изд-во АН ССР, 1961. С. 9.
16. Тобольские губернские ведомости. № 14. 4 апреля 1892. С. 12.
17. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 56.
18. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 87-88.
19. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 114.
20. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. III.
21. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 132-133.
22. ЦГАДА. Ф. 30/201 (Нерчинской приказной избы). Ед. хр. 30. Л. 11-14.
23. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 139.
24. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 140-141.
25. ЦГАДА. Ф. 199 (портфели Миллера). № 526. Т. II.
26. ЦГАДА. Ф. 199 (портфели Миллера). № 526. Т. II. Т. 7. Л. 174.
27. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 141-142.
28. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 152-156.
29. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 172-173.
30. ЦГАДА. Ф. 30/201. Ед. хр. 30. Л. 11-14.
31. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 179.
32. ЦГАДА. Ф. 214. Ст. 1081. Л. 179, 180.
33. ЦГАДА. Ф. 199 (портфели Миллера). № 526. Т. II. Т. 7. Л. 177.
34. ЦГАДА. Ф. 1121 (Иркутская приказная изба). Д. 251. Л. 59 (в ст. «Основание первого в России сереброплавильного завода». – Иркутский гос. пед. ин-т, «Ученые записки кафедры истории СССР и кафедры всеобщей истории». Вып. XI. – Иркутск, 1955. – С. 57).
35. Центральный государственный архив древних актов (ЦГДА). Ф. 214 (Сибирский приказ). Ст. 1081. Л. 5-8.
36. Drie-Jarige Reize naar China le Lande gedaan doonden Moskovischen Afgezant. E. Jsbrants Jdes. T’Amsterdam, 1704, S. 63.