Автор: Савосичев А.Ю. Кузьмина О.Ю.
Журнал: Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки 2009

Рязанский архиепископский двор, подобный дворам других феодальных владений Северо-Восточной Руси, складывается еще до присоединения великого княжения Рязанского к Москве. В актовых материалах Рязанского края первое упоминание вассалов главы местной церковной организации относится примерно к третьей четверти XV в. Боярин рязанского епископа Давыда Федор Гавердовский в 14641471 гг. от имени владыки судился по поземельному делу с неким Василием Александровичем [51].

Примерная численность, персональный состав, а также характеристика землевладений светских вассалов рязанского архиерейского дома реконструируются на основании анализа данных сотной грамоты с писцовых книг 1567/68 г. письма и меры Ивана Юрьевича Траханитова на земельные владения рязанского и муромского владыки. Источник содержит данные по Окологородному, Перевицкому, Каменскому, Старорязанскому, Пехлецкому, Кобыльскому, Ростисловскому и Моржевскому станам Рязанской земли.

Всего в нашем источнике содержится информация о 86 поместьях владычных дворян. Об уровне их материального благосостояния дает представление следующая таблица:

При анализе данной таблицы обращает на себя внимание почти полное отсутствие крупных земельных владений. Всего 4 владения из 86 имеют размеры более 200 четвертей. Преобладают мелкие и мельчайшие владения. У 9 владычных детей боярских земельные владения сравнимы по размерам с крестьянскими наделами.

Господство мелкого служилого землевладения в Рязанской земле, по-видимому, было явлением не нового порядка, а восходило ко временам рязанской самостоятельности. Развиваться крупному землевладению в Рязанской земле было трудно ввиду ее пограничного положения [52:395]. Кроме того, малоземелье было характерно в целом для всех землевладельцев южных уездов Московского государства. Однако даже с учетом этих обстоятельств можно сделать заключение о том, что вассалы духовных владетелей жили беднее государевых дворян.

В сотной 1567/68 г. упоминаются 70 владычных детей боярских, относящихся к 45 фамилиям: Аншевы, Вяловы, Глебовские, Деденевы, Коробовы, Котовасьевы, Лялины, Мазыловы, Митякины, Назарьевы, Печерские, Пледвицкие, Прямоглядовы, Пурловы, Сукровы, Умрихины, Цвилевы, Чебуковы, Чюприховы, Шаблыкины, Шахмановы и Шелудины [43:27, 29, 30, 33, 35, 39, 40, 42, 45, 48, 49, 51]. Кроме упоминания в сотной, других сведений о носителях этих фамилий найти не удалось. Происхождение их, таким образом, неясно. Видимо, данные фамилии принадлежали к низшему слою дворянства, возможно, служившему исключительно рязанским владыкам.

Безобразовы [43:27, 51]. Место рязанских владычных детей боярских Безобразовых в генеалогии одноименной дворянской фамилии неясно. Род, первые представители которого известны с XV в., к концу XVII столетия сильно размножился и разделился на несколько ветвей. Удовлетворительную генеалогию его не смогли составить ни сами Безобразовы, подавшие соответствующую роспись в Палату Родословных дел, ни последующие исследователи [35:103-110]. В судной грамоте, составленной в 30-е годы XVI в. Яковом Измайловым и Михаилом Язвецом, упоминается владычный посельский Степан Яковлевич Безобразов [38:92]. Это косвенно указывает на весьма невысокий служебный статус Безобразовых-рязанцев. Ларя Некрасов Безобразов «з братьею с Фалейком, да с Олешкою, да с Ортемком», а также Нечай Игнатьевич Безобразов, вне всякого сомнения, были родственниками Степана Яковлевича. Однако о степени родства можно только гадать.

Нечай и Третьяк Игнатьевичи Безобразовы упоминаются в Ряжской десятне детей боярских 15781579 гг.: «Ефимко Истомин сын Мордвинов дано ему государева служба на мерине в саадаке в сабле да мерин прост а порука по нем в службе и в деньгах Нечай да Третьяк Игнатевы дети Безобразова» [38:55]. Таким образом, Нечай Игнатьев Безобразов перешел на более перспективную государеву службу. Из службы его брата Третьяка следует, что Безобразовы служили параллельно как владыке, так и государю.

Воронцовы [43:48]. Происхождение Воронцовых неясно. Несмотря на то, что в XVI в. существовал древний род Воронцовых-Вельяминовых, принадлежность Федора Воронцова к этой фамилии маловероятна, так как представители крупного московского боярства вряд ли могли быть вассалами архиепископа.

Гавердовские [42:254; 43:40-42]. Боярин рязанского епископа Давыда Федор Гавердовский в 1464-1471 гг. от имени владыки судился по поземельному делу с неким Василием Александровичем. В правовой грамоте, данной рязанским кн. Василием Ивановичем рязанскому епископу Давыду на землю и бобровые гоны по р. Проне 14641471 гг., читаем: «Князь великий Василий Иванович рязанский суд судил. Тягался во владычне место Давыдова рязанского и муромского, боярин его Федор Гавердовский с Васильем Александровичем, что тот Василий побил владычни бобры в реце Проне» [6:348].

Видимо, Федор Гавердовский и был родоначальником фамилии рязанских владычных дворян Гавердовских. Род этот, таким образом, восходит своими корнями к периоду независимости великого княжества Рязанского от Москвы. В дальнейшем фамилия разделилась на несколько ветвей. Часть Гавердовских продолжала служить местным епископам, а другие перешли в разряд великокняжеских вассалов [42:54, 55, 73, 76, 79, 251, 270-272, 326-327, 334, 340; 43:119; 44:204, 206, 214, 227, 256-257, 279, 284, 344-345].

Дьяковы. Фамилия Дьяковых была довольно распространенной в различных социальных слоях населения. Дьяковы — служилые землевладельцы — упоминаются в целом ряде уездов [46:50, 220, 222; 22].

Интересные данные содержатся в актах рязанского владычного дома. Слуга рязанского епископа Ионы Ивашка Дьяк в 1529/30 г. судился с Юрием и Михаилом Андреевичами Чевкиными [48]. Можно предположить, что он является родоначальником фамилии Дьяковых. В 1567/ 68 г. епископский дворянин Иван Иванович Дьяков владел двумя поместьями в Рязанском уезде. Скорее всего, это сын Ивашки Дьяка. В Окологородном стане за ним была д. Багликовская Индрикова, а в Каменском стане — часть д. Коленец на р. Проне [43:35, 92]. В 1594-1597 гг. 0,75 этой деревни, успевшей за три десятилетия стать сельцом, а потом превратиться в пустошь, принадлежали Осану Ивановичу Дьякову, возможно, сыну Ивана Ивановича Дьякова.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Ивашка Дьяк в акте назван «человеком». Человеком в документах рассматриваемой нами эпохи обычно называли холопов. На низкий социальный статус указывает отсутствие фамилии и наименование уменьшительно-пренебрежительной формой имени. Ивашка Дьяк, видимо, принадлежал к высшему слою лично зависимых людей рязанского архиепископского дома. В архивах духовных корпораций откладывались в первую очередь документы, подтверждающие права на владения землей. Спор Ивана с братьями Чевкиными, скорее всего, был поземельным, а сам Дьяк принадлежал к управленческому хозяйственному персоналу.

Если наши предположения верны, то на примере истории трех поколений семьи Дьяковых мы наблюдаем процесс проникновения в среду дворянства наиболее удачливых представителей непривилегированных сословий. Средством для социального роста была верная служба. В нашем случае служба рязанскому архиерейскому дому.

В «Списке 100-го года» упоминаются двое Дьяковых на службе церкви — Грязной Дьяков, сын боярский архиепископа Тверского, и Михаил Дьяков, сын боярский владыки Рязанского. Ранее 23 октября 1553 г. епископский сын боярский Темирь Дьяков владел дворовым местом в Переславле Рязанском [49]. Вассал архиерейского дома Федор Иванович Дьяков в 1627/281628/29 гг. владел небольшим поместьем — часть д. Мерединовы на р. Мерединовке — в Каменском стане Рязанского уезда [44:496]. Принадлежность всех их к одному роду несомненна, но точные родственные отношения установить сложно. Таким образом, можно сделать вывод, что служба рязанскому владычному дому была наследственной в роде Дьяковых.

Злобины [43:28]. В источниках XVI в. носители данной фамилии встречаются весьма часто, причем как среди детей боярских, так и среди представителей непривилегированных сословий.

Среди первых попадаются люди родословные, входившие в состав Государева двора. Но найти в этой массе родственников Злобиных-рязанцев не удается.

Карцовы [43:24,48]. В сотной грамоте 1567/ 68 г. упоминается сын боярский великого князя Ненаш Карцов. Нет сомнений в том, что он и Берсень Карцов — родственники. Карцовы служили по Рязани на протяжении по меньшей мере четырех поколений. Это коренной местный род государевых и владычных вассалов. Конкретные служебные назначения их не выявлены. Видимо, Карцовы-рязанцы были городовыми детьми боярскими [43:130; 4:№ 169; 20].

Короваевы [43:39]. В XVI столетии данная фамилия часто встречается в различных социальных слоях. В Рязанской писцовой книге 1594-1597 гг. упоминается целый ряд Короваевых — государевых детей боярских [42]. Служебные назначения их неизвестны. По всей видимости, Короваевы-рязанцы служили в основном с городом.

Котовы [43:42]. В исследуемый период по источникам прослеживается несколько ветвей данной фамилии, скорее всего, не находившихся в родстве друг с другом. Котовы-рязанцы известны с конца XV в. В 1491/92-1518/19 гг. Панкрат Михайлович Котов присутствовал на докладе заемных кабал рязанским боярам Ивану Ивановичу Измайлову, Федору Ивановичу Сунбулу и Михаилу Дмитриевичу Кобякову [6:№ 348, 349, 371, 379, 386, 387].

Можно уверенно заключить, что рязанские помещики Котовы второй половины XVI в. были если не прямыми потомками, то, во всяком случае, родственниками Панкрата Михайловича. Видимо, Котовы издревле параллельно служили рязанскому владыке и местному великому князю.

В конце XVI в. рязанскому архиепископу продолжал служить Федор Милованов Котов. В писцовых книгах 1594-1597 и 1627/28-1628/29 гг. упоминается целый ряд Котовых, чья служба не была связана с владычным двором [42:44, 53, 69, 136, 252, 253, 267, 315; 43:171; 44:218, 228, 364365, 370]. Сравнение данных писцовых книг показывает процесс перехода дворян с владычной на государеву службу [44:203-206].

Кунаковские. В писцовой книге 1567/68 г. их четверо: Потаня и Тихон Дмитриевичи; Денис и Федор Васильевичи [43:20]. В описи 15941597 гг. упоминаются Денис и Федор, а также Василий Васильевич; Богдан и Федор Ивановичи Кунаковские. Первые двое служили владыке, остальные — царю [42:132, 172, 176, 188-189].

В писцовой книге 1627/28-1628/29 гг. упоминается только один Кунаковский, царский вассал Петр Сергеевич. Родоначальника рода Кунаковских определить сложно. Похоже, что это местный рязанский род. Представители этой фамилии служили как владыке, так и государю.

Логиновы [43:49]. В судной грамоте судей Якова Измайлова и Михаила Язвеца, разбиравших поземельный спор Рязанского Ольгова монастыря с Федором Карцовым Курдумовым в 30-е гг. XVI в., упоминается сын боярский Якуш Логинов [38:93]. Иван Логинов из писцовой книги 1567/68 г. явно родственник Якуша Логинова, но точные родственные связи установить сложно.

Лукины [43:35, 39, 51]. В отводной грамоте 1546 г. упоминается городовой приказчик Борис Лукин [38:31]. В Ряжской десятне детей боярских 1578-1579 гг. сообщается о Сенке Игнатьеве Лукине [38:66]. Возможно, это родственник Бориса Лукина. Владычный сын боярский Василий Лукин, судя по всему, находился с ними в родстве.

Фамилия Лукин довольно распространена. Это осложняет установление происхождения рода. Опираясь на тот факт, что Борис Лукин был городовым приказчиком, можно предположить, что Лукины служили с городом.

Матыцыны [43:39]. В Ряжской десятне детей боярских 1578-1579 гг. упоминается Артемий Неклюд Матыцын. Оклад его невелик — всего 100 четв. Однако он был признан годным для дальнего похода и внесен в первую статью документа [38:62]. Явно, что Артем был родственником владычного вассала Ярца Васильевича Матыцына.

В писцовой книге 1627/28-1628/29 гг. проходят дети боярские рязанского архиепископа: недоросль Степан Гаврилович Матыцын и Шестой Григорьевич Матыцын [44:492-493].

Здесь мы опять видим тесную связь Государева и владычного дворов. На основе того, что в десятнях упоминается только рядовое провинциальное дворянство, можно сделать вывод, что Матыцыны были городовыми детьми боярскими.

Милославские [43:30]. В росписи Милославских, поданной в конце XVII в. в Палату Родословных дел, никакого Василия Дмитриевича Милославского нет [45]. Впрочем, для данного типа источников неполнота и неточность характерны. Посему происхождение Василия от Вячеслава Петровича Милославского исключать нельзя. В сотной 1567/68 г. Василий Дмитриевич Милославский упоминается как боярин рязанских владык. Вполне возможно, что в данном случае мы имеем дело с известным явлением: назначением в состав двора церковных иерархов государевых вассалов по царскому приказу. В середине XVI в. Милославские известны как рядовые члены Государева двора и слуги новгородских владык.

Новгородовы [43:52]. В XVI столетии Новгородовы известны также по Ржеву и Владимиру [12:315; 54:№ 109]. Карьерными успехами никто из них не блистал. Хотя генеалогические связи между Новгородовыми-рязанцами и их однофамильцами установлению не поддаются, ясно, что это рядовая фамилия городовых детей боярских.

Невзоровы [43:27]. Невзоровы продолжали служить по Рязани в составе Государева двора и в последней четверти XVI в. [17; 42:186, 191, 195, 198]. Конкретные назначения их неизвестны. Видимо, Невзоровы-рязанцы относились к городовому дворянству.

Неретины [43:39]. В Ряжской десятне детей боярских 1578-1579 гг. упоминаются Иван Ураков и Иуда Иванович Неретины. Первый был признан годным к дальней, а второй — к пограничной службе [38:63,67]. Иуда Иванович Неретин — несомненно, сын Ивана Уракова Неретина. Оба они явные родственники владычного помещика Степана Неретина.

По Рязани служили три поколения Неретиных [42]. Видимо, это местный род. На основании того, что в десятнях XVI в. упоминается только рядовое провинциальное дворянство, можно сделать вывод, что Неретины служили с городом.

Поздеевы [43:36]. В исследуемый период упоминаются по Бежецкому Верху [10:№ 70; 5: № 332], Новгороду [37; 4:№ 220; 26], Переславлю [3:№ 66], Рузе [18] и Ярославлю [32:20; 23], притом не только среди собственно дворянства, но и в числе «слуг под дворскими» — псарей, рассыльщиков [1:№ 253/И; 36]. Есть Поздеевы и среди представителей непривилегированных сословий. Так что, скорее всего, Поздеевы-рязанцы служили с городом.

Салковы [43:33]. Представители этой фамилии служили рязанским владыкам на протяжении по меньшей мере трех поколений. В 1594-1597 гг. местному архиепископу служил Иван Салков, в 1627/ 28-1628/29 гг. — его сыновья и родственники [42:99; 44:204-205, 230-231, 378, 493].

В разрядных, родословных и боярских книгах Салковы не упоминаются. О службе их нам удалось найти только одно упоминание. В июле 1617 г. елецкие воеводы кн. Василий Ромодановский и Иван Хрущев посылали голов Олимпия Арсеньева и Гаврилу Салкова против татар, вторгшихся в уезд. Дворяне разбили противника в Заплоских лесах в 20 верстах от города [33:61]. Эта служба характерна для дворянина из верхней прослойки служилого города.

Старынины [43:43]. Кроме сотной 1567/68 г. Антон Игнатьевич Старынин упоминается в Ряжской десятне 1578-1579 гг. [38:62]. Он государев сын боярский, годный для пограничной службы. Старынины, таким образом, городовые дворяне. Антон Игнатьевич со временем перешел на более перспективную государеву службу.

Сушковы. Род этот служил в Рязанской земле еще до присоединения ее к великому княжеству Московскому. 1 декабря 1506 г. сын боярский Степан Васильевич Сушков выступил послухом в жалованной грамоте великой княгини Рязанской Аграфены Аграфениной пустыни на с. Белыничи Татариново с деревнями близ Зарайска. Судя по контрагентам сделки, Степан Васильевич служил местным великим князьям. В 1529 г. в разбирательстве поземельного спора в Рязанском уезде участвовал Потряс Сушков.

Их потомки упоминаются в актах и писцовых книгах середины XVI в. Епископские вассалы Григорий и Лева (Лев или Леонтий) Григорьевичи Сушковы в 1567/68 г. владели поместьем — д. Княжичи Сушково на р. Раке в Каменском стане. Рязанскому владыке служили Рудень Михайлович Сушков, владевший поместьем — частью д. Соловьево в Кобыльском стану Рязанского уезда, и его сын Клемен Руднев Сушков, владевший частью с. Под Скиркиным Крем на р. Скирке в Моржевском стане. В 1564/65 г. Гаврило Алексеевич Сушков выступил послухом в закладной кабале на с. Городище, данной Василием Ивановичем и Гаврилой Васильевичем Коробьиными Петру Ивановичу Таптыкову. В платежной книге 1594-1597 гг. упоминается только один архиепископский вассал по фамилии Сушков. Остальные скрылись за формулой «с племянники» [38:67].

Другие отрасли фамилии в тот же период служили великому князю [42:151,168, 184, 234-234]. Судя по данным писцовой книги 1627/28-1628/ 29 гг., во второй четверти XVII в. на государеву службу перешли и потомки владычных дворян [44:246, 293, 305].

Кроме Рязани Сушковы служили также по Ярославлю. Именно они в конце XVII в. подавали роспись своего рода в Палату родословных дел для включения в Бархатную книгу. Маловероятно, что ярославские Сушковы — родственники рязанским Сушковым, так как расстояние между Рязанью и Ярославлем достаточно большое.

В разрядных и боярских книгах никто из Сушковых не упоминается. Из служебных назначений Сушковых-рязанцев известны два. Алексей Сушков 13 января 1557 г. упоминается как городовой приказчик в Рязани [50]. В той же должности состоял Постник Алексеевич Сушков 1 декабря 1588 г., 22 ноября 1593 г., 17 мая 1595 г. и 18 октября 1596 г., произведший отделы поместий в Понисском и Перевитском станах. Возможно, он был сыном Алексея Сушкова.

Таким образом, Сушковы, как и Гавердовские и Котовы, происходили из древнего рязанского рода, известного еще до присоединения Рязанского княжества к Москве. Они служили не только рязанскому владыке, но и государю. Судя по служебным назначениям, Сушковы были заметными фигурами у себя в уезде и принадлежали к верхушке провинциального дворянства.

Угловы [43:42]. Кроме сотной 1567/68 г. упоминаются в Ряжской десятне 1578-1579 гг. Никифор Алексеевич Углов был годен к пограничной, а Григорий Кучин Углов — к дальней службе [38:56, 67-68]. Статус фамилии, таким образом, ясен — городовые дети боярские. Вопрос о происхождении рода, за недостатком данных, остается пока открытым.

Чеглоковы [43:39]. Никита Семенович Чеглоков из сотной 1567/68 г. упоминается в числе вассалов рязанского владыки еще 17 апреля 1535 г. От имени сюзерена он участвовал в поземельном споре в Каменском стане Рязанского уезда [30]. В XVI столетии кроме Рязани служили по Арзамасу [25:82], Волоку [8:№ 281, 290, 293, 296, 303, 306, 308, 309, 313, 320, 325, 330, 334, 336, 343, 391; 2: № 74; 26], Ржеву [28:138, 202, 310; 13:309, 322], Новгороду [34:207-209; 24:158,166; 39:381-382; 40:32,45, 46, 52, 60-63, 335, 374] и Торопцу [53:101; 6: № 185; 21; 39:513, 567, 633-635, 637, 639-654, 682; 11:85, 117; 15; 16; 176, 177]. Чеглоковы из последних трех уездов входили в рядовой состав Государева двора. О служебном статусе других носителей интересующей нас фамилии и о родстве их между собой сказать что-либо определенное сложно. Не похоже, чтобы Чеглоковы-рязанцы имели генеалогические связи со своими однофамильцами из северо-западных уездов. Появляясь в источниках спустя всего пятнадцать лет после присоединения Рязани к Москве, Чеглоковы производят впечатление «местного домосковского» рода, служившего преимущественно с городом.

Чирковы [43:30]. В XVI столетии носители данной фамилии служили по Владимиру [31:77; 19; 54: № 109, 341], Мурому [28:189; 5: № 454], Рузе [7:47-49; 47:115-116, 133] и Ярославлю [9: № 185]. Максимальным служебным успехом для них был чин выборного дворянина. Интересно, что в апреле 1558 г. поместьем в Рязанском уезде был пожалован казачий атаман Григорий Михайлович Чирков [14]. Переходы служилых людей по прибору в ряды дворянства известны. Вполне возможно, что Василий Петрович Чирков, сын боярский рязанского архиепископа, происходил из местных казаков. Худородство закрывало для него перспективы службы в рядах Государева двора, где отечество было определяющим фактором карьеры. Посему Василий выбрал службу местному владыке.

Шишкины [43:42] служили в Рязанской земле еще до присоединения ее к Москве. В записи-обязательстве Семена Злобина Ворыпаева 1515-1516 гг. упоминается послух Яков Васильевич Шишкин [38:88]. В 1533/34, 1536/37, 1538/39 и 1539/40 гг. он упоминается как дьяк в Великом Новгороде [29:583]. Здесь вполне может идти речь об одном и том же человеке. Если это так, то мы видим, что Яков Васильевич дослужился до высокого чина. Средством для социального роста была верная служба государю.

Изучение землевладения светских слуг рязанского архиепископа в середине XVI в., основанное на исследовании сведений писцовых книг уезда, позволило выявить и рассмотреть наиболее существенные стороны социально-экономических процессов, характерных для феодальных земельных владений того времени.

При определении уровня материального благосостояния владычных дворян было выявлено, что в Рязани в середине XVI в. господствовало мелкое служилое землевладение. Владычные дети боярские были обладателями мелких и мельчайших поместий, зачастую сравнимых с крестьянскими наделами. Однако, несмотря на то, что малоземелье было характерно для всех землевладельцев южных уездов Московского государства, можно сделать вывод, что светские слуги главы местной церковной организации жили беднее государевых дворян.

Анализ генеалогического состава владычных вассалов показывает, что двор рязанского архиепископа складывался по тем же законам, что и Государев двор. Социальная природа, происхождение и динамика службы светских вассалов церкви весьма сходны с аналогичными явлениями в среде Государева двора XVI в.

---

Библиографический список

1. Акты исторические. СПб., 1841. Т. 2.
2. Акты Российского государства (Архивы Московских монастырей и соборов XV — начала XVII в.). М., 1998.
3. Акты Русского государства. М., 1975.
4. Акты служилых землевладельцев. М., 1997. Т. 1.
5. Акты служилых землевладельцев. М., 1998. Т. 2.
6. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. М.: Наука, 1964. Т. 3.
7. Акты феодального землевладения и хозяйства. Л., 1984.
8. Акты феодального землевладения и хозяйства. М., 1956. Ч. 2.
9. Акты Юшкова. М., 1898.
10. Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. Киев, 1860. Т.1.
11. Антонов А.В. «Боярская книга» 1556/57 года // РД. Вып.10. М., 2004.
12. Антонов А.В. Землевладельцы Ржевского уезда по материалам писцовой приправочной книги 1588-1589 годов // АРИ. М., 2002. Вып. 7.
13. Антонов А.В. Землевладельцы Ржевского уезда по материалам писцовой приправочной книги 1588-1589 годов // АРИ. М., 2002. Вып. 7.
14. Антонов А.В. Из истории нагодчины в Рязанской земле // РД. Вып. 4. М., 1998.
15. Антонов А.В. Поручные записи 1527-1571 годов. №№ 7, 12, 18 // РД. Вып.10. М., 2004.
16. Антонов А.В. Приговорная грамота 1566 года // РД. Вып.10. М., 2004.
17. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. № 1815 // РД. М., 2002. Вып. 8
18. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. № 2530 // РД. М., 2002. Вып. 8.
19. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. № 3503 // РД. М., 2002. Вып. 8
20. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. № 1203 // РД. М., 2002. Вып. 8.
21. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. №№ 3420, 3421 // РД. М., 2002. Вып. 8.
22. Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. №№ 126, 249, 1821, 907, 908, 910, 2937, 3194 // РД. М., 2002. Вып. 8.
23. Антонов А.В. Ярославские монастыри и церкви в документах XVI — начала XVII в. № 11 // РД. Вып. 5. М., 1999.
24. Антонов А.В., Кром М.М. Списки русских пленных в Литве первой половины XVI века // АРИ. М., 2002. Вып. 7.
25. Арзамасские поместные акты. М., 1915.
26. Баранов К.В. Новые акты Иосифо-Волоколамского монастыря XV — начала XVII века. № 6 // РД. Вып. 4. М., 1998.
27. Баранов К.В. Новые документы по истории новгородской и псковской служилых корпораций XVI — начала XVII века. № 18 // РД. Вып. 5. М., 1999.
28. Боярские списки последней четверти XVI — начала XVII в. и роспись русского войска 1604 г. М., 1979.
29. Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975.
30. Грамоты XIV-XV вв. из копийной книги рязанского архирейского дома. № 5 // Археографический ежегодник за 1987 год. М., 1989.
31. Дьяконов М. Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве. Юрьев, 1895. Вып.1.
32. Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. М., 1896.
33. Книга сеунчей 1613-1619 гг. // Памятники истории Восточной Европы. М. — Варшава, 1995.
34. Козляков В.Н. Новый документ об опричных переселениях // АРИ. М., 2002. Вып. 7.
35. Михайлова И.Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV — первой половине XVI века. СПб., 2003.
36. Морозов Б.Н. Документы дворцовых приказов конца XVI — начала XVII века из нотной библиотеки государевых певчих дьяков. № 9 // РД. Вып. 3. М., 1998.
37. Новгородские писцовые книги. СПб., 1910. Т. VI. Стлб. 944-945.
38. Памятники русской письменности XV-XVII вв.: Рязанский край (далее — ПРП РК). М., 1978.
39. Писцовые книги Новгородской земли. М., 2004. Т. 4.
40. Писцовые книги Новгородской земли. М., 2004. Т. 5.
41. Писцовые материалы Ярославского уезда. Ч. 2. СПб., 2000.
42. ПКРК. Т.1. Вып. 1.
43. ПКРК. Т.1. Вып. 2.
44. ПКРК. Т.1. Вып. 3.
45. РГАДА. Ф.199. П. 284. Ч. 3. Ед. хр. 22.
46. Рузский уезд по писцовой книге 1567-1569 гг. М., 1997.
47. Рузский уезд по писцовой книге 1567-1569 гг. М., 1996.
48. Сметанина С.И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII — начала XVII века. № 19 // РД. М., 1999. Вып. 6.
49. Сметанина С.И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII — начала XVII века. № 41 // РД. М., 1999. Вып. 6.
50. Сметанина С.И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII — начала XVII века. № 128 // РД. М., 1999. Вып. 6.
51. Сметанина С.И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII — начала XVII века. № 14 // Русский дипломатарий. М. 1999. Вып. 6.
52. Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962.
53. Тысячная книга 1550 г. Дворовая тетрадь пятидесятых годов XVI века. М. — Л., 1950.
54. Шумаков С.А. Обзор Грамот Коллегии экономии. М., 2002. Вып. 5.