Автор: Беляков А.В.
Журнал: История военного дела: исследования и источники  2013

Цель данной статьи – обратить внимание, как на отдельные категории служилых людей, так и на группы населения, чье основное занятие не было связано с несением воинской службы, но которые в отдельные моменты мобилизовались для выполнения каких либо государственных задач. Речь пойдет о служилых татарах, мордве и бортниках региона Восточной Мещеры. В более поздний период это территории Кадомского, Темниковского и некоторых прилегающих к ним уездов.

Следует отметить, что одной из специфических особенностей Московского царства являлось то, что его полноправным подданным мог быть только православный христианин. В данном случае понятия «подданство» и «вероисповедание» подменяли друг друга. Для того чтобы выезжий иноземец воспринимался в России полноправным подданным, он должен был в обязательном порядке стать православным. Расширение границ государства и планомерная правительственная политика привлечения на службу иностранцев обусловили формирование особого социального слоя России – «служилых иноземцев». Появление этой группы потребовало оформления специального законодательства, признававшего за иноземцами-иммигрантами самостоятельного юридического статуса. Всех иноземцев условно можно было разделить на «внутренних» и «внешних». К «внутренним» относились представители народов, вошедших в состав Российского государства вместе с территориями, на которых они проживали. Как правило, они контролировались территориальными приказами (приказом Казанского Дворца, Сибирским приказом и др.). «Внешние иноземцы», не имевшие собственной территории, управлялись специально созданными для них или же ведомственными приказами. Это в большей степени относится к иноземцам западноевропейского происхождения. Правовые нормы, применяемые как к первым, так и ко вторым почти всегда были едиными, будь то язычник, мусульманин, католик или протестант1. Некоторые отличия имелись в возможности отъезда. Данные наблюдения, в основном, соответствуют реалиям второй половины XVI -XVII вв. Хотя, возможно, начало формирования подобных правил следует отнести к рубежу XV-XVI в. Главное отличие «внутренних иноземцев» или же «полуподданных» (термин, предложенный Т.А. Опариной) от полноценного подданного заключалось в невозможности иметь в домашнем услужении православных (данное правило не распространялось на крестьян, работавших на помещичьей земле)2, отсутствии у них вотчин3 и невозможности стать членом государева двора. Таким образом, главным отличием была более чем ограниченная возможность карьерного роста. Крещение и, как следствие, переход в полноценное подданство в ряде случаев становилось для них трамплином для значительного повышения(4) статуса .

История вхождения региона Восточной Мещеры в состав Московского государства и дальнейшего его развития более чем интересна для нас именно в плане анализа использования военного потенциала региона в интересах России. По данной тематике к настоящему времени уже существует ряд исследований. Однако чаще всего они еще больше нас запутывают. Пока мы находимся в самом начале долгого и сложного пути в поисках ответов на то, когда и как данный регион вошел (окончательно вошел) в состав великого княжества Московского, как первоначально выглядела и видоизменялась впоследствии структура управления краем, что представляло собой его население, как оно менялось и как взаимодействовали между собой отдельные его группы на разных исторических этапах.

Долгое время данный регион интересовал исследователей исключительно в контексте так называемого Касимовского царства (ханства или юрта). В.В. Вельяминов-Зернов впервые заговорил о существовании в Мещере в XV – XVII вв. данного образования во главе со служилыми Чингисидами5. Исследователь в общих чертах обрисовал территорию квази-государства и структуру его управления. По мнению исследователя, территория царства простиралась практически на всю Восточную Мещеру (до 200 верст от Касимова). Он же на основании сообщений Кадыр-Алибека о провозглашении Ураз-Мухаммеда касимовским царем обратил внимание на институт карачи-беков (предводителей ведущих клановэлей) в царстве.

Уже в советское время среди краеведов закрепилось устойчивое убеждение о реальном существовании Касимовского царства. А.И. Китайцевым была даже составлена условная его карта, согласно которой в царство входили города Касимов, Елатьма, Кадом, Шацк7. Данные представления продолжают существовать и по настоящее время.

Д.М. Исхаков неоднократно в своих работах затрагивал проблему Касимовского царства и административно-территориального устройства Мещеры. По его мнению, данное образование имело все признаки государственности, он включает его в список ханств, возникших на постзолотоордынском пространстве. При этом подчеркивает такую его особенность, как зависимость Касимова от Москвы. Данный исследователь демонстрирует хорошее знание источников и историографии. Д.М. Исхаков, в частности, использует результаты полевых этнографических исследований в Касимовском районе. Он делает попытку реконструировать административно -территориальную и этносоциальную структуру ханства (царства), опираясь, в основном, на данные по Казанскому и Крымскому ханствам, а также по иным государствам, возникшим на пространстве Дешт и Кипчака, и полностью эти сведения копируя. Главным минусом его построений является то, что большинство из них или не могут быть доказаны существующей ныне базой архивных данных, или же опровергаются ими. За основу автором была принята идея Ю. Шамильоглу о повсеместном существовании института четырех О карачи-беков на всем постзолотоордынском пространстве . Поэтому Д.М. Исхаков стремится увидеть именно четырехчастное деление Мещеры: Борисоглебский, Подлесный, Замокшанский станы и Темниковский уезд, а также деление Касимовского уезда на Бабенскую, Перьевскую, Рубецкую и Давыдовскую волости. Каждая четверть, по его мнению, вполне могла находиться в ведении одного из карачи. Здесь же должны были проживать их эли.9. Разделяет его взгляды и Б.Р. Рахимзянов10.

А.Г. Бахтин также признает существование Касимовского царства. Автор не рассматривает специально проблемы границ данного образования, однако отмечает, что в документах оно именуется Мещерским юртом, Царевичевым городком или просто Касимовым, тем самым подчеркивая границы пожалования11.

Ю.В. Сафаргалиев также признает существование ханства, по крайней мере, в первый период его существования. Главной административной единицей данного образования, по его мнению, были беляки (бейлики). Рассматривая взаимодействие народов, проживавших на территории Мещеры (Касимовского ханства), автор приходит к выводу о формировании субэтноса касимовских татар из субстрата финно-угорских народов мордвы и мещеры и суперстрата из казанских, крымских, сибирских, ногайских и казахских выходцев12.

Другие исследователи ставят под сомнение существование царства. Так А.В. Азовцев, основываясь на анализе архивных материалов, отмечает, что татарские помещики из дворов касимовских царевичей, проживающие в регионе в начале XVI в., находились здесь на правах обычных русских помещиков. К тому же география пожалований явно превышала общепринятые границы . М.В. Моисеев, занимающийся русско-ногайскими отношениями в первой половине XVI в. и затрагивающий проблему контактов ногайцев и Мещеры, тоже не видит в регионе признаков царства14. Мы также склонны рассматривать Касимов только как место проживания Чингисидов, пожалованных титулом царя или царевича касимовского и получавших доходы с города. По нашему мнению, их положение можно определить как разновидность кормления15.

В последнее время появилось ряд исследований о служилых татарах региона. М.М. Акчурин довольно успешно занимается реконструкцией генеалогии местных татарских родов, а также пытается разобраться в природе мордовских беляков, жаловавшихся татарским феодалам. В них он склонен видеть некие протогосударственные образования, чье развитие было прервано присоединением данных территорий к Москве16.

Для того чтобы разобраться в том, что представлял собой регион в XVI в. мы вынуждены сделать экскурс в более ранний период. Первоначально данный регион был заселен мордовскими племенами. Однако уже в XII в. сюда начинает проникать славянское население. В среднем течении реки Цны строится хорошо укрепленный Андреев городок каменный (Темгенево городище, Каменная могила). Ныне это окраина г. Сасово Рязанской области. Вокруг него в непосредственной близости возникает ряд сельских поселений, жители которых в случае военной опасности могли укрыться за стенами города. Это единственное на настоящий момент поселение с устойчивым славянским населением, непрерывно прослеживаемым с XII по XV вв. Скорее всего, именно здесь находился главный форпост на восточной окраине Рязанского княжества. Славянская колонизация, судя по всему, была обусловлена наличием в регионе черноземов, поднимающихся длинной узкой полосой с юга вдоль р. Цны. По поводу того, являлся ли Кадом рязанским городом, по-прежнему идут споры. Можно только сказать, что раннее славянское влияние отмечено и здесь . Однако достаточно массовым славянское (теперь уже русское) влияние в районе Кадома становится только в XV в. . В Темникове это произошло приблизительно в это же время.

После 1238 г., Мещера получила независимость от Рязани (или Мурома). Скорее всего, местным князем стал представитель Рязанского или Муромского княжеского рода19. По мнению А.В. Азовцева, высказанному в устной беседе, это, по-видимому, были князья Мещерские. В таком случае их официальная родословная является фальсифицированной20, что, впрочем, не редкость среди русского дворянства. Границы «Мещерского» княжества (на раннем этапе следует говорить о Муромо-Рязанском княжестве) установить трудно. На востоке оно, возможно, простиралось до Кадома и Андреева городка каменного (Темгенево городище)21, а на западе ограничивалось волостью Мещерка, «тянувшей» с конца XIV в. к Коломне . Показательно, что на востоке данная территории совпадает с границей Рязанской и Сарской епархий в XVI в. Восточная Мещера (в том числе Алатырь и Курмыш23) вряд ли когда- либо входила в состав княжества. Освоение этих территорий мещерскими татарами началось на рубеже XVI-XVII вв. и имеет свои особенности.

Проникновение Московского княжества в Мещеру началось в первой четверти XIV в. По мнению В.А. Кучкина, это произошло около 1320 г., когда московский князь Юрий Данилович воевал с Рязанью. Тогда же, до 1327 г., произошла покупка мещерских земель у местного князя Александра Уковича . Если допустить, что он являлся князем Мещерским, то тогда именно с этого времени представители рода превращаются в служебных князей. Становится понятным участие князей Мещерских в Куликовской битве. Быть может, уже тогда данный род сильно разросся, и упоминаемый князь контролировал далеко не всю территорию Мещеры. Скорее всего, здесь речь идет о западных территориях до Оки. Что касается заокских земель, то данных на этот счет значительно меньше. Можно предположить, что частично заокская Мещера попала в сферу влияния Москвы в то же время. Дальнейшее продвижение на восток произошло в 1381 г. Тогда помирившиеся Дмитрий Донской и Олег Иванович Рязанский предприняли совместный поход на «ордынские земли». Возможно, Кадом и Темников именно тогда попали в сферу влияния Москвы. В.А. Кучкин предполагает, что в то время Дмитрий Донской воевал Наравчат (Наручадь). Это был самый крупный ордынский административный центр близ реки Пьяны . Можно предположить, что Олегу Рязанскому тогда достались земли будущего собственно Шацкого уезда. Известно, что со второй половины XVI в. под Мещерой или Шацким уездом подразумевали территории собственно Шацкого а также Касимовского, Елатомского и Кадомского уездов и г. Темникова. При этом понятие Елатомского и Кадомского уездов было условным26. Данное наблюдение подтверждается и актовым материалом XV начала XVII веков .

Контролировать эти территории было более чем проблематично, поэтому говорить о постоянном русском присутствии не приходится. Скорее всего, эти земли регулярно меняли сюзерена. Местное население, проживавшее долгое время на пограничных территориях между русскими княжествами и Золотой Ордой (позднее ставшими государствами – наследниками последней), вынуждено было приобрести со временем некие самобытные черты самоорганизации. Здесь дольше, нежели в иных регионах практически все население в любой момент готово было взять в руки оружие. Стремясь выжить, оно научилось лавировать между постоянно борющимися силами, по-видимому, неоднократно переходя на сторону сильнейшего. Это позволило им где-то в конце XV в. относительно безболезненно войти в состав все набирающей силу московской Руси и сохранить более чем на столетие особенности своей внутренней организации. Ниже мы, в основном, будем вынуждены обращаться к документам, относящимся к Кадомскому и отчасти Темниковскому уездам.

Как мы уже говорили, первоначально в регионе по преимуществу (или же исключительно) проживало мордовское население. У мордвы по разным документам известны князья, служилые и неслужилые мирзы, сотские, тарханы и рядовые общинники. Однако в рассматриваемом нами регионе проследить подобное деление документально пока не удалось. Хотя это нисколько не означает, что его не было. На настоящий момент известно только одно упоминание сотского . Статус мордвы установить довольно проблематично. Нам известно, что она не являлась зависимым населением, мордовские земли не раздавались в поместья, как мы можем наблюдать, к примеру, в Нижегородском уезде29. Но однозначно относить их к служилым людям, как часть мордвы в Алатырском уезде, именуемую мордовскими служилыми мирзами и наделяемую поместьями , мы также не имеем права. Скорее, их следует отнести к черносошным крестьянам («подымные люди»?), из общей массы которых постепенно стали выделяться служилые государевы люди. Мордва платила в пользу государства куничные, ясашные деньги, медвяной оброк и посыпной хлеб. За право охоты и рыбной ловли платили особые деньги. В XVII в. известны случаи массового перевода части мордвы в восточные уезды с наделением ее поместьями. Так в 1652-53 гг. 33 мордвина Кадомского уезда были переведены в Керенский уезд, где им дали по 20 чети в поле каждому. При этом вся переведенная мордва называется тарханами . Мы можем сделать осторожное предположение о том, что тарханами в регионе называли именно служилую мордву.

Во второй половине XVI – начале XVII в. мордва принимает участие во многих войнах. Имеются отчетливые следы участия кадомской мордвы в Ливонских войнах XVI в. К ним, безусловно, следует отнести упоминание бобылей начала XVII в. из мордовских отпущенников с указанием их национальности – немец (немчин, немка). Отмечено участие мордвы (цненская) в Полоцком походе 1563 г. Можно обнаружить упоминание о них и в иных разрядных книгах XVI – начала XVII в. Нам известно, что кадомская мордва приняла самое активное участие в событиях Смутного времени. По указаниям на место гибели того или иного мордвина (Нижний Новгород, Калуга, Алатырь, Арзамас, Болхов, Шацк) мы можем составить общий список событий и сражений в котором они приняли непосредственное участие.

Итак, статус мордвы Восточной Мещеры обладал значительными особенностями, истоки которых следует искать в прошлом региона. Долгое время существовавший приграничный статус прицненских и примокшских земель способствовал тому, что все его население (или же значительная его часть) в той или иной степени становилось служилым. Это подтверждают и наши знания об иных категориях жителей данного региона.

С мордвой, скорее всего, связана еще одна группа населения -«важемские земцы», носившие явно мордовские имена34. В источниках земцами иногда называли новгородских своеземцев – мелких землевладельцев, известных на рубеже XV-XVI вв. и представляющих собой колонистов последних лет новгородской независимости. Они самостоятельно разрабатывали незаселенные пространства и получили их в вотчины, которые были сохранены московскими чиновниками. По своему статусу они находились между крестьянами и мелкими детьми боярскими. Позднее благодаря позиции, занятой той или иной семьей, они сливались с массой первых или вторых . В таком случае мы можем предположить, что в Восточной Мещере достаточно рано из мордовских общинников стали выделяться служилые государевы люди. Но по неизвестным причинам процесс не получил широкого развития. Однако их наименование «важемские» вновь отсылает нас к региону Новгорода. Там известна река Вага, приток Северной Двины. Тем не менее известны и другие определения слова вага – шест, коромысло, поперечный брус, лань, самка северного оленя. Скорее всего, человек, описывавший Кадомский уезд, увидел здесь явление, известное ему по Новгороду, и перенес в Мещеру новгородскую терминологию.

Встречается в источнике и еще одна категория служилых людей известных по источникам XVI в. – литва. Если в Кадомском уезде это только бобыли36, под которыми, скорее всего, следует понимать мордовских отпущенников, пленников захваченных в Ливонских войнах, то в Шацком уезде37 это, судя по всему, те же пленные, по каким-то причинам включенные в состав служилого сословия Русского государства и размещенные (испомещенные) в восточных ее уездах (в том числе в Казанском и Чебоксарском). Документы отмечают отдельно пешую и конную литву. При этом зафиксировано их использование только на восточном направлении . В Мещере литва, скорее всего, владела и бортными ухожеями . Однако встречается в источниках и странное сочетание «мордвин литвин» .

Время появление в регионе тюркского населения является до настоящего времени одной из важнейших неразрешенных задач. Считается, что в конце XIV в. сюда пришел некий князь Бихан, от которого происходит большинство темниковских и кадомских княжеских фамилий. В целом с последним утверждением следует согласиться. Более того, с высокой вероятностью общие предки могут оказаться не только у значительной части представителей княжеских, но вообще у всех мирзинских родов. В таком случае князья-мирзы -это потомки Бихана и, возможно, его ближайшего немногочисленного окружения. Рядовые казаки – потомки воинов легендарного князя. Подавляющую часть татар региона следует отнести к категории служилых татар. За свою службу они жаловались поместьями, а отдельные мирзы -княжениями над мордовскими беляками41, податными единицами, в основе которых, возможно, следует видеть разросшиеся патриархальные семьи или же, что более точно, роды. Статус таких князей был близок (или же идентичен) волостелям. Однако в отличие от волостелей князей жаловали княжением пожизненно, а после смерти князя ему наследовал старший в роде или же сын (отмечены обе формы наследования). При этом с какого-то момента право на долю доходов с беляка стали иметь все родственники князя. Остается открытым вопрос о том, как мордва, как мы уже выяснили, умевшая постоять за себя, согласилась терпеть над собой власть инородцев. Здесь может быть несколько решений. Либо пожалования княжениями были достаточно поздним привнесением, появившимся после вхождения данных территорий в состав Московского княжества. Косвенным подтверждением этого могут служить княжеские генеалогии региона. Практически все они восходят к рубежу XV-XVI вв., к тому моменту, когда эта территория окончательно была присоединена Москвой. Как неудачный эксперимент переходного времени, призванный распространить на вновь приобретенные земли общегосударственную систему управления, можно рассматривать и появление в регионе института волостелей в самом конце XV в.42 Тогда какой-то период времени здесь параллельно должно было уживаться мордовское и тюркское (а скорее всего, еще и русское) население. Либо же Биханиды (потомки князя Бихана) имели самое прямое отношение к мордве. Здесь следует отметить, что наши знания об этническом происхождении большинства исторических деятелей той эпохи более чем расплывчаты. Так только единожды в источниках указывается на мордовское происхождение казанского князя Раста (Рас)43.

Но все же вернемся к служилым татарам. На протяжении XVI в. роды сильно разрослись и стали страдать от хронического малоземелья. В самом невыгодном положении оказались рядовые казаки. И здесь интересы государства и служилых татар полностью совпали. Начиная с рубежа XVI-XVII вв. в результате колонизационного движения на восток и юго-восток, вызванного необходимостью освоения территорий бывшего Казанского ханства и организацией обороны новых рубежей Московского царства с одной стороны, и попыткой решения проблемы все возрастающего малоземелья среди служилых татар с другой стороны, мещерские татары постепенно заселяют вновь образовываемые Алатырский, Арзамаский, Пензенский, Саранский и некоторые иные уезды. Казаки стремились перебраться на новые места, где еще довольно было свободной земли44. Брошенные в Кадомском и Темниковском уездах поместья и дворовые места, как правило, имели от 1,5 до 5 четей в поле, хотя могли достигать и 2045. По челобитью они доставались их оставшимся товарищам. Чаще всего ими были мирзы. Некоторым из них удавалось собирать в своих руках поместья до 400 четей (в том числе за счет пожалований в соседних уездах). Однако после очередного раздела такого поместья между всеми наследниками абсолютные размеры получившихся землевладений становились значительно скромнее. Таким образом, улучшения были только временными. Отток казаков приводил к постепенному возрастанию удельной доли мирз среди темниковских и кадомских татар. Это, в свою очередь, приводило к постепенному падению статуса мирз. Следует отметить еще одну важную проблему: неравномерность распространения крестьян по поместьям служилых татар. Известны примеры, когда на поместье в 35 четей в одном поле приходилось 12 крестьян46. И в то же время не редкими были ситуации, когда в поместьях достигавших почти 100 четей не отмечено ни одного крестьянина .

Бортники представляли собой еще одну особую группу податного населения региона. Их основным занятием являлся сбор меда диких лесных пчел. Им принадлежали бортные ухожеи (угодья) с множеством больших деревьев, пригодных для выдалбливания дупел, в которых могли поселиться пчелы. Каждое такое дерево метилось специальным знаком, знаменем. Бортные ухожеи всегда называются вотчинами. Их можно было продать, завещать, заложить, дать в приданое. Вотчины бортные ухожеи в ряде случаев могли принадлежать и помещичьему крестьянину . В одном ухожее могли находиться деревья (борти), принадлежащие разным людям. Однако владение ухожеем не означало безусловного права владения всем лесным участком. Право рубить не бортный лес, охота и рыбная ловля регламентировались отдельно. Судя по всему, именно бортничество, а не земледелие долгое время являлось главным и, возможно, основным источником доходов местного населения. В настоящее время первая зафиксированная покупка бортного ухожея относится к 144349.

Статус этой категории населения (бортников) можно установить благодаря писцовой книге мордовских сел Кадомского уезда 1629/30 г. Отличие бортников, в частности, от мордвы подчеркивалось тем, что пошлины с верхового (собираемого) меда отличались от мордовских50. В ряде случаев бортники должны были участвовать в войнах. При этом они составляли не вспомогательные, а основные конные отряды. В Книге полоцкого похода 1563 г. отдельно отмечено 178 мещерских бортников51. Это первое документальное упоминание о них. Известны они и позднее52. В 1614 г. в Кадомском уезде отмечено 42 бортника, при этом 35 из них значатся как живущие за русскими и татарскими помещиками, а также русскими крестьянами. Что обозначало «живут за», окупное холопство или же только проживание в их дворах? Как живущие своими дворами отмечены только семь. Данный факт, однако, не мешал бортникам приобретать новые вотчины . Скорее всего, данный факт следует рассматривать как попытку избежать несения полковой службы. Места их постоянного проживания могли находиться достаточно далеко. Немаловажно и то, что среди бортников встречаются только русские имена. Также следует подчеркнуть, что здесь не отмечено ни одной выморочной вотчины. Остается открытым вопрос о том, когда в регионе появилась данная группа населения, а также всегда ли она состояла из православных. Можно предположить, что первоначально это было русское (крестьянское?) население, которое самостоятельно переселялось в регион и приобретало у местного населения их ботные ухожеи.

Бортники являлись не единственным русским (православным) населением региона. Здесь также отмечены русские помещики и крестьяне. При этом крестьяне проживали как в поместьях православных служилых людей, так и служилых татар.

Все перечисленные группы населения имели самостоятельную территориальную организацию, существующие параллельно. Бортники делились по станам, мордва по белякам, служилые татары и русские помещики – по волостям. Писцовое описание земель также проводилось по отдельности. Да и на военную службу, как правило, они вызывались порознь. Таким образом, только на примере одного региона нам удалось показать, что территориальные (или даже национально-социальные) подразделения, из которых состояла русской армии эпохи Ивана Грозного, были значительно разнообразнее, нежели это представляется на первый взгляд. При этом обращение к иным территориям могут еще больше усложнить общую картину. Это ставит задачу выявления и изучения региональных особенностей военного строительства русской армии рассматриваемого периода. Помимо этого еще одним малоисследованных сюжетом является регулярное использование в Ливонской войне ногайских и черкесских (кабардинских) наемников. Без учета этого компонента наши знания об армии Ивана Грозного также в значительной мере неполные. Однако проблема выходит за рамки очерченного нами круга вопросов и требует отдельного исследования.

1 Опарина Т.А. Иноземцы в России XVI-XVII вв. – М., 2007. – С. 10.

2 Орленко С.П., Опарина Т.А. Указы 1627 и 1652 годов против «некрещенных иноземцев // Отечественная история. – 2005. – № 1. – С. 22-39. Следует, однако, заметить, что по косвенным данным подобная практика появилась еще в XVI в. и впервые была отмечена в 1589 г. (Беляков А.В. Новые документы к биографии астраханского царевича Арслан-Али ибн Кайбулы // Русский дипломатарий. -М., 2004. – Вып. 10. – С. 189-196.) Скорее всего, данная практика возникла не позднее середины XVI в. и была связана с появлением в России значительной группы иноземцев испомещаемых за службу.

3 Подобное заявление требует определенной оговорки. Дело в том, что в источниках время от времени находятся примеры владения служилыми татарами вотчинной пашни (вотчины бортные ухожеи имели иную природу). Но это все же, скорее всего, только исключения из общей практики.

4 Опарина Т.А. Иноземцы в России XVI-XVII вв. – М., 2007;

Хамамото М. О христианизации служилых татар в первой половине XVII в. // Эхо веков. – 2004. – № 2 (37). – С. 196 – 203.

5 Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. -СПб., 1863- 1887. – Ч. 1-4.

6 Смирнов И.Н. Татарский летописец. Современник Бориса Федоровича Годунова. – М., 1851.;

7 Библиотека восточных историков, издаваемая И.Н. Березиным. Т. II. Ч. 1. -Казань, 1854.;

8 Усманов М.А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв. – Казань, 1972. – С.52-55, 95. Горбунов Б.В., Потапов В.П. Касимовская земля. История родного края. -Рязань, 2001. – С. 65.Шамильоглу Ю. «Карачи-беи» поздней Золотой Орды: заметки по организации Монгольской мировой империи // Из истории Золотой Орды. – Казань, 1993. – С. 44-60.

9 Исхаков Д.М. Этнографические группы татар Волго-Уральского региона. -Казань, 1993; Исхаков Д.М. К вопросу об этносоциальной структуре татарских ханств (на примере Казанского и Касимовского ханства). – Казань, 1995; Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. – Казань, 1998; Исхаков Д.М. О внутреннем делении Касимовских татар и его истоках // Восток-Запад: Диалог культур Евразии. – Казань, 2001. – Вып. 2. – С. 289-298; Исхаков Д.М. Тюркско-татарские государства XV – XVI вв. – Казань, 2009.

10 Рахимзянов Б.Р. Касимовское ханство (1445-1552 гг.). Очерки истории. -Казань, 2009. и др.

11 Бахтин А.Г. Образование Казанского и Касимовского ханств. – Йошкар-Ола, 2008.

12 Сафаргалиев Ю.В. Касимовское ханство в системе русской государственности: Автореф. дис. на соиск. учен. ст. канд. ист. наук. – Саранск, 2011.

13 Азовцев А.В. Новые источники по истории землевладения касимовских татар // Русский дипломатарий. – М., 1999. – Вып. 5. – С. 68-74.

14 Беляков А.В., Моисеев М.В. Сююн-бике: из ногайских степей в Касимовские царицы // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 5. – Рязань, 2004. – С. 32-44; Моисеев М.В. Касимов, «Мещерские места» в русско-ногайских отношениях // Третьи Яхонтовские чтения. – Рязань, 2005. – С. 422-427; Моисеев М.В. Взаимоотношение России и Ногайской Орды (1489-1563 годы). Автореф. дис. на соиск. учен. ст. канд. ист. наук. – М., 2007.

15 Беляков А.В. «Касимовское царство» раннего периода (XV – первая половина XVI в.): проблема интерпретации источников // Восточная Европа в древности и средневековье. Т. XVII. – М., 2005. – С. 172-175; Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVII веков: просопографическое исследование. – Рязань, 2011.

16 Акчурин М.М., Абдурахманов Т.А. Челобитная вдовы мурзы Тляша Кутыева // Национальная история татар: теоретико-методологические проблемы. – Казань, 2011. – Вып. 2. С. 176-195; Акчурин М, Ишеев М. Татарские князья и их княжества. – Нижний Новгород, 2008; Акчурин М, Ишеев М. К вопросу о появлении татарских князей в Мещерском крае // Средневековые тюрско-татарские государства. – Казань, 2010. – Вып. 2. – С. 250-254.

17 Челяпов В.П. Древнерусские памятники на северо-востоке Рязанской земли //Великое княжество Рязанское. – М., 2005. – С. 422-425.

18 Шитов В.Н. Старокадомское поселение // Труды Мордовского научно-исследовательского института языка, литературы, истории, экономики. -Саранск, 1992. – Вып. 104. – С. 104-125.

19 В последнее время эти догадки независимо друг от друга высказали несколько исследователей. (Тарасов А.И. Восточно-Мещерский архив средних веков. Вып. 1. – Пермь, 2002. – С. 1.; Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века: внешнеполитические договоры. – М., 2003. – С. 259-260.)

20 Смирнов М. О князьях мещерских XIII- XV вв. // Труды Рязанской ученой архивной комиссии. Т. XVIII. Вып. 2. – Рязань, 1904. – С. 161-197.; Антонов А.В. Родословные росписи конца XVII в. – М., 1996. – С. 232. Л 1

21 Андреев С.И. Древнерусские поселения верховьев р. Цны XIII – XIV вв. (К вопросу о юго-восточной границе Рязанского княжества) // Куликово поле.: Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. Т. 2. -Тула, 2003. – С. 48-67; Челяпов В.П. В поисках Городца Мещерского // Материалы и исследования по рязанскому краеведению.Т. 4. – Рязань, 2003.- С. 11-31.; Челяпов В.П. Древнерусские памятники на северо-востоке Рязанской земли // Великое княжество Рязанское. – М., 2005. – С. 413-426.; Челяпов В.П. К вопросу об Андреевом городке каменном // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 8. – Рязань, 2005. – С. 13-16. 99

22 Мазуров А.Б. Средневековая Коломна в XIV – первой трети XVI вв. – М., 2001. – С. 78.

23 Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Восточная Мещера в средние века: К вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае. – Нижний Новгород, 1996.

24 Кучкин А.В. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. – М., 2003. – С. 259-260. У некоторых исследователей Александр Укович превращается в Александра Юрьевича Ширинского (Мещерского), а дата продажи переносится на 1381 г. (Баязитов Р. Ж., Макарихин В.П. Восточная Мещера в средние века: К вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае. – Нижний Новгород, 1996. – С. 72, 85.) Скорее всего, этому способствовало довольно неуверенное предположение Н.М. Карамзина о том, что князья Мещерские произошли от Александра Уковича. (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V. (прим.: 86, 275). В последние годы данная идея получила поддержку Д.М. Исхакова. (Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. – Казань, 1998.)

25 Кучкин А.В. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. – М., 2003. – С. 260-262.

26 Дубинская Л.Г. Социально-экономическое положение крестьян во второй половине XVII века (по материалам Мещерского края). Автореф. дис. на соиск. ст. канд. ист. наук. – М., 1967. – С. 11-12.

27 Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV – начала XVII века // Русский дипломатарий . Вып. 8. – М., 2002.

28 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 11667. Оп. 1. Д. 1443. Л. 112. Если исходить из версии Д.М. Исхакова о военной организации Казанского ханства, под мордовскими сотскими могут скрываться мордовские князья. Это также можно рассматривать как основной элемент военной организации мордвы. (Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. – Казань, 1998. С. 65-66). Однако документ, на который мы ссылаемся, содержит только информацию о форме организации налогооблажения.

29 Приходо-расходные книги московских приказов 1619-21 гг. – М., 1893. – С. 47-56 и др.

30 Поместья достались им после сошедших или же умерших русских помещиков. Крестьян у них не было, зато отмечены захребетники – неслужилые мирзы. Писцовая книга татарским поместьям Алатырского уезда 1624-1626 годов. – М.; Нижний Новгород, 2012. – С. 18, 83, 107, 108, 129-131.

31 РГАДА. Ф. 1167. Д. 1438. Здесь же отмечено, что мордва в этот период служит в рейтарах.

32 Книга полоцкого похода 1563 г. – СПб., 2004. – Л. 37 об. – С. 43. Следует особо подчеркнуть тот факт, что мордва из рассматриваемого нами региона упоминается лишь единожды. В Кадоме и Темникове мордва не отмечена. Можно предположить, что она «скрывается» за упомянутыми татарами. В XVII в. подобное встречается (Акчурин М., Кочетков В. Введение // Писцовая книга татарским поместьям Алатырского уезда 1624-1626 годов. – М.; Н.Новгород, 2012. – С. 11). В таком случае мы вправе поставить вопрос об общем пересчете служилых татар в русской армии XVI в.

33 Беляков А.В. Писцовая книга мордовских сел Кадомского уезда 138-го (1629/30) года. Предварительные результаты исследований // Шестые Яхонтовские чтения. – Рязань, 2012. – С. 488-189; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 4, 45, 214 об.

34 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 148, 159 об.

35 Словарь русского языка XI – XVII вв. Т. 23. – М., 1996. – С. 185; Селин А.А. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах // Исследования по истории средневековой Руси. – СПб., 2006. – С. 319-332.

36 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 29 об., 42 об.

37 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 156.

38 Анхимюк Ю.В. Росписи казанского зимнего похода в Разрядной книге ОР РНБ. Q.IV. 53 // Государство и общество в России XV – начала XX века: Сборник статей памяти Николая Евгеньевича Носова. – СПб., 2007. – С. 180-188.

39 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 143 об., 156, 177.

40 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 156.

41 Косвенным подтверждением того, что беляк является мордовским институтом, и не имеет ничего общего с бейликом (так в тюркских землях, в основном в Анатолии сельджукского и раннеосманского периода XI—XVI веков и в Крыму ордынского и ханского времени называли небольшое феодальное владение, управлявшееся беем) указывает тот факт, что у мордвы эрзи старшину большой патриархальной семьи, не старшего, но наиболее авторитетного и умного называли беляй (белой). Бейлики впервые образовались в Анатолии в конце XI века (указано Д.А. Николаевым).

42 Пашкова Т.И. Местное управление в русском государстве первой половины XVI века (наместники и волостели). – 2000. – № 183 – С.177. Следует, однако, подчеркнуть, что А.А. Гераклитов считает кирдановскую мордву, управлявшуюся какое-то время волостелями, муромской, она проживала на противоположном берегу Оки (Гераклитов А.А. «Кирдановская» мордва // Известия Краеведческого института. Т. II: Отд. оттиск – Саранск, 1927).

43 Сафаргалиев М.Г. Присоединение мордвы к русскому централизованному государству // Труды Мордовского научно-исследовательского института языка, литературы, истории, экономики . Сер.: Историческая. Вып. XXVII – Саранск, 1964. – С. 13.

44 Писцовая книга татарским поместным землям Алатырского уезда 1624-1626 годов. -М.; Н.Новгород, 2012. – С. 46, 51, 59, 73, 78, 80, 119, 127, 135.

45 РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Д. 2011; Д. 14; Д. 335; Там же. Ф. 210. Оп. 9. Д. 1084. Столбец. 1.

46 Там же. Д. 2234.

47 Там же. Д. 1472.

48 Там же. Д. 48.

49 Акчурин М.М., Абдурахманов Т.А. Челобитная вдовы мурзы Тляша Кутыева // Национальная история татар: теоретико-методологические проблемы. Вып. 2. -Казань, 2011. – С. 176-195.

50 Беляков А.В. Писцовая книга мордовских сел Кадомского уезда 138-го (1629/30) года. Предварительные результаты исследований // Шестые Яхонтовские чтения. – Рязань, 2012. – С. 487-500.

51Книга полоцкого похода 1563 г. – СПб., 2004. – С. 43.

52 Разрядная книга. Т. II. – Ч. 3. 1475-1505 гг. – М., 1982. – С. 464.

53 Беляков А.В. Писцовая книга мордовских сел Кадомского уезда 138-го (1629/30) года. Предварительные результаты исследований // Шестые Яхонтовские чтения. – Рязань, 2012. – С. 489; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 6466. Л. 80 об.