Чащина Елена Анатольевна

Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. Выпуск № 4 / 2009

Основной формой ренты в ХIV-ХV веках являлся натуральный оброк. Тенденция к росту доли денежной ренты прослеживается только во второй половине XV века. Норма феодальных повинностей в сельском хозяйстве в этот период была постоянной и определялась «стариной».

Стремление к замене многообразных повинностей единой суммой денежного оброка, к устранению многочисленных торговых и проездных пошлин на территории Северо-Восточной Руси наблюдается к концу XV века. Причем денежная рента первоначально выступала лишь в качестве дополнения к натуральному оброку. Перевод натурального оброка на деньги был невозможен в силу недостаточного развития городов.

Все термины, обозначающие единицы обложения в изучаемое время, можно разделить на две группы: 1) наименования единиц, с помощью которых измеряли дани и сборы; 2) названия единиц, с помощью которых определялись натуральные повинности. Далее рассмотрим особенности функционирования данных терминов на материале жалованных грамот ХV-ХVI веков.

Термины первой группы делились на общие, построечные и личные.

К общим относились два термина – обжа (выть) и соха. Они использовались для определения окладов податей и для раскладывания государственных и местных сборов и повинностей. Более крупной мерой была обжа (от жать, обжимать), обозначавшая 10 четей земли. В «Материалах» И.И. Срезневского термин обжа не фиксируется¹. В словаре Г.Е. Кочина он дается со значением «окладной кадастровой единицы»².

Считалось, что при Иване III обжа составляла участок земли, обрабатываемый силами одного человека на одной лошади. Позднее термин обжа сохраняется исключительно в Новгороде.

В период Московской Руси для обозначения налогов использовались термины поплужное и посошное, образованные от слов плуг и соха. Плуг и соха первоначально означали земледельческие орудия, представляющие часть земледельческого капитала, затем стали использоваться для обозначения налогов. Древний плуг был равен 64 четвертям пашни, затем плуг сменяет соха, которая уже при первой татарской переписи изменяется в зависимости от области, количества почвы, владельца земли: «а городовое и губное дело делают, опричь посаду с сохами по сошному разводу, Что его купля в моей отчине в Дмитровском уезде…, а пашни в сельце и в деревне полсохи; а написано в том селе и в деревнях пашни треть сохи и полполполутрети сохи; и к иным нашим делом целовальников с трети сохи по четыре человека на год»³.

Встречаем словосочетание «сошной развод: и губное дело делают опричь посаду с сохами по сошному разводу».

Прилагательное посошный фиксируется в составе словосочетаний посошный примет, посошный корм, посошная служба: «и подвод на яму не ставят, и гонцом нашим и всяким посланником подвод не дают и посошные службы никакие; не надобе моя, великого князя, дань, ни ямские деньги, ни подводы, ни посошная служба; ни иные им никоторые пошлины не надобе, ни розвинское, оприч посад[ничи полови]ны, ни повъротного, ни посошнаго корму…; ни иные им никоторые пошлины не надобе, ни посошной корм, ни поротное; …опричь посошново корму и ямских полоняничных денег и всяких податей».

Подати в Московском государстве платились обычно по числу дворов или дымов, а иногда и по количеству ворот, так как сосчитать дворы было гораздо легче, чем жителей, или измерить земельные угодья. Таким образом, к «построечным» единицам обложения относились термины двор, подымное (от дым), поворотное (от ворота). Земельные меры, если требовалось, переводились в дворовое число. По мнению С. Шумакова, «единицами обложения… является хозяйство, а это означает, что участок земли, обрабатываемый силами одного домохозяина или при помощи одного земледельческого орудия, что в сущности одно и тоже… Поэтому дань берется с сохи (плуга) в смысле участка земли, обрабатываемого при его помощи. Но понятие хозяйства было близко к понятию двора, но не совпадало с ним. Таким образом, дань берется с дыма. Но двором и землей владеет домохозяин, муж, итак, иногда берется дань с мужа. Но все это в сущности один и тот же похозяйский сбор»⁴.

Термин подымное встречаем в следующих контекстах: «ни иные никоторые пошлины не надобе, ни розвинское, ни подымное; и на яму с подводами не стоят, и закосного, и лугового, и тукового, и подымного, и в воры на лоси и на медвежьи и на волчьи поля не ходят».

Термин поворотное не имеет однозначного толкования. Данное слово встречается в различных контекстах: 1) в ряду общих пошлин и поборов, 2) в ряду торговых пошлин в гостиных дворах. Следовательно, у данного термина можно признать два значения, в первом из которых он часто используется в текстах изучаемого периода. В жалованной тарханной и несудимой грамоте Рузского князя Ивана Борисовича 1498 года читаем: «и тем его людем не надобеть ям, ни подводы, ни мыт, ни тамга, ни поворотное, ни коня моего не кормят, ни сен моих не косят». Аналогичный контекст находим в жалованных грамотах княгини Ульяны, вдовы Волоцкого князя Бориса Васильевича, 1494 года: «ни иные им никоторые пошлины не надобе, ни розвинского не дают, ни поворотного; А подводчиком у них ночей не начевати, ни поворотщиком поворотного не братии». Жалованная тарханная и несудимая грамота великого князя Ивана IV 1539 года фиксирует: «ни иные им никоторые пошлины не надобет, ни розвинского, ни поворотного, ни посошного корму, ни городчиковых пошлин не дают». В других жалованных грамотах читаем: «и иные им никоторые пошлины не надобе, ни розвинское, оприч посад [ничи полови]ны, ни повъротного ни розвин[ского], ни поворотного, ни посошного корму, ни городниковых пошлин не дают; ни иные им никоторые пошлины не надобе, ни розвинского, ни поворотного, ни посошного корму, ни городчиковой пошлины не дают; ни иные им никоторые пошлины не надобе, ни розвинского, ни выводъной куни-ци, ни поворотного, ни дворскому корму не дают; а городцкие деи посадцкие люди тянут их в наши ямские и приметные деньги, и в пищальные и в бражные оброки, и в поворотное, и в пушечное…»

Приведенные примеры позволяют сделать вывод о том, что данный термин функционировал со значением «пошлина (подать) со двора, строения».

И.И. Срезневский данный термин дает только в одном значении и относит к наименованию торговых пошлин. Е. Осокин поворотной или подворной пошлиной считает такую, какую взимали с вывоза товаров в гостином дворе, собирали ее специальные лица, называвшиеся дворниками или воротниками, которые составляли свою таможню гостиного двора⁵.

В словаре Г.Е. Кочина термин поворотное дается только в общем значении «пошлина» без какой-либо конкретизации.

В Московской Руси терминология способов разверстки, распределения тягловых и других повинностей между податным населением была весьма разнообразной. С этой целью использовались следующие термины: размет, протор, развод, разруб, помет, примет и пр.

В жалованных грамотах особенно активно использовались термины размет (розмет) и протор, например: «и тем людем пришлым не надобе им никоторая дань, ни мыт, ни тамга, ни писчая белка, ни ям, ни подвода, ни в которые протори, ни в разметы, никоторая пошлина…; ни къ сотским, ни къ дворъским не надобе им тянути, ни в которые проторы, ни в разметы, ни иные им никоторыи
пошлины не надобе; не надобе им тянути ни в которые протори, ни в разметы, ни иные которые пошлины им не надобе; ни в черный с тяглыми людми не тянут, ни в который проторы, ни иные никоторыи пошлины им не надобе».

В некоторых случаях данные термины используются в форме единственного числа. Так, в жалованной грамоте великого князя Василия Васильевича Троицкому монастырю 1425 года читаем: «ни иные никоторые пошлины, ни розмет, ни помет, никоторая проторъ. В другом документе: не тянут с волостными людми ни в которой проторъ, ни сен моих не косят, ни коня моего не кормят».

По мнению Д. Толстого, протором по большей части назывались все личные повинности и плата взамен оных, розметом же – все вещественные подати. Термин размет {розмет) обозначал распределение податей и пошлин среди крестьян выборными властями, а также и самые платежи, а термин протор (проторъ, протори) – мирские платежи крестьян ⁶.

В «Материалах» И.И. Срезневского термин розмет фиксируется в значении «подать», в словаре Г.Е. Кочина – «подать, оброк, процесс раскладывания тягла».

Термин протор И.И. Срезневский дает со значениями «расход, иждивение, побор, повинность и судебная издержка». В терминологическом словаре Г.Е. Кочина протори, проторы – «убытки, издержки, налоги, оброки».

Термины развод (розвод) и розруб, обозначающие процесс распределения тягла, встречаются в памятниках крайне редко, что позволяет считать их пережитком старины.

В жалованной грамоте тарханной и несудимой царя Ивана Васильевича митрополиту Афанасию 1564 года используется составной термин сошный розвод: «…а городовое и губное дело делают опричъ посаду с сохами по сошному разводу». И.И. Срезневский приводит термин развод со значением «распределение, разверстка».

Термин помет обозначал сумму налогов, падающих на крестьянина в результате мирской разверстки. Так, в жалованной несудимой и льготной грамоте великого князя Василия Васильевича 1425 года читаем: «и тем людем… не надобе им никоторая моя дань… ни иные никоторые пошлины, ни розмет, ни помет, никоторая проторъ».

В материалах Картотеки древнерусского словаря находим этот термин в контекстах, подтверждающих данное значение: «и ему Івашку от той ево Феткины з братомъ Івашком осмины отказано и владеть не велено, а велено ему владеть другою осминою помету Митки Елохина; въ селе жъ непашенные дворы – 4 дв. да 2 дв. пусты… и всего непашенныхъ живущихъ 4 дв., а оброку съ нихъ имали пометомъ въ волость Сухаринскіе крестьяне и писцы [имена] те непашенные дворы пооброчили, а оброку на нихъ положили на годъ по 16 алт., съ дв. по 4 алт. да пошлинъ 5 ден. …а платити имъ тотъ оброкъ съ селчаны и съ деревенщики вместе ⁷.

И.И. Срезневский фиксирует термин помет с одним значением – «сбор, пожертвование». Г.Е. Кочин считает, что это «пошлина, обложение».

Термин примет используется в жалованной и льготной грамоте князя Юрия Ивановича митрополиту Варлааму 1517 года: «не надобе им с того селца и з деревни… никотораа дань, и ям, и примет, и посошной корм во-лостелин, и иные мои никоторые пошлины на пять лет. А как отседят свою лготу пять лет, и они потянут в мою… дань, и в ям, и в примет, и в все пошлины по книгам, чем описаны».

И.И. Срезневский этот термин документирует с обозначением рода налога, а Г.Е. Кочин фиксирует его без конкретизации значения.

Данный термин использовался также в составе терминологического словосочетания посошный примет: «и города им и яму не делати, и тамги, и мыта, и восмничего, и явки, ни приметов посошных, ни намесничих кормов».

Встречаем в актах прилагательное приметный, образованное от указанного термина, в составе словосочетания приметные деньги: «а городцкие деи посадцкие люди тянут их в наши ямские и приметные деньги; …и ямских и приметных, и данных, и оброчных денег… и никаких пошлин на нас имати есмя не велели».

Термин белка (бела) используется в жалованных грамотах с двумя значениями: 1) «единица денежного исчисления»; 2) «пошлина». В первом он обозначал мех белки, использовавшийся в качестве денежной единицы ⁸. В жалованных грамотах находим этот термин в следующих контекстах: «А дают те митрополичи христиане с тех митрополичих сел и деревень моему казначею или моему даньщику в мою дань оброком сто бел; А даеть игумен с тех людей в мою казну дань старосте по осми бел оброком; А дает ми игумен в мою казну с тех деревенек оброком з году на год на Збор по 20 бел в тот же оброк, что ми даеть съ всех своих деревенек, по штисот бел; А отьседять старожилци три годы, а пришлые десят(ь) лет, ини дают в казну оброку кн(я)зю на год по десяти бел».

В словаре Г.Е. Кочина значение данного термина определяется следующим образом: «белка, бела-пушной зверь, мех белки»; «единица денежного исчисления».

Термин белка в значении «пошлина» встречаем в жалованной данной тарханной и несудимой грамоте можайского князя Андрея Дмитриевича Белозерскому монастырю: «А кого игумен Кирило посадить своих людей в то село, а тем людем не надобе моя дань, ни белка, ни иная никоторая пошлина». Также в жалованной тарханной и несудимой грамоте Верейского и белозерского князя Михаила Андреевича читаем: «и кого игумен на ту пустошь призовет людей не из нашея вотчины великого княжения, или кого окупив посадить, ино тем людем не надобе моя дань, ни белка, ни иная никоторая пошлина». Однако в таком значении данный термин встречаем довольно редко, как правило, в составе словосочетания писчая белка: «пошлина за перепись земель с их владельцев». Приведем примеры: «не надобе им никоторая моя дань, ни писчая белка, ни ям, ни подвода…; и тем людям не надобе моя никоторая дань, и с того двора, ни пищая белка, ни ям, ни под[во]да, ни иная никоторая пошлина».

В таком значении без какой-либо конкретизации данное терминологическое словосочетание фиксируется в словаре Г.Е. Кочина.

Термин резана (резанка) также изначально обозначал денежные единицы. Так, в докончании великого князя Дмитрия Ивановича с великим князем тверским Михаилом Александровичем 1375 года зафиксировано: «…хоженого в город алтын, а на правду два, а дальный езд верста по резане, а на правду вдвое»; в уставной договорной грамоте великого князя Василия Дмитриевича митрополиту Киприяну… 1404 года говорится: «…а лише того оброка не имати; а белки, ни резанки не имати князю великому…»⁹

В памятниках изучаемого периода этот термин используется и в значении «подать, пошлина»: «и тем людем не надобе моя дань, ни писчая моя белка, ни резанка, ни иные никоторые пошлины на 20 лет». С таким значением данный термин фиксируется в словаре Г.Е. Кочина.

В текстах памятников находим ряд устойчивых сочетаний, одним из компонентов которых является глагол тянуть: тянуть в тягло, тянуть в дань по силе, тянуть в проторы и разметы, тянуть к дворскому, сотскому, становщику – «быть им подведомым по отбыванию тягла»; тянуть к волости, к городу, стану – «подлежать их ведению по отбыванию тягла». Приведем примеры: «ни с слугами, ни с черными з городскими людми не надобе им тянути ни в какие прот[о]ры, ни в розметы; ни инам никоторам им пошлина не надобе; А отсидят свои лета урочные, и они потянут в мою дань и в ям по силам; ни в какие проторы с тяглыми людми не тянути, ни к дворьскому ни к пят(и)десятским, ни к десятским не тянут ни в каков проторъ, ни в розмет; ни к сотцким, ни к дворьским, ни к десятцкым с тяглыми людми не тянуть ни в какие проторы, ни в разметы, ни иные им никоторые пошлины не надобе; ни к сотским, ни къ дворьским, ни къ становщиком не тянут ни в какие проторы, ни иныи никоторыи пошлины им не надобе; ни с черными людьми не надобеть им тянути [ни] в которые протори, ни в дела».

Таким образом, единицы обложения в период Московской Руси делились на две группы, первая из которых включала различного рода сборы, а вторая – натуральные повинности. В первую группу входили такие термины, как обжа, соха. Причем первый из них изначально обозначал участок земли, а второй – земледельческое орудие. К построечным единицам обложения относились подымное, поворотное, образованные от дым, ворота, по числу которых взимались подати. Терминология способов разверстки включала следующие лексемы: размет, протор, развод, разруб, помет, примет. Данные термины отличались особой устойчивостью и частотой употребления. Лексемы белка, резанка, изначально обозначавшие денежные единицы, в изучаемый период функционировали со значением «пошлина» и использовались в письменных источниках довольно редко.

 

---

¹ Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 1-3. СПб., 1895-1912.

² Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. Л., 1937.

³ Примеры взяты из следующих источников: Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI вв. М., 1951. Ч. 1; Акты социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. 1-3. М., 1952-1964.

⁴ Шумаков С. Губные и земские грамоты Московского государства. М., 1895. С. 58.

⁵ Осокин В. Внутренние таможенные пошлины в России. Казань, 1850. С. 57.

⁶ Толстой Д. История финансовых учреждений в России. СПб., 1846. С. 3.

⁷ Картотека древнерусского словаря Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН.

⁸ Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1-27. М., 1975-2005.

⁹ Памятники русского права. Вып. 1-8. М., 1952-1961.