Автор: Барахович Павел Николаевич
Журнал: Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. 2014
В последней четверти XVI в. и в течение всего XVII столетия в России постепенно растет количество служилых людей «по прибору», основную массу которых составляли стрельцы и казаки. В XVII в. большое количество «приборных» служилых людей находилось в приграничных районах, таких как Русский Северо-Запад и Запад на стыке владений шведского и польского королей, в южных городах, преграждавших путь на Русь крымским татарам, а также в Поволжье и Сибири.
Быстрое увеличение численности сибирских служилых людей после Смутного времени привело к появлению новой для региона должности головы у стрельцов или казаков. Так, в 1630 г. в Тобольске и Тарском остроге было по одному голове «у конных казаков» (ВИМОИДР. Кн. 4. С. 48-50). К 1651 г. число таких должностных лиц значительно выросло, в Тобольске имелось по одному голове у конных и пеших казаков, в Тюмени один стрелецкий голова, один стрелецкий и казачий голова в Сургуте, один голова у пеших стрельцов в Томском городе и один голова у енисейских казаков [Дворянство России…, 1989, с. 31, 32].
Вопросы, касающиеся истории казачьих голов XVII в., слабо исследованы. Общую характеристику функций этих должностных лиц на основе архивного материала по Западной Сибири дал Н.И. Никитин. Некоторые моменты, относящиеся к порядку замещения таких должностей в западносибирских городах, рассмотрены В.Д. Пузановым [Никитин, 1988, с. 42, 43; Пузанов, 2010, с. 126]. Таким образом, стоит подробнее рассмотреть принципы и процедуру назначения, а также компетенцию сибирских казачьих голов. Тем самым будет сделана попытка заполнить существующий вакуум в фактическом материале, а также ответить на ряд вопросов, имеющих теоретическое значение. В частности, необходимо разобраться в природе должности сибирского казачьего головы, ее месте и значении в системе управления «приборным» войском России.
Важнейшими архивными источниками, использованными в настоящем очерке, являются «памяти» казачьим головам Енисейского острога Петру Бекетову от 13 февраля 1641 г. и Афанасию Воеводину от 10 мая 1669 г., а также поздняя «память» красноярскому казачьему голове Трифону Еремееву от 28 февраля 1709 г.
«Память» Бекетову как наиболее ранняя среди имеющихся в нашем распоряжении впервые публикуется в качестве приложения к настоящей работе. Этот документ содержит важный инструктивный материал, отражающий взгляд правительства на организацию войска. Кроме того, публикация «памяти» облегчит исследователям доступ к документам подобного рода. Любопытно, что челобитная Бекетова, предшествовавшая назначению его головой, неоднократно попадала в поле зрения исследователей и даже была опубликована, а сама «память», следовавшая за челобитной в том же столбце, оставалась незамеченной [Открытия русских землепроходцев…, 1951, с. 94-96].
Должность казачьего головы в Енисейске появляется в середине 30-х гг. XVII в, что, очевидно, было связано с резким увеличением численности тамошней «служилой корпорации». Енисейский гарнизон, изначально состоявший из сотни стрельцов, к 1637 г. был доведен до численности в 371 чел. за счет переведенных туда «на вечное житье» казаков Тобольска и Березова, а также группы ссыльных служилых людей (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 40. Л. 396,419. Стб. 227. Л. 72. Кн. 70. Л. 106-114).
Первым казачьим головой в Енисейске стал «вологжанин» Богдан Болкошин (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 40. Л. 317). В 1641 г. Болкошина сменил знаменитый землепроходец Петр Бекетов, который пробыл головой до 1648 г. [Вершинин, 2003, с. 35-49]. Из имеющихся в нашем распоряжении документов известно, что в 1655 г. головой становился Василий Власьев, затем Никита Стеншин, в 1663-1669 гг. казачьим головой был Богдан Несвитаев, после него Афанасий Ильин, сын Воеводин, а далее Андрей Васильев,
сын Строганов. Последний в 1688 г. был «отпущен» на родину, в Соль Вычегодскую. В декабре 1691 г. на эту должность был назначен известный строитель укреплений Селенгинска и участник войны с империей Цин Иван Иванов, сын Поршенников, но пробыл он головой совсем недолго, до своей смерти летом 1693 г. В последнее десятилетие XVII в. енисейским казачьим головой был Семен Карпов, сын Самойлов. Думается, что этот перечень имен пока нельзя назвать исчерпывающим. Известно, что многие из перечисленных лиц при получении должности казачьего головы обладали чином сына боярского (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Кн. 153. Л. 50. Стб. 339. Л. 223. Кн. 583. Л. 5. Кн. 822. Л. 14. Стб. 1045. Л. 27, 28. Кн. 1184. Л. 212. Кн. 1229. Л. 282).
В Красноярском остроге, несмотря на наличие там более мощной служилой корпорации, чем в Енисейске, казачий голова появился только в начале XVIII в. Так, в 1709 г. этот пост занял ветеран войн с джунгарами и енисейскими киргизами Трифон Васильев, сын Еремеев (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 1-7). К моменту назначения он имел 45-летний стаж только в чине сына боярского. В год Полтавской баталии Трифон был в весьма преклонных годах, поскольку известно, что уже в 1662 г. он в должности казачьего пятидесятника руководил «полусотней» ссыльных «черкас» и московских стрельцов (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Кн. 438. Л. 350).
Анализируя состав лиц, становившихся казачьими головами в Енисейском и Красноярском острогах, можно прийти к выводу, что многие из них были заслуженными людьми из среды «приборных» служилых людей, имевшими большой командный опыт и хорошо знавшими регион. Видимо, похожая ситуация сложилась и в Западной Сибири. Так, например, по данным В.Д. Пузанова, в 1693 г. в Тобольске головой у стрельцов был Иван Аршиский, а у пеших казаков – Петр Толбузин, представители известных служилых семей города [Пузанов, 2010, с. 126].
В отличие от Сибири, в Европейской России головами у стрельцов и казаков становились представители господствующего сословия – «природные» дворяне. Очевидно, практика назначения головами в Сибири выходцев из среды «приборных» служилых людей была обусловлена отсутствием в регионе собственного дворянства.
При назначении казачьим головой использовался общий принцип учета совокупности заслуг соискателя должности. Служилый человек, стремившийся занять такую должность, подавал в Москве челобитную с перечислением своих заслуг. Факты, изложенные в челобитной, проверялись по хранящимся в Сибирском приказе документам, после чего принималось решение, оформлявшееся специальным государевым указом. Далее новоиспеченного казачьего голову «отпускали» из столицы в свой острог со специальной «памятью» (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 339. Л. 204-218. Оп. 5. Д. 1655. Л. 1-4).
Должность казачьего головы не являлась пожизненной. Человек, занимавший ее, мог быть «отставлен» по болезни и увечью, как Богдан Болкошин, либо по другой причине или же получить более престижную должность. К последней можно отнести должность «баргузинского» головы -казачьего начальника в восточной части Енисейского «присуда», как было в случае с Богданом Несвитаевым (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 1-23).
Следовавший из Москвы в Енисейский острог казачий голова вез с собой немалое количество «запасу» и мог иметь при себе слуг. Так, Афанасий Воеводин ехал в сопровождении троих своих людей и имел в обозе 70 ведер вина, 200 аршин холстов, 200 аршин сукон белых, 100 сукон сермяжных, 2 изуфри, 2 дороги, 2 киндяка, 5 юфтей сафьяновых, 2 фунта шелку «розных цветов», 10 концов крашенин (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 57). Вполне возможно, что «вино» и часть ткани предназначались енисейским казакам.
Как следует из сохранившихся до наших дней «памятей» казачьим головам, круг их должностных обязанностей был весьма обширным. По приезде в острог голова должен был взять у воеводы либо своего предшественника именные списки казаков, провести «смотр» подчиненным, а потом переписать служилых людей и их огнестрельное оружие. Экземпляр составленных именных списков казаков отправлялся в Сибирский приказ. Иногда в «памятях» указывалось, чтобы голова обратился к казакам с речью, «сказывал» им государево «жалованное слово». В своей речи казачий начальник должен был рассказать о своих полномочиях (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 339. Л. 225).
Афанасий Воеводин, согласно своей «памяти», должен был пересчитать стрелецкие и казачьи дворы в Енисейске, которые были поставлены «казенными деньгами». Пустующие дворы полагалось отдавать «новоприборным» казакам (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 60, 61).
Прямой обязанностью казачьего головы было руководство служилыми людьми в военных походах по распоряжению воеводы.
«Памяти» казачьим головам могли предоставлять широкие полномочия в области верстания казаков в службу. Например, Петр Бекетов должен был в места убитых и умерших естественной смертью казаков «прибрати, енисейских же казачьих детей и братью и племянников добрых, которых бы з государеву службу стало, а будет казачьих детей и братьи и племянников не будет и ему прибрати вольных охочих и гулящих людей». Более содержательная «память» Воеводину указывала, что гулящих людей полагалось прибирать «добрых, которые были не воры и служилое им дело было за обычей». Наряду с этим, запрещался «наем» гулящих для участия в «государевых службах» взамен временно выбывших «из строя» казаков (например, заболевших). Причиной этому была недостаточная военная подготовка гулящих людей (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 339. Л. 228. Стб. 481. Л. 63).
Строго запрещалось брать в казаки тяглых людей (крестьян и посадских), а также «воров» (преступников). В инструкции Воеводину особо оговаривалось, что «которые стрельцы и казаки по службам, стрельцов и казаков место новиков в службу не прибирати». Таким образом, правительство ограничивало неконтролируемый рост числа служилых людей в условиях, когда многие из них длительное время находились в удаленных от Енисейского острога местностях. Тем самым оно старалось соблюдать принцип экономии, «государевой прибыли», так как рост числа служилых влек увеличение расходов казны. В то же время практика верстания в службу взамен временно отсутствующих казаков и стрельцов существовала в городах и острогах Тобольского разряда [Никитин, 1988, с. 63].
На «новоприборных» казаках полагалось брать «крепкие поручные записи», подлинники которых хранились в съезжей избе, а копии у казачьего головы. «Новики» должны были приведены «к вере», т. е. дать присягу. После этого голове полагалось записать казака в «именной список» с указанием, на чье место он приверстан и с какого времени начал нести службу (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 60).
В поздней памяти красноярскому казачьему голове Трифону Еремееву 1709 г. уже не содержится специального права верстания в службу. Следовательно, со временем полномочия голов могли быть сужены центральной властью (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 4-7).
Казачий голова имел право «отставлять» своих подчиненных от службы, если они были «стары или больны или худы или воры». Взамен полагалось прибирать в службу людей, «которые были бы не воры и сами б были молоды и наличны и из пищалей стрелять горазды» (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 63).
Правила верстания в службу стрельцов, аналогичные представленным выше, повсеместно встречаются в наказах стрелецким головам Европейской России. Например, прибирать в службу мог голова стрельцов Кириллова монастыря Дмитрий Дернов в 1614 г. (ААЭ. Т. III. № 34. С. 72). Об отставке стрельцов за старостью, болезнью либо ввиду их уголовного прошлого говорится уже в наказе чебоксарскому стрелецкому голове Михаилу Кольцову 1626 г. (ААЭ. Т. III. № 161. С. 244). Иногда в наказах стрелецким головам говорилось об участии в верстании воевод. К примеру, казанский голова Иван Нагирин мог «прибирать» стрельцов только с ведома местного воеводы, всесильного боярина И.Б. Милославского [Мустафина, 1997, с. 52].
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что порядок верстания в службу казаков и стрельцов их головами был общим для всей России XVII в. В связи с этим очень спорным представляется утверждение В.А. Александрова и H.H. Покровского, что верстание в казаки головами было проявлением права «казачьей дружины» на комплектование своих членов [Александров, Покровский, 1991, с. 83].
Кроме перечисленного, рассматриваемые нами должностные лица отвечали за полковое знамя своего острога [Барахович, 2014, с. 135].
Казачьи головы были наделены полномочиями по контролю за соблюдением своими подчиненными правопорядка. Так, Афанасий Воеводин должен был «беречь накрепко», чтобы енисейские казаки «в городе и нигде ничего не воровали, русских людей и татар не побивали и не грабили и зернью и карты не играли», а также «денежного и хлебного жалованья и казенных пищалей не продавали и зернью не проигрывали и никаким воровством не промышляли». Голове надлежало следить за раздачей денежного и хлебного жалованья, чтобы никто из служилых людей не получал жалованье заочно, «чужим именем». Казачий голова был обязан «беречь», чтобы его подчиненные во время «служб» не «бегали, не воровали, никого не побивали», а также не брали даром «кормов» у подданных русского государя. Особо говорилось о том, чтобы казаки «продажново питья и б…и у себя не держали» (РГАДА. Ф. 214. Стб. 481. Л. 60-64).
Подчиненные воеводам казачьи головы обладали полномочиями в области сыска по уголовным и политическим преступлениям. Например, красноярский голова Трифон Еремеев должен был «извещать» своему воеводе о тех казаках, которые «учнут в городе каким воровством воровать или буде в уездех людей бить и грабить и зернью играть или иным каким воровством промышлять». Что касалось «шатости и измены», то про них Еремееву было велено «тайным обычаем проведывати накрепко» среди казаков, а потом «извещать» воеводе о преступном умысле и отдавать злоумышленников в приказную избу (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 5об.).
Важной особенностью статуса казачьего головы было то, что он обладал широкими карательными полномочиями в отношении своих подчиненных, вплоть до привлечения их к уголовной ответственности. В наиболее общем виде памяти головам указывали, что они должны были казаков «от воровства унимать и, смотря по тамошнему делу и по винам, наказенье им чинить, хто чево доведетца» (РГАДА. Ф. 215. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 63).
Наряду с этим прописывались правила назначения наказания для отдельных случаев. Так, если казак совершал хищение чужого имущества, то голова должен был наказать его, а похищенное вернуть пострадавшим.
«Память» Афанасию Воеводину содержит строгие нормы о привлечении к ответственности за незаконное «курение» и употребление «вина» (люди, незаконно употреблявшие такое «питье», назывались «питухами»). Если «корчемное питье» вынимали первый раз, то с виновных взимался штраф – «заповедь», с «винокура» – 2 руб. 4 алт. 1,5 деньги, а «на питухех по полуполтине на человеке». За повторное совершение преступления «заповедь» бралась в двойном размере. Если рецидив правонарушения происходил третий раз, то заповедь бралась «втрое», а виновных полагалось бить кнутом и ввергать в тюрьму на неделю. После тюремного заключения преступников надлежало отдавать на поруки (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 65). Видимо, со временем полномочия голов в этой области сузились, поскольку назначенный красноярским головой в 1709 г. Трифон Еремеев должен был только «вынимать» «продажное питье» и извещать о преступлении воеводу (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 6).
«Память» Еремееву содержит нормы о наказании за «бесчестье» (оскорбление). В ней говорится что если «казаки учнут к себе друг на друга своего или женишка бесчестия искати суда, будет который виноват и тех казаков за бесчестье бить батогами, а бесчестье им никому ни на ком не править» (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 5). В данном случае мы видим ужесточение ответственности за бесчестье служилым людям и их женам, установленной статьями 93 и 99 гл. X Соборного уложения 1649 г. Согласно этим статьям, служилый имел право требовать компенсацию за бесчестье в размере своего оклада, а «жене против мужня окладу въдвое, дочери девке против отцова окладу вчетверо» [Соборное уложение 1649 года, 1987, с. 37, 38, 191]. Трудно сказать, чем было вызвано ужесточение ответственности за такое правонарушение. Возможно, это было сделано, чтобы избежать злоупотребления правом в целях обогащения.
В определенных случаях казачий голова мог привлекать к ответственности «порутчиков» (людей, «приложивших руки» под «поручной записью» при верстании служилого человека). Так, если кто-либо из служилых продавал казенный двор, то голова Афанасий Воеводин должен был «доправить» его стоимость на «порутчиках». Полученные средства передавались нововерстан-ным казакам для строительства жилья. Если казак, взяв денежное и хлебное жалованье, «не дослужиа сроку збежит», голове полагалось вычитать жалованье на «порутчиках», а взысканные деньги и хлеб отдавать в государеву казну (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 481. Л. 60, 61). Таким образом, правительство при помощи разумного принципа круговой поруки укрепляло казачью дисциплину.
Казачьи головы наделялись правом разбирать гражданские дела. Уже в ранней «памяти» Бекетову указано, что он мог разбирать споры своих подчиненных, а если «судные дела» будут в «больших числех», то их надлежало решать совместно с енисейским воеводой (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 339. Л. 226.). Со временем процессуальные полномочия казачьих голов были конкретизированы. В «памяти» Еремееву четко сказано, что он имел право единолично разбирать иски, цена которых составляла не больше 15 руб., причем по искам до 12 руб. казаки были освобождены от уплаты пошлины. Трифон Еремеев был вправе «суд давать» как по искам казаков друг к другу, так и по искам «сторонних людей» к казакам (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Оп. 5. Д. 1655. Л. 4об.).
Судебной компетенцией обладали и стрелецкие головы Европейской России. Любопытно, что освобождение служилых людей от пошлин по искам до 12 руб. встречается уже в наказе стрелецкому голове 1614 г. Вместе с тем судебная компетенция стрелецких голов могла быть шире, чем у аналогичных должностных лиц в Сибири. Так, чебоксарский стрелецкий голова Михаил Кольцов имел право разбирать иски на 100 и больше рублей (ААЭ. Т. III. № 161. С. 243).
«Памяти» казачьим головам в обязательном порядке содержали предостережение этим должностным лицам на случай злоупотреблений. Головы не должны были принуждать подчиненных работать на себя, брать «посулов и поминок», пользуясь своей властью писать «заемных памятей в долговых деньгах», а также «крепостей» на кого-либо. В противном случае им суждено было понести наказание от государя, быть «в опале и в казни» (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. 339. Л. 229. Стб. 481. Л. 66).
Если проанализировать опубликованные «наказы» стрелецким головам Европейской России (Кирилло-Белозерского монастыря 1614, Чебоксар 1626 г., Архангельска 1646 г., Невеля 1666 г., Казани и Гдова 1677 г.), то можно прийти к выводу, что группы полномочий, установленных ими (в области управления служилыми людьми, дисциплинарной и судебной власти), во многом аналогичны тем, что содержались в «памятях» сибирским казачьим головам [Калинычев, 1954, с. 81, 82]. Существенное отличие полномочий стрелецких голов от казачьих голов Центральной Сибири состояло в том, что в них включались функции по надзору за стрелецкой торговлей и распоряжению их земельной собственностью. Например, в «наказе» гдовскому голове Макарию Балавенскому сказано, «жили б стрельцы всегда без съезду во Гдове, а торговали и промышляли живучи своим рукодельем» (Русский архив. 1895. № 1. С. 18). Невельский голова Иван Сунгуров имел право сдавать в наем «по большой цене» пашню и сенные покосы «выбылых» стрельцов, если никого не удастся приверстать в их места (ДАИ. ТА/. № 18. С. 80). Возможно, это было связано с тем, что в Сибири торговля и землевладение служилых людей были не так развиты, как в Европейской России.
В имеющихся у нас «памятях» сибирским казачьим головам не содержится указаний об обязательном обучении служилых людей стрельбе. В отличие от сибирских «коллег», архангельский стрелецкий голова Иван Ендогуров обязан был учить подчиненных «стрелять перед собою почасту, чтобы из самопалов стрелять были горазды». Правда, стрельбы должны были производиться «зельем и свинцом», приобретаемым на личные средства служилых (ДАИ. Т.Ш. № 16. С. 72).
Рассмотрев ряд вопросов, относящихся к положению казачьих голов в Центральной Сибири, можно сделать некоторые выводы.
- Вероятно, должность головы у казаков в Сибири была производной от должности стрелецкого головы Европейской России (равно как и должность стрелецкого и казачьего головы в городах Южной России). Лишний раз об этом свидетельствует черновая «память» Бекетову, составитель которой последовательно вычеркнул из названия должности слово «стрелецкий». Видимо, при разработке документа подьячий Сибирского приказа пользовался некой общей формой.
- Одинаковые формулировки полномочий в «памятях» сибирским казачьим головам и «наказах» («наказных памятях») стрелецким головам городов Европейской России позволяют судить об общих началах организации служилых людей по прибору во всем государстве, стремлении правительства к единообразию, унификации функций начальников «городовых» стрельцов и казаков. Это очередной раз позволяет, вслед за Н.И. Никитиным, утверждать о наличии множества общих черт у «приборных» служилых людей Сибири и Европейской России.
- Появление должностей казачьих голов в Сибири (а равно и их «коллег» в Европейской России) свидетельствовало об усложнении системы управления вооруженными силами государства, выразившемся в появлении подобия «военной» ветви власти и прообраза органов военной юстиции.
Завершая настоящий очерк, следует отметить, что дальнейшее изучение «памятей» сибирским казачьим головам, а также деятельности лиц, занимавших эти посты, позволит выявить новые факты о «приборном» войске России XVII столетия.
Список сокращений
1. ААЭ – Акты археографической экспедиции.
2. ВИМОИДР – Временник Императорского Московского Общества Истории и Древностей Российских.
3. ДАИ – Дополнения к актам историческим.
4. РГАДА – Российский государственный архив древних актов.
Библиографический список
1. Александров. В.А., Покровский. H.H. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. 400 с.
2. Барахович. П.Н. Знамена служилых людей Центральной Сибири XVII в. (Енисейск, Красноярск) // Вестник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2014. № 2(28). С. 134-138.
3. Вершинин Е.В. Землепроходец Петр Иванович Бекетов // Отечественная история. 2003. №5.
4. Дворянство России и его крепостные крестьяне XVII – первой половине XVIII веков. М., 1989. 184 с.
5. Калинычев А. Правовые вопросы военной организации Русского государства второй половины XVII века. М., 1954. 172 с.
6. Мустафина Д. Наказ стрелецкому голове // Эхо веков. 1997. № С. 47-54.
7. Никитин Н.И. Служилые люди в Западной Сибири. Новосибирск, 1988. 255 с.
8. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на северо-востоке Азии. М., 1951.
9. Пузанов В.Д. Военные факторы русской колонизации Западной Сибири. KoнeцXVI-XVII вв. СПб., 2010. 432 с.
10. Соборное уложение 1649 года. Л., 1987. 448 с.
11. Стрелецкая служба в XVII в. // Русский архив. 1895. № 1. С. 18-23.
Приложение
1641 г., февраля 13. – Черновая память казачьему голове Петру Ивановичу Бекетову
(Л. 224) Лета 7149 февраля в 13 по Государеву Цареву и Великого Князя Михаила Федоровича всея Русии указу память Петру Ивановичю Бекетову. Быти ему на Государеве Цареве и Великого Князя Михаила Федоровича всея Русии службе в Сибири в Енисейском остроге у енисейских1 у казаков в головах2. И Петру, приехав в Енисейской острог, взяти3 у Богдана Болкошина4 енисейским5 казаком имянной список з денежными и с хлебными оклады, а, взяв список, велети к себе быти енисейским казаком к смотру с ружьем,6 со всею службою. Да как к нему, Петру7 енисейские казаки к смотру придут8 и Петру по имянному списку тех казаков пересмотрити всех налицо и перписати, что у ково какова ружя. (И)9 (пере) смотря и переписав, сказати (Л. 225) им Государево Царево и Великого Князя Михаила Федоровича всея Русии жалованное слово, что великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович, жалуючи их, енисейских казаков, велел у них для их росправ быти ему, Петру, в головах и ведати их во всем и судити и розправа меж ими чинити и во всем делати прямо в правду по государеву указу и от10 сторонних11 людей и ото всяких обид оберегати. А сказав им государево жалованное слово, приказати им, чтоб они без отпуску из Енисейского сотрогу нихто никуда не ездили. Да как он, Петр, енисейских12 казаков пересмотрит и что у кого какова ружья перепишет и Петру о том отписати и енисейским13 казаком имянной список прислати (Л. 226) к Государю Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю всея Русии к Москве с енисейскими служилыми людьми кого учнет посылати из Енисейского острогу к Государю с отписки или с какими иными государевыми делы воивода Осип Оничков. А отписку и енисейским14 казаком и ружью их розпись велети подати в Сибирском приказе боярину и князю Борису Михайловичу Лыкову да дьяком Микифору Шипулину да Григорью Протопопову. И ведати енисейских15 казаков по сему государеву наказу и судтити и росправа меж ними чинити в правду, а будет меж енисейских16 казаков судные дела будут в болших числех и учнутца в споре и Петру тех спорных судных дел одному не вершити, а вершити их с воеводою с Осипом Оничковым вместе и с ыными воеводы, хто будет в Енисейском остроге после Осипа Оничкова.
А где будет ему, Петру, енисейские (Л. 227) воеводы велят итти с енисейскими казаки на государеву службу и ему, Петру, над теми казаки смотрити и беречи накрепко, чтоб они, идучи дорогою и на станех, людей не побивали17 и не грабили и силно ни у кого ничего не имали и кормов людцких и конских насилством не имали ж. А велети им людские и конские кормы покупати по цене как цена подымает, а будет ево приказу18 казаки ково чем изобидят или что сильно возмут, а в том на них будет челобитчики и Петру про то сыскивати накрепко прямо вправду, а сыскав тем19 казаком чинити наказанье смотря по вине. А грабежное у них взяв, отдавати назад тем людем, у кого что возмут, да и того ему, Петру, в Енисейском остроге над енисейскими20 казаки смотрити и беречи накрепко, чтоб те21 казаки и их братья и дети и племянники и внучата и захребетники корчемного питья (Л. 228) у себя не держали и зернью и карты никакими закладными играми не играли и никаких людей у себя безявочно не держали.
А будет которые енисейские22 казаки на государевых службах побиты и собою23 померли и Петру в тех побитых24 и в мертвых место велети прибрати енисейских же казачих детей и братью и племянников добрых, которых бы з государеву службу стало. А будет казачих детей и братьи и племянников не будет и ему прибрати вольных охочих и гулящих людей не кабальных и не крепостных, а в побеге и во всяком воровстве по тех новоприборных казакех имати поруки добрые, чтоб было кому верить, что им взяв государева жалованья из Енисейского острогу и25 з государевы службы не збежать и тех новоприборных казаков26 хто имя(н)а в новоприбон(ые) казаки прибраны и на чье на выбылое место будет поверстан и с которого числа государеву службу учнет служить27.
А которых енисейских28 казаков (Л. 229) енисейские воиводы учнут посылать на государевы службы и з государевую соболиною казною и с ыными с какими государевы делы к Москве и о тех29 казакех воиводы учнут к нему, к Петру, присылати и ему, Петру, для тех государевых служеб и посылок посылати а к воиводам енисейских казаков по очередям лутчих людей, которым в том мочно верит и от которых побегу не чает. А будет иво, петровым, небрежением енисейсие стрелцы и казаки и их братья и дети и племянники и внучата и захребетники учнуту себя корчемное питье или табак держати или каким людем безъявочно приезд к себе чинити30, а он, Петр, о том радети не учнет и в том их учнет укрывати и оттого у них учнет31 посулы и поминки имати, а после32 про то сыщетца допряма и ему, Петру, за то от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии быти в великой опале и в казни (РГАДА. Ф. 214. Сибирский приказ. Стб. № 339.Л. 224-229. Подлинник).
Зачеркнуто: стрельцов и.
Над строкой: прежнего головы на Богданово место Болкошина.
Зачеркнуто: у воеводы у Осипа Оничкова.
Фраза «у Богдана Болкошина» над строкой.
Зачеркнуто: стрельцом и.
Зачеркнуто: своим.
Зачеркнуто: Богдану.
Зачеркнуто: Бог(дану).
Край листа на фотокопии документа загнут,
поэтому одно слово не читается.
Зачеркнуто: от сторонних.
Фраза «от сторонних» над строкой.
Зачеркнуто: стрельцов и.
Зачеркнуто: стрельцом и.
14 Зачеркнуто: стрельцом и.
15 Зачеркнуто: стрельцов и.
16 Зачеркнуто: стрельцов и.
17 Зачеркнуто: били.
18 Зачеркнуто: стрельцы и.
19 Зачеркнуто: стрельцом и.
20 Зачеркнуто: стрельцы и.
21 Зачеркнуто: стрельцы и.
22 Зачеркнуто: стрельцы и.
23 Зачеркнуто: поймали.
24 Зачеркнуто: и в вер…
25 Зачеркнуто: где будет. Над строкой надпись не читается.
26 Зачеркнуто: имянно список писать имянно. Над строкой надпись не читается.
27 Над строкой надпись не читается.
28 Зачеркнуто: стрельцов и.
29 Зачеркнуто: стрельцех и.
30 Над строкой: или каким воровством воровати.
31 Слово «учнет» над строкой.
32 Зачеркнуто: того.