Морозов Д. М.
Журнал
Вестник Чувашского университета
Выпуск № 6 / 2006
Роль Казанской земли в создании принципов воеводского управления выходит за рамки факта чисто областной истории. Такое управление, впервые введенное именно в Казанской земле в силу особенностей данного региона и оправдавшее себя, в начале XVII в. было распространено на всю территорию России вплоть до административных преобразований начала XVIII в. Этот факт позволяет рассматривать данный исторический опыт вне времени и нисколько не уменьшает его актуальности в современной России. После захвата г. Казани и присоединения Казанского ханства к Российскому государству был разрушен общественно-политический строй ханства, ликвидирован ханский аппарат управления, а местные феодалы лишены административной власти. В связи с этим правительство столкнулось с проблемой создания основ управления в крае. Эта система должна была сочетать в себе как военный характер, так и гражданские формы управления, полноту власти местных органов и отказ от изживших себя принципов кормления, которые везде вызывали недовольство населения, тем более в не вполне «замиренном» Казанском крае. Ясно, что главной заботой царя с первых дней после завоевания была разработка программы правительства и структуры органов управления в крае, создание условий укрепления царской власти в Казани и распространение ее на всю территорию бывшего ханства.
Известно, что в первые дни пребывания в Казани царь оставил прежнюю систему обложения ясачных людей: «они бы ясаки платили, якоже и прежнем казанским царем» [1]. Следующим шагом царя стало решение вопроса о составе местного управления: царь «выбрал… воевод, кого ему оставити после собя в Казани». Главным «болшим» воеводой на предстоящий год «на годование» был назначен боярин князь А.Б. Горбатый – ему было приказано «в царево место управляти», вторым воеводой назначался князь В.С. Серебреный. Кроме того, царь оставил «иных воевод многих, да с ними… дворян своих и болших и детей боярьскых многих и стрелцов и казаков». Назначение главным воеводой А.Б. Горбатого становится понятным, так как известно, что он не раз принимал участие в походах против Казани еще в 1546-1547 гг., когда «воеводы ходили до Свиажского устиа и казанские места многие повоевали» [2].
Наказная память архиепископу Гурию 1555 г. позволяет нам усмотреть сферы компетентности первых воевод в крае. В документе воеводам указывается «беречи» «во всяких делех» служилых людей, новокрещенов и торговых людей, при этом подчеркивается, что воеводы должны «о всяких государьскых делех» советоваться с архиепископом «любовно, без всякия хитрости» [3].
Интересно отметить, что в источниках встречаются воеводы «острожные» и воеводы «на вылазке», последние как раз и предназначались для подавления восстаний. Результаты деятельности воевод «на вылазке» мы видим в окончании сепаратистских мятежей 1552-1557 гг., когда «казанские люди лутчие, их князи и мурзы и казакы, которые лихо делали, все извелися». В таком неспокойном крае, где недавние мятежи сменились восстаниями ясачных людей, военные функции воевод имели первостепенное значение. Обеспокоенное таким положением государство укрепляло свое присутствие ростом количества городов-крепостей в крае, главной целью которых было подавление народных движений. Так, большая часть городов в Казанском крае появилась именно в годы восстаний: Чебоксарская крепость – в 1555 г., город Алатырь к 1555 г. уже существовал, Кокшайск – в 1574 г., Козьмодемьянск – в 1583 г., Царевококшайск и Царевосанчуринск – в 1584 г., Цивильск – в 1589 г., Ядрин -1590 г., ставшие центрами новых уездов [4].
Воеводы, управлявшие городом и уездом, были наделены широким кругом полномочий, на это указывает доступный нам круг источников. Согласно уставной грамоте волостям Казанской земли 1574 г., воеводы были обязаны обеспечивать поступление налогов от ясачных людей, выполнение ими повинностей, городового дела, несение военной службы служилыми и ясачными людьми, устанавливать тайную слежку для предотвращения мятежей. Грамота запрещает наместникам и воеводам наносить обиды местному населению, принимать взятки и судить безволокитно. Последняя статья в дальнейшем постоянно повторяется во всех известных нам наказах, что говорит о ее неисполнении [5]. «Наказная» память Б.Ю. Сабурову от 1581 г. описывает процедуру передачи дел одного воеводы другому, заостряет внимание на деятельности по обеспечению воеводами боевой готовности города и порядка внутри города. Писцовое описание Н.В. Борисова и Д.А. Кикина 1565-1568 гг. указывает и на хозяйственные функции воевод – торговые операции, строительное дело и т.д. Одним из важнейших полномочий воевод было наделение поместьями служилых людей на основе верстания их центральной властью, так называемых «государевых присыльных грамот». Кроме того, воевода обязан был составлять список служилых людей, а также контролировать их службу, об этом упоминает «память» казанскому воеводе Г.А. Булгакову от 1585 г. [6].
Все это говорит о том, что воеводы обладали широким спектром полномочий и кругом вопросов. В помощь в управлении уездом и городом у воевод был аппарат чиновников, важным элементом которого были дьяки, вместе с воеводами они руководили хозяйственной жизнью города: предоставляли землю в оброчное содержание, собирали оброк в казну. Дьяки ведали и всей документацией, которая сосредотачивалась в приказной или съезжей избе. Подьячие составляли основу аппарата воеводского управления, нам известны подьячие избные, подьячие площадные и подьячие житного двора. Большую роль в управлении играли годовальщики, по мнению И.П. Ермолаева, их главной деятельностью был сбор ясака с нерусской части населения края [7]. В 7080-е годы XVI в. эта должность стала поручаться местным служилым людям, а термин стал подразделяться на «недельщик», «выемщик», «отдельщик». Для управления местным населением назначались специальные «татарские головы» из русских дворян и детей боярских. Как указано в уставной грамоте волостям Казанской земли 1574 г., они вершили суд среди нерусского населения края, «докладывая бояр и воевод, приговаривая с их лутчими людми, которые будут выбраны землею вправду бес поноровки». Головы также возглавляли отряды ясачных людей в военных походах. Под «лутчими людми» в Казанской земле подразумевались представители местной феодальной и патриархально-феодальной прослойки. Кроме участия в суде, местные «лутчие люди» -татарские мурзы, чувашские, марийские, удмуртские сотные и десятные князьки и тарханы назначались сотниками и пятидесятниками нерусских волостей и сотен». Из ясачных людей выбирались сельские старосты. Делопроизводство, судопроизводство и вся административная служба велись на русском языке. Поэтому в штаты воеводского управления (в приказных палатах и избах) были введены толмачи, которые были весьма влиятельны среди нерусских крестьян края. В источниках XVII в. упоминаются ябедники-коштаны из чувашей, марийцев, татар и других народов края. Исследуя царские наказы XVII в., В.Д. Димитриев пришел к выводу, что ябедники стоят выше рядовых ясачных людей, наносят последним и обиды. Можно считать, что в условиях «государственного феодализма» среди нерусских крестьян Казанской земли появилась прослойка ябедников-коштанов – сельских заправил и посредников между сельской общиной и воеводским управлением. Их возникновение следует отнести ко второй половине XVI в. [8]
В Казанском крае московское правительство способствует проникновению в присоединенный край различных категорий русских землевладельцев: служилых помещиков, светских и духовных вотчинников.
Все перечисленные землевладельцы должны были выполнять две основные функции: 1) административно-политическую – нести военную службу, участвовать в управлении, оказывать идеологическую поддержку действиям правительства и т.п.; 2) хозяйственно-политическую – используя свои материальные ресурсы, осваивать свободные земли в крае, основывать частновладельческие селения с русскими крестьянами и, тем самым, создать тяглую прослойку, более надежную для Москвы, чем нерусские ясачные люди [9].
Первое официальное упоминание о раздаче земель светским феодалам относится к 1557 г., когда казанский воевода князь П.И. Шуйский «на царя и государя и архиепискупу и казанскому наместнику и архимариту и детем боярским царевы села и всех князей казанских разделил, и пахати учали на государя и на всех русские люди и на новокрещены и на чювашу» [10].
В период опричнины, в связи с испомещением в 1565-1566 гг. в Казанском и Свияжском уездах опальных княжат и детей боярских, была проведена массовая раздача им дворцовых и оброчных крестьянских земель в поместье. По мнению С.Б. Веселовского, все Среднее Поволжье очень долгое время служило разве что местом ссылок и принудительных доселений дворян [11].
Русские дворяне получали земельные владения на поместном праве, в основном, на период службы в крае, либо результате опричных ссылок в Казань, Свияжск, Лаишев и Чебоксары. Лояльные к русским властям татарские князья, мурзы, чувашские, марийские и удмуртские сотники, чувашские тарханы и казаки (служилые татары, чуваши и марийцы) также оформили свои сойюргалы как поместья. Первые грамоты на землю нерусским помещикам были выданы в 1557 г. Когда Иван IV «пожаловал … казанца Аипа князя Махметева» четыремя деревнями дворцового села Толстиковского с починками в Мещерском уезде. Аип, очевидно, принадлежал к числу казанских мурз, потерявших свои владения в Казани. Мурза решил поступить на службу к русскому царю, и правительство предоставило ему деревни в традиционном районе расселения Выезжих татар -Мещере. Тем самым влиятельней казанский князь отрывался от родной почвы и превращался в вассала московского государя [12].
Единичны случаи выдачи первых жалованных грамот на поместья бывшим казанским князьям и мурзам. Один случай зафиксирован в писцовой книге Казанского уезда 1565-1567 гг., в которой названа «татарская земля Янбулата князя Шеманова с товарыщи» – поместье в деревне Тебеккозе. Этот князь – один из немногих, выживших в борьбе 1550-х годов [13]. Большинство из выселенных тогда пополнило ряды поселенцев, устроенных царским правительством в междуречье Оки и Суры, бывшем перед тем «диким полем»; они вошли в число записанных на службу по городам Алатырю, Арзамасу, Курмышу.
Вообще, в нерусском служилом землевладении Казанского края достаточно четко выделяются два типа поместий: к первому относятся поместья в селениях, полностью принадлежащих одному или нескольким феодалам, ко
второму – поместья в селениях, часть земли которых находилась во владении служилых татар, а остальная (часто большая часть) оставалась в руках ясачного (тяглого) населения.
В целом поместное землевладение в Казанском уезде получило значительное развитие и к концу XVI в., по подсчетам П.А. Хромова, достигло 65,7% всех земель [14]. В других уездах Казанского края оно занимало значительно меньший процент земель.
Основание монастырей в Казанском крае было делом согласованных действий царя и митрополита, каждый из них усматривал в них значение опорных пунктов по управлению местным населением, по утверждению православной веры. Уже первые годы после присоединения Казанского ханства в крае были основаны Богородицкий в Свияжске и Спасо-Преображенский в Казани. Почти одновременно возник Зилантов (Успенский) в Казани. Вскоре Троице-Сергиев монастырь основывает в крае дочерние монастыри: Троицкие монастыри в Казани и Свияжске. В дальнейшем были основаны Богородицкий женский монастырь в Казани, Казанский Иоанно-Предтеченский монастырь, Федоровский и Троицкий монастырь в Чебоксарах.
Сохранившиеся документы свидетельствуют, что основным путем увеличения владений церкви в крае были государственные раздачи – пожалования. В вотчинное владение церкви передавались порозжие и выморочные земли как служилых, так и ясачных людей.
1556-1557 годы ознаменовали начало правительственной политики по монастырскому освоению волжского торгового пути на участке от Нижнего Новгорода до Казани, когда Троице-Сергиев монастырь получил право беспошлинных поездок в Казань. Кроме того, Казанский архиепископ и архимандриты монастырей получали из царской казны огромное денежное и хлебное жалование. Казенное жалование шло и монахам.
В отношении к основной массе населения Казанской земли – ясачному населению – и местным феодалам, царское правительство, вынужденное считаться с социальными традициями подчиненного государства, проводило особую отличную от других регионов политику. Была сохранена форма феодальных отношений, существовавшая в Казанском ханстве. Ясачные люди были оставлены в прежнем положении.
По мнению В.Д. Димитриева, русские правители «перевели на себя ясаки», которые до тех пор местное население платило казанским ханам. Царь «черных людей» пожаловал, «ясаки на них велел имати прямые, как было при Магмеделиме царе» [15]. В 50-60-х годах XVI в. сбор ясака в Казанской земле производился «по прежним ясачным книгам», т.е. по книгам ханского времени.
В Казанском ханстве главным основанием для обложения ясаком являлись, по-видимому, пашня, сенокос, бортные ухожаи и бобровые гоны вместе взятые. В первые годы после присоединения Казанского ханства к России ясак собирали также с пашни, сенокоса, бортных ухожаев и бобровых гонов.
В дальнейшем система ясачного обложения модифицировалась. В последней четверти XVI в. ясак стал фиксированной денежной и натуральной податью за пользование тяглой землей. На ясачных людей наряду с ясаком накладывались другие подати (ямские, полоняничные и пр.), С бортных урожаев собирался медвяной оброк, с места охоты — куничные деньги, с бобровых гонов, мельничных мест, оброчных (неясачных) пашен и сенокосов -соответствующие оброки.
Таким образом, мы можем сказать, что завоеванная территория Казанского ханства в социально-политическом и культурном плане значительно отличалась
от остальной России. Поэтому создаваемые здесь местные органы власти должны были сочетать как гражданские, так и военные формы правления.
Созданное здесь управление строилось по воеводскому принципу. В первые десятилетия, на первом месте среди обязанностей воевод были поставлены военные вопросы. Воеводская служба, как и раннее, была «срочной» – годовой. Но смена воевод и их «товарищей» через год проводилась редко. Чаще всего продолжительность воеводской службы составляла два-три года, но не более. Для упрочнения своей власти на местах царское правительство строило города-крепости, ставшие центрами новых уездов. В крупных городах, например, в Казани, Свияжске, обычно было не менее двух воевод, в другие города – один-два.
В помощь в управлении уездом и городом у воевод был аппарат чиновников, важным элементом которого были дьяки, подьячие и служилые люди, вместе с воеводами они руководили хозяйственной жизнью города.
Одной из главных задач царского правительства в крае стало решение вопроса поземельного устройства и создание мощного слоя русского населения. Бывшие владения хана и оппозиционно настроенных татарских феодалов, а также оказавшиеся бесхозными из-за гибели и бегства владельцев земли составили фонд казенных (дворцовых) владений, раздававшихся в вотчины и поместья монастырям, русским служилым и торговым людям, сосланным в край опальным представителям феодальной аристократии, части коренного населения, выразившей желание нести службу новой власти. В течение второй половины XVI в. в Казанском крае сформировалась система русского феодального землевладения. Преобладающей формой землевладения в Среднем Поволжье к началу XVII в. становится земельная собственность на поместном праве. Служилое сословие состояло из русских дворян и нерусских служилых людей. Нерусская часть служилого сословия была крайне неоднородной и включала в себя сохранивших привилегированное положение служилых мурз, служилых татар, служилых новокрещенов и служилых иноземцев. На протяжении XVII в. число последних неуклонно росло. Подавляющее большинство служилых татар являлось приборными людьми, по социальному положению не отличавшимися от ясачных людей. Материальное обеспечение государством Церкви привело к сложению церковно-монастырского землевладения. Самыми крупными феодалами стали Дом митрополита, Свияжский Богородицкий и Казанский Спасо-Преображенский монастыри. Массивы земель, обрабатывавшихся ясачным населением, остались в их пользовании, произошла лишь смена верховного владельца, которым стало Российское государство.
Преимущественно принудительная христианизация с одновременным принуждением привели к появлению дворов служилых новокрещенов (с основном из чувашей). Новокрещены, размещенные в городах, разумеется, не могли заметно повлиять на распространение христианства в крае. Новокрещены числились христианами лишь формально, на деле продолжая оставаться язычниками.
Главным основанием для обложения местного ясачного населения явилась система обложения бывшего Казанского ханства – ясак, которым являлись пашня, сенокос, бортные ухожаи и бобровые гоны. В дальнейшем система ясачного обложения модифицировалась, и в конце XVI в. ясак стал фиксированной денежной и натуральной податью за пользование тяглой землей. На ясачных людей накладывались и другие подати, например, ямские и полоняничные. Ясак являлся не только видом подати. Он становится и единицей обложения, соответствующей определенной величине земельных угодий и известному объему взносов в пользу казны. Ясачные люди во время войн призывались в русскую армию с трех ясаков один воин.
3 ААЭ. Т. 1. №241/III. С. 259.
4 Димитриев В.Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1986. С. 76-112.
5 Димитриев В.Д. Документы по истории народов Среднего Поволжья XVI- начала XVII вв. // Ученые записки НИИЯЛИЭ ЧАССР. Чебоксары: ЧНИИ, 1963. Вып. XXII. С. 133-136.
6 Документы по истории Казанского края из архивохранилищ Татарской АССР (вторая половина XVI-середина XVII вв.).Тексты и комментарии / Под ред. Ермолаева И.П. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1990. С. 54-55.
7 Ермолаев И.П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. (Управление Казанским краем). Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. С. 45.
8 Димитриев В.Д. Чувашия в эпоху феодализма. С. 52, 74.
9 Димитриев В.Д., Чибис А.А. Землевладение и хозяйство Чебоксарского Троицкого монастыря во второй половине XVI-XVII вв. Документы. Чебоксары: ГИА ЧР, 2005. С. 7.
11 Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М.: Наука, 1964. С. 149-150.
12 Каштанов С.М. Земельно-иммунитетная политика русского правительства в Казанском крае в 50-х годах XVI в. (По актовому материалу) // Из истории Татарии. Казань, 1970. Сб. 4. С. 182.
13 Нестеров В.А. Нерусские помещики и их крестьяне в Среднем Поволжье (вторая половина XVI-XVII в.) // Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Саранск: Изд-во Саранск. ун-та. 1979. С. 11.
14 Хромов П.А. Очерки экономики феодализма в России. М.: Наука, 1957. С. 34.