Автор: Скрынников Руслан Григорьевич
Журнал: Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения 2005
Основой военно-служилой системы, сложившейся в России в XVI в., была государственная земельная собственность. Присоединив к Москве Новгородскую землю, Иван III экспроприировал все местное боярство. Образовавшийся фонд государственных земель был использован Иваном III и его сыном Василием для обеспечения государственными имениями (поместьями) московских детей боярских, переселенных в Новгород. В отличие от вотчины (частная собственность), поместье было условным владением. Помещик владел им, пока нес службу в армии московского великого князя. Как только он переставал служить и не мог определить на службу сына, земля подлежала перераспределению. Поместье не должно было выходить «из службы». Веками на Руси господствовала вотчина, обеспечивавшая старому боярству политическое господство. Экспроприация новгородского боярства кардинально изменила всю ситуацию. По территории Новгородско-Псковская земля не уступала бывшему Московскому княжеству. Поэтому превращение конфискованных тут боярских вотчин в собственность государства — поместье сразу обеспечило государственной собственности ведущее место в системе землевладения1.
Рост поместного фонда за счет вотчинного продолжался весь XVI век. Широкую известность получила концепция закрепощения русских сословий сверху. Согласно этой концепции государство закрепостило дворян службой, а крестьян — крепостным правом2. Такая схема дает многим основание заключать, что Русское государство сродни азиатским деспотиям, что это — «деспотическое самодержавие». Этот термин был употреблен публицистами (Л. Троцкий), его можно встретить в академических исследованиях последних лет. Азиатские деспотии строились на принципе подчинения и насилия, для государств европейского типа более характерен принцип общественного договора. Строго следуя фактам, можно заключить, что принцип обязательной службы дворян с земли не был навязан российскому дворянству сверху, посредством насилия. Формирование военно-служилой системы в России было тесно связано с эволюцией земельной собственности. Объединение земель вокруг Москвы сопровождалось конфискациями владений местных бояр. К началу XVI в. образовался избыток экспроприированных земель, а в результате казна смогла наделить государственными имениями — поместьями не отдельных лиц, не отдельные группы, а все сословие московских служилых людей. Сложился порядок, при котором казна обеспечивала поместьями не только служилых людей, но и их детей и внуков, едва те достигали совершеннолетия и поступали на государеву службу. Этот порядок превратился в традицию, не получив законодательного оформления, что было характерно для Московского царства и его юриспруденции. Со времени реформ Ивана IV власти стали проводить периодические смотры дворян по всем уездам государства. На смотрах старые дворяне получали поместные «надбавки» за добрую службу, а молодым детям боярским, начинавшим службу, назначали «оклады» (право на получение поместья определенного размера) в соответствии с «окладами» их отцов.
Система окладов, установленных при Иване Грозном, должна была сохраниться на все обозримое будущее. Принцип обязательной службы дворян с земли был введен в результате своего рода «общественного договора». Суть его была такова: казна брала на себя обязательство обеспечить дворян, их сыновей, внуков и т. д. поместьями, необходимыми для службы, а дворяне со своей стороны признали принцип обязательной службы с земли. В условиях постоянного дробления земельной собственности новый порядок был исключительно выгоден дворянам и, казалось бы, избавлял их от опасности обнищания.
По своему типу российское самодержавие не было ни деспотическим самодержавием, ни азиатской деспотией. Принудительное закрепощение дворян службой — не более чем миф. Распространение принципа обязательной службы на вотчины и наследование поместий (при условии службы) создали почву для сближения поместья и вотчины. Однако термин «сближение», принятый в литературе, неточно отражает суть начавшегося процесса. Наследование поместья в нескольких поколениях вело к тому, что поместье, оставаясь казенной собственностью, уже в XVI в. стало приобретать черты наследственного частного владения, перерождаясь в частную собственность. Опричнина прервала этот процесс, задержав его на целое столетие. В годы опричнины царь конфисковал поместья у многих тысяч дворян, исправно несших службу и непричастных ни к какой «измене». Надежды дворян на то, что им со временем удастся закрепить за собой в собственность полученные из казны имения, развеялись в прах. Опричные конфискации доказали всем, что реальным собственником всех поместных земель остается государство3.
Казна не была лишь титульным, номинальным собственником поместных имений. Господство государственной собственности повлекло за собой решительную перестройку всей налоговой системы в XVI веке. Будучи собственником всего колоссального фонда поместных земель, государство реализовало право собственника, присваивая земельную ренту в виде высоких налогов. Царские подати непомерно выросли. Господство государственной собственности породило первую «великую утопию» в истории России. При отсугствии майората и многодетности дворянских семей неизбежные разделы имения между сыновьями всегда грозили землевладельцу оскудением. Впервые в XVI в. государство взяло на себя обязательство обеспечить поместьями тех, кто несет государеву службу, и не только дворян, но и их потомков на все обозримое будущее. Созданная военно-служилая система не могла существовать без постоянных войн, без завоевания новых территорий. Имперская политика получила почву. Фонд свободных земель внутри царства был исчерпан. Дворяне все чаще обращали взоры в сторону соседних государств. Устами Ивана Пересветова они требовали завоевания «подрайской землицы» — Казанского ханства4. Казань была покорена, но распаханных земель там оказалось немного. Эти земли были тотчас же розданы московским помещикам. Завоевание Ливонии позволило Грозному приступить к раздаче поместий в Прибалтике. Однако война завершилась поражением. Попытка расширить фонд поместных земель на западе не удалась.
Дворянские семьи были многодетными. Биологический процесс размножения далеко обгонял возможности наделения новых поколений казенными имениями — поместьями. Диспропорция увеличилась в результате разрухи, воцарившейся в стране в конце правления Грозного и трехлетнего голода при царе Борисе. Поместный фонд в подавляющей своей части запустел. Помещичьи крестьяне не в состоянии были платить военные налоги и бежали из поместий. Обедневшие дети боярские не могли купить боевого коня, кольчугу, шлем и запастись продовольствием на время похода. Принцип государственного обеспечения и регулирования не мог приостановить процесс дробления и упадка поместий. Имения нищали, заброшенная пашня зарастала лесом. Поместья подвергались такому же дроблению, как вотчины.
Поддержание поместного фонда в цветущем состоянии требовало от государства непомерных расходов. Бремя государственной земельной собственности оказалось непосильным для разоренной страны. В момент присоединения к Москве новгородская вотчина и в целом Новгородский край находились в цветущем состоянии. Сто лет господства государственной собственности превратили Новгородказанскую землю в огромный пустырь. Кризис поместной системы привел к социальной деградации низшего слоя дворянства. В середине XVI в. на каждое новгородское поместье приходилось 20—25 дворов, столетие спустя — всего 6 дворов. Явные признаки упадка военно-служилой поместной системы обозначились уже в 60-х гг. XVI века. В письме к царю Курбский мрачными красками рисовал положение обнищавшего дворянства: «Воинской же чин строев ныне худеишии строев обретеся, яко многим не имети не токмо коней, ко бранем уготовленных, или оружии ратных, но идневныя пищи…»5
Разруха конца XVI — начала XVII в. повлекла за собой упадок военно-служилой системы. Ярким симптомом кризиса было появление в обществе новых социальных персонажей: боевых кабальных холопов из дворян, а также детей боярских (с пишалью), которые были по происхождению дворянами, а по вооружению стрельцами. Беспоместные дети боярские не могли поступить на полковую службу и определялись во дворы крупных землевладельцев, которые могли вооружить их, предоставить боевого коня, запас продовольствия в поход, служнюю пашню. Со своей стороны господа требовали от послужильиа долговую расписку или кабалу на сумму, которой оценивалась стоимость предоставленного имущества. Долговая зависимость стала почвой, породившей кабальную службу — служилую кабалу. Послужилец должен был служить «по вся дни во дворе господина» в счет погашения процентов на взятую в долг сумму. Обедневшие дети боярские всеми силами противились новым порядкам, но власти защищали интересы знати и дворян полковой службы. Указ 1558 г. подтверждал законность всех служилых кабал на сыновей детей боярских старше 15 лет, не находившихся на царской службе. С помощью таких мер казна пыталась переложить на состоятельных землевладельцев расходы по снаряжению в поход безземельных детей боярских, не имевших средств, чтобы подняться на государеву службу. В среднем сумма долга кабального редко превышала 5—6 рублей. Но кабальные слуги из детей боярских могли получить от господина имущество на более крупные суммы. Ограждая интересы знати. Судебник 1550 г. воспретил составлять служилые кабалы на сумму выше 15 рублей. За выход из поместья крестьянин платил рубль пожилого, то есть цену 140 пудов ржи. Холопа господин покупал за 2—3 рубля. Сумма в 15 рублей имела в виду не пашенных холопов страдников, а воинов из детей боярских, нуждавшихся в оружии, боевом коне, походных запасах. К концу XVI в. кабальная служба приобрела видимые черты холопства — рабства. По Уложению 1597 г. кабальный послужилец потерял право на освобождение при условии выплаты господину долга. Но власти не могли не считаться с интересами военных послужильцев. Уложение 1597 г. гарантировало кабальным холопам свободу после смерти господина. Холоп запродавался одному господину, и только имя владельца значилось в кабале. Смерть господина неизбежно вела к роспуску его вооруженной свиты, его военные слуги могли теперь перейти на государеву службу либо в свиту к другому господину, который мог его содержать. Разоренная служилая мелкота, по нужде расставшаяся со своей свободой, получила надежду на возврат в сословие государевых служилых людей.
Государственная земельная собственность стала господствующей, что обусловило перерождение частной военной службы. В XVI в. землевладельцы наделяли боевых холопов служней пашней в пределах поместья. Таким образом, частная военная служба становилась государственной повинностью. В пору реформ в середине XVI в. военная служба холопов была регламентирована: каждый землевладелец был обязан выставить в поле по одному воину с каждых 100 четвертей (угожей) земли. Такой порядок определил важнейшую особенность поместной армии — конного дворянского ополчения. В 1601 г. Борис Годунов повелел собрать ополчение и вооруженных слуг «с земель, и с поместий, и с вотчин сполна, со ста четвертей по человеку по конному да по человеку по пешему с пищальми». По новому закону знать и дворяне должны были выставлять двух воинов со 100 четвертей земли. Удельный вес холопов в составе дворянского ополчения должен был существенно увеличиться. В руках многочисленной группы холопов оказалось огнестрельное оружие, что превратило их в серьезную боевую силу внутри ополчения.
Ядром поместного ополчения был Государев двор. По общему правилу, Государев двор изучают как структуру, объединявшую верхи дворянства. Но такой подход не совсем верен, поскольку не учитывает реальное положение дел. По примерным подсчетам, 25-тысячное конное дворянское ополчение в XVI в. сопровождало не менее 20—30 тысяч боевых холопов 6. По своему происхождению и предназначению Государев двор был, прежде всего, главной военной опорой трона. Однако с образованием поместной системы численность боевых холопов, служивших дворянам из Государева двора, резко увеличилась. Государев двор как военная единица утратил свою социальную однородность. Это обстоятельство не могло не сказаться на надежности дворянского ополчения. Боевые послужил ьцы все чаще действовали на поле боя как отдельные соединения, вне свиты господина. Их объединяли в особые отряды и вместе со стрельцами бросали в самые опасные места. Во время крупнейшей военной кампании конца XVI в. воеводы направили на штурм в проломы Ивангорода 350 стрельцов, 400 казаков и 2 380 «боярских людей» — боевых холопов.
Холопские отряды, отделенные от господ, оставались достаточно надежными в войнах с внешними врагами. Но все изменилось с началом междоусобицы. Военное дело перестало быть исключительной привилегией дворянского сословия. Внутри дворянского ополчения появился опасный двойник — холопское войско, вооруженное не только холодным, но и огнестрельным оружием. Дворянский писатель Иван Пересветов решительно протестовал против порабощения воинников богатыми и знатными вельможами. «В котором царстве люди порабощены, — писал он, — и в том царстве люди не храбры…» Вельможи царя Константина порабощали «лучших людей» (очевидно, дворян), что ввергло в погибель Византийское царство7. Авраамий Палицын писал, что в условиях «великого разорения», наступившего после катастрофического поражения в Ливонской войне, многие обнищавшие помещики вынуждены были по нужде идти на службу к боярам и становились их холопами. При царе Федоре, как повествует Палицын, Борис Годунов и другие многие вельможи пускались во все тяжкие, чтобы заполучить к себе на службу обедневших дворян: «многих человек в неволю к себе введше служите», среди них лиц из честных родов, издавна владевших селами и вотчинами, «наипаче же избранных меченосцов и крепких во оружии». Бояре добивались цели дарами и «ласканием», другие же, не имея крупных сумм на покупку кабальных, «в неволю порабощающе, с кого мощно и написание служивое (кабалу. — Р. С.) силой и муками емлюще». Самыми искусными в воинском деле были «избраные меченосцы», издавна владевшие селами, — иначе говоря, кабальные слуги из дворян. Они составляли костяк боярских свит. В период «великого» голода 1601 — 1603 гг. опалы на бояр и оскудение дворян привели к тому, что множество боевых холопов должны были добывать средства к существованию разбоем. Разбойников ловили и вешали. Спасаясь от воинских команд, взбунтовавшиеся холопы толпами бежали на степные окраины. «…Во грады бо …украйныя отхождаху, — замечает Палицын. — И аще и не вкупе, но боле двадесяти тысящ сицевых воров обретшеся по мнозе времени во осаае в сидении в Колуте и в Туле…»8 Палицын был одним из самых наблюдательных и вдумчивых современников. Его слова заключают поразительное признание. В ходе гражданской войны поместное ополчение распалось, и та его часть, которую составляли вооруженные рабы-холопы, почти вся оказалась в стане мятежников, «не вкупе», не в одном, но в разных местах, но неизменно в воровском лагере: с Болотниковым в Калуге, с царевичем Петром в Туле. Среди «сицевых гадов», решительно поддержавших самозванцев, одно из первых мест занимали кабальные холопы из дворян.
В годы голода многие из беглых холопов находили прибежище на Дону и Волге и становились казаками. Затем они с прочими казаками пополняли повстанческие армии. У оскудевших дворян, лишившихся поместий, было два пути, которые могли сохранить их принадлежность к «воинскому чину». Они могли либо перейти на частную службу к боярам, либо определиться в пехоту. Как следует из Разрядных книг, в конце XVI в. из состава дворянского ополчения выделился слой детей боярских «с пищалью», то есть пехотинцев, имевших на вооружении огнестрельное оружие. Произошло разделение дворянской службы на «полковую службу», то есть службу в коннице с рыцарским вооружением, и службу «с пищалью». Переход в пехоту не означал простой смены вооружения. В пехоте служили стрельцы и казаки, люди, принадлежавшие к низшим сословиям. Дети боярские «с пищалью» получали поместья, но их земельное обеспечение, по общему правилу, было недостаточным, у них было мало крестьян или их вовсе не было. Им значительно урезывали денежное жалованье. Разрядный приказ использовал детей боярских «с ружьем» для несения гарнизонной службы в пограничных крепостях и охраны Засечных линий на южных границах. В 1597 г. охрану Засечной черты от Брянских лесов до Рязани несли 78 детей боярских полковой службы и 247 детей боярских «с пишалями». В южных степных крепостях детей боярских «с пищалью» было значительно больше, чем дворян конной полковой службы9
Власти насаждали поместную систему на степных окраинах, в окрестностях вновь построенных крепостей Белгорода, Валуек, а также в Воронежском, Курском, Путивльском уездах. Для успешного развития поместного землевладения требовалось два непременных условия: наличие распаханных земель и крестьянского населения. Но эти условия отсутствовали. Дети боярские низшего разряда должны были сами обрабатывать отведенную им землю. Почвы на юге были плодородными, но даже с помощью тяжелого плуга было трудно поднять целину — «разодрать» проросший корневищами кустов и ковыля слой почвы. Власти не могли набрать достаточное количество детей боярских, согласных переселиться в степи, и им приходилось верстать в службу и наделять небольшими поместными дачами людей из самых различных чиновных групп — служилых казаков, посадских детей и пр. Правительству приходилось ежегодно завозить на плодородные черноземные земли в диком поле крупные партии хлеба.. Стремясь избавиться от лишнего бремени, Борис Годунов приказал завести во вновь присоединенных степных уездах государеву «десятинную пашню». Имеются точные и неопровержимые данные, что в некоторых степных городах их привлекали к отбыванию барщинных повинностей на государевой десятинной пашне 10.
Степные помещики сохраняли титул детей боярских, но не принадлежали к привилегированным высшим сословиям и сплошь и рядом заняты были тяжелым крестьянским трудом, трудились на барщине и пр. Нищенские условия жизни южных помещиков были причиной того, что мелкопоместное дворянство Юга России перестало быть надежной военной и социальной опорой московской власти. Появление категории боевых холопов из дворян и детей боярских с пищалью знаменовало крушение военно-служилой системы. Развал дворянского ополчения подорвал мощь вооруженных сил России. Кризис военно-служилой системы и катастрофическое обнищание дворянского сословия стали одной из главных предпосылок гражданской войны в России в начале XVII века.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. М., 1994. С. 19-21.
2 Ключевский В.О. История сословий в России: Соч.: В 9 т. М., 1989. Т. 6. С. 390-391.
3 Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 238-444.
4 Пересветов И. Сочинения. М.; Л., 1956.
5 Курбский А.М. Сочинения // Русская историческая библиотека. СПб., 1913. Т. 31. С. 398.
6 Роспись русского войска 1604 г. // Станиславский А.Л. Труды по истории Государева двора в России ХVI-ХVII вв. М., 2004. С. 336-420.
7 Там же.
8 Палицын А Сказание. М.; Л., 1955. С. 255—256.
9 Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л., 1985. С. 117.
10 Там же. С. 143—147.